* * * Стоит на плацу отделение – пятнадцать зэков в фуфайках. Перед ними командиры – «Полкан», «Абвер», «Партизан», «Кавторанг», «Крюк». Чуть в стороне офицер в форме МГБ – с иголочки весь, сразу видно – столичная штучка. Подошёл к нему «Полкан». – Скажите им. – Что? Зачем? – Сомнения у личного состава. Нужно разъяснить, что это не заговор, не контрреволюция. Вам они поверят. Офицерик сделал шаг вперёд. Встал, расставив ноги, чисто с плаката в красном уголке сошёл или с фотографии газетной. – Граждане заключённые… – осёкся, поправился: – Товарищи бойцы! – Рупор возьмите… – сунул «Полкан» в руки офицера жестяной раструб с ручкой. – Бойцы!.. – задребезжал усиленный железом голос, долетая до бараков, где окна настежь распахнуты, а двери снаружи жердинами припёрты, чтоб не разбежались зэки. – Вы собраны здесь для выполнения задания государственной важности… – И дальше, как по писаному, про победу революции, про основоположников, съезды и партийные задачи. Умеет говорить, чертяка! – И я надеюсь, я уверен, что вы оправдаете доверие, которое… Подошёл к нему «Крюк» со стаканом тёплой воды. – Что? – Вода, выпейте, а то горло. – А да, конечно. Принял офицерик стакан и стал пить жадно, всё дальше запрокидывая голову. И «Крюк», который подле стоял и стакан ждал, вдруг вытянул из рукава финку и быстро и неожиданно полоснул ею по шее офицера чуть выше кадыка. Упал, покатился по земле стакан. На китель, на грудь и рукава брызнуло алым. И даже не испуганно, не обречённо, удивлённо глянул офицер на своего убийцу. Вскинул руки, перехватил ладонями горло, захрипел страшно, забулькал, и сквозь пальцы его стала толчками пробиваться кровь. Расчётливо ударил «Крюк», чтобы не убить сразу свою жертву, чтобы хватило жизни офицерику еще на несколько минут. И кобуру его придержал, чтобы не сунулся он за пистолетом. Ахнули зэки, отшатнулись. В глазах ужас мелькнул. Кто-то вскрикнул испуганно. – Стоять! Всем! – рявкнул «Кавторанг» лужёной глоткой. Замерли зэки, как парализованные. От крика. И от увиденного. – Ты… – протянул «Крюк» финку «Полкану». Тот подошёл, взял финку ткнул ею офицеру в бок, отчего тот, живой еще, дёрнулся. – Держи! – передал нож «Партизану»… Один за другим резали командиры офицера. Офицера МГБ! А когда тот падать начал, придержали за плечи. – Слушать сюда! – крикнул «Кавторанг», подняв рупор. – Всем слушать! Лагерь этот – туфта, а вы все в бегах. Возьмут вас – зелёнкой лоб намажут. Побежать теперь – быстрее на пулю нарваться! Нам держаться друг друга надо, или все в распыл пойдём! Теперь, чтобы стукачей средь нас не завелось, каждый подойдёт и ударит «краснопёрого» ножом. Первый, пошёл. Шагнул зэк на деревянных ногах, по сторонам затравленно озираясь. – На, держи. Взял в руки окровавленную финку, подошёл. Да ведь жив еще офицер, расчётливо командиры резали, не насмерть! – Бей! Ну! Вытащил «Партизан» заточку, притиснул к шее зэка. Смотрит – думай, выбирай, тут или-или. – Эх, – размахнулся зэк, всадил финку в грудь офицера. – Хорошо. Следующий. Идут зэки, всё понимают, понимают, что кровью их вяжут эмгэбэшной, что не прощается такое. Только куда деваться, куда бежать? Может, и знают командиры, что делают. Да и не убежишь – вокруг зоны колючка, на вышках вертухаи сидят, хоть и из своих, но при оружии, да и у командиров карманы топорщатся. – Давай, подходи! Тянутся зэки, бьют бездыханное тело, отходят. – В барак! Следующее отделение. Живого места уж нет на теле офицера, порезан весь со всех сторон, кровища под ногами, а зэки всё идут и идут. Один головой замотал: – Нет, не могу, не буду! Вышка это! – Соскочить хочешь? – оскалился злобно «Полкан». Подошёл, ударил по лицу так, что зэк зубы выплюнул. – Бей!.. Удар. – Шагай, следующий! «Студент» подошёл, глаза круглит на изрезанного офицера глядя. Да как же так можно!.. Ищет кого-то взглядом. «Крюк» смотрит на него пристально, губы сжаты, скулы буграми, тихо головой качает: «не дури, парень!» Не пожалеет, зарежет, коли отказаться. – На! Нож в руке, липкий и тёплый от крови. Сжать рукоять что есть силы. Подойти. – Бей! – одними губами, беззвучно говорит «Крюк». – Бей, сосунок! Зажмуриться, ткнуть во что-то мягкое, податливое, как в кусок мяса. Выдернуть финку, пойти качаясь. Кивнул «Крюк», вздохнул облегчённо. Не придётся ему грех на душу брать… – Вертухаев сюда!.. Все? – Все! «Кавторанг» рупор взял. – Теперь слушай сюда. Служить будем, как прежде. Кто сбежит – словим и на перья наденем. И родственников найдём и порешим. Такой закон! Одной ниточкой мы тут повязаны. Вот ты, иди сюда… Где родственники твои? – Под Тамбовом. – Врёшь, на Урале они. Назвать адресок? – Не надо. – Кому еще адресок шепнуть? Молчат зэки. – Кто о побеге или бунте прознает, да не скажет, того в распыл и трёх человек из отделения его за то, что просмотрели, не доложили. – А вас? – тихо спросил кто-то из толпы. – И нас, – жёстко ответил «Кавторанг». – Мы как вы, мы первые под офицера того подписались, вы видели. Любого из нас, коли побежит, резать, без сомнений и жалости. Такое дело, что мы теперь только вместе уберечься можем, а если поодиночке – пропадём. Хмурятся зэки, вот оно как жизнь сытая отозвалась! Да, деваться некуда – там «краснопёрые» и новый срок или стенка, а здесь «командиры» с пиками. Но тут хоть «харч барый», а на зоне – баланда пустая и хлеб гнилой. Чего от добра добра искать? Да и адресочки у них… – Вопросы? Нет вопросов. – Тогда разойдись. На сегодня все работы и наряды отменяются! * * *