– К тому же ты злобный и распутный. И имеешь от меня какую-то тайну. У-у-у, – завыла я, как настоящая выпускница спецшколы для особо странных личностей, – но я все равно ее узнаю, сопляк беловолосый! И твоей Алине наподдаю, и тебе, и вашей с Антоном мамочке. Чего это она его унижает, а тебя любит? Ты же отстойный, а не мой Антон. Кей хмыкнул, но промолчал. – Ты поганец. Но я тебя все равно люблю, – и с этими словами я окончательно отрубалась. Мне казалось, что меня кто-то осторожно целует: в скулы, щеки, губы, но уже к утру я этого не помнила. Я очнулась в абсолютно незнакомом месте, мало того – в незнакомой мягкой кровати, чьи простыни приятно холодили кожу. Жутко хотелось пить и противно болела голова: ломило виски и затылок. Где я? Что со мной? Вчера вроде была на Дне рождения у Лизы… а сейчас? Неужели еще в ее доме? Нет, я же уезжала. Кажется, с Владом. Плохо все помню, мутно. С этими мыслями я резко встала с кровати и огляделась. Высокие потолки, светлые стены, увешанные множеством приятных картин, большое французское окно, из которого ласково светит солнце, мягкие матовые ковры на полу, кровать с шоколадным пологом, в которой я, собственно, и нахожусь, круглый небольшой столик с искусственными голубыми цветами, вместительные бронзовые кресла. Стоп. Кресла? Я перевела взгляд обратно. Один из этих предметов мебели примечателен был тем, что в нем, закинув ногу на ногу, сидел мерзкий Кей, облаченный до сих пор в концертную одежду, но уже без грима и с влажными волосами, и пил кофе, одновременно настороженно и сердито глядя на меня. – Проснулась, детка? – Ты?! А ты тут как оказался? – широко открытыми глазами посмотрела я на него, машинально прячась под одеялом. Голос был хриплым. – Я тебя не раздевал, можешь не прятаться, – отозвался он. – Приведи себя в порядок. Я буду ждать тебя в соседней комнате. И не забудь поблагодарить святых угодников за то, что я тебя вчера не убил. – За что? Но Кей не ответил – он уже вышел из комнаты, не забыв прихватить свой кофе. И громко хлопнул дверью. – Эй! Но почему ты так со мной? – растерянно пробормотала я, совершенно ничего не помня. – Что случилось? События минувшего вечера потихоньку всплывали, когда я, вздрагивая, стояла под струями прохладного душа. Мне очень хотелось освежиться, а в ванной комнате нашлись и полотенца, и халат, и даже зубная щетка в упаковке. Голова болела, во рту пересохло, глаза покраснели и слегка припухли из-за обилия косметики, которую я первым делом с удовольствием и смыла. Полюбовавшись мельком на новую, уже изрядно намокшую прическу, которой из-за лака ничего почти не повредило, я надела длинный, махровый халат, потому как умудрилась слишком сильно намочить платье, и оно теперь сушилось, и в буквальном смысле выползла в ту комнату, в которой меня ждал Кей. Я отвела взгляд и закуталась в халат поплотнее. – Пей кофе, – хмуро велел он мне, взглядом указав на свободное место на диване рядом с собой. На невысоком стильном столике овальной формы дымилась большая черная чашка. – Спасибо, не хочу. – Немедленно, – тоном, не терпящим возражения, отрезал он. – Голова меньше будет болеть. Я сделала маленький глоточек. – Я думал, тебе будет очень плохо сегодняшним утром. Но ты крепкая девочка. Печень, наверное, хорошая. Пей, пей. Выпьешь, и я с тобой серьезно поговорю. Я с опаской взглянула на него, подтянула ноги к себе и принялась за кофе – голове от него действительно стало получше. Немного. – Ну, что за представление ты устроила? – с неприязнью покосился блондин на меня, когда я поставила на стол пустую чашку. – Какое представление? – хмуро спросила я, понимая, что плохо умею притворяться. – Вот это, – кивнул в мою сторону парень, – прическа, платье, туфли, профессиональный мэйкап, смазливый парень рядом. И как ты вообще туда прошла? Ах, да, демоница была рядом с тобой. Она провела. Катя, это было глупо. Думаешь, я куплюсь и буду ревновать? – Чего? – Того, детка. На меня не действуют все эти твои женские штучки. Я не купился на твое идиотское представление «Из мышки я стала королевой, ах, взгляни на меня, Кей». – Кирилл, – преувеличенно ласково сказала я, забыв, что он запретил называть себя по имени, – Кирилл, ты дурак. Прости, конечно, может быть, я не оправдала твоих надежд, но даже если я и устроила представление, то уж точно не для тебя. – Катя, Катя, ты дура, – точно таким же тоном проговорил Кей, – у меня давно нет никаких надежд, но для кого же ты это устроила? – Какая тебе разница? – буркнула я. – Да вообще-то никакой, просто более глупой отмазки я еще не слышал. Тебе не подходит строить из себя роковую женщину. – Это не отмазка! – возмутилась я. – Это мы с Нинкой… в общем, считай это отмазкой и все. Мне не хотелось говорить про Максима. – Так я и знал, что без этой дьявольской девицы не обошлось, – раздраженно отвечал парень. – Чем тебе Нинка так не нравится? – откинула я голову назад. – Меня раздражают высокомерные особы, думающие, что мир создан для того, чтобы они могли им управлять. – А ты разве не такой? – искренне удивилась я. – Такой или не такой – это не имеет значения. А ты постоянно подстраиваешься под свою подружку. Выполняешь все ее приказы. Как будто у тебя нет своего мнения, – с презрением ответил Кей. – Это ты так думаешь. Потому что, наверное, все парни из вашей группы под тебя подгибаются и подчиняются! Еще бы – ты у нас талантливый певец. – Этот талантливый певец вчера тебя спас от какого-то левого парня. И пьяную доставил в отель. – Мы в отеле? – ужаснулась я. – Ну не домой же тебя надо было везти. – Точно, тебя там мама заругает, – огрызнулась я, пробуя понять, проходит ли у меня головокружение или нет. Оказалось, что нет. Совсем. Зачем, зачем я вчера пила? Ведь никогда в жизни я этого не делала, а вчера… Все из-за него, из-за Кея, сидящего сейчас рядом со мной с оскорбленной миной. – Если ты не родилась красивой, восполни это другим. Вежливостью и учтивостью, к примеру, – лениво потягиваясь, так, что опять стали видны татуировки, отозвался он. Присмотревшись, я поняла, что одна из них – символ группы «На краю», и рядом и под ней виднеются еще какие-то надписи и узоры. – Будешь хотя бы этим парней привлекать. – Что? – сощурила я глаза, моментально выходя из себя из-за боли. – Ты меня что, уродкой считаешь? Ха! Может быть, я и уродка, зато нормальная! – Прекрати, – сузил он темно-серые от злости глаза. – Но ты ведь так считаешь, верно? Хорошо, пусть так. Я такая, какая есть. Зато во мне нет залежей стервозности, как в этой твоей любимой Алиночке! Песню ей пел вчера, да? И что, помогло? Вернулась она к тебе? Или ты ее уже не примешь, эту красавицу? Гордый? – Замолчи и не говори про нее ни слова, – велел музыкант. – Ага! Тебе больно, да? Неприятно вспоминать? А что же ты тогда сегодня с ней обнимался? И тогда… тогда тоже целовал ее! Около этой проклятой реки. Раз ты эту сумасшедшую так сильно любишь, то и катайся с ней в своей машине! – Замолчи. – А что? Она-то красавица! Все парни на нее заглядываются. – Тут я не выдержала. – Даже, наверное, твой брат. Правда? И ты у нас ничего, Кирилл! Из вас выйдет прекрасная парочка, все прямо обзавидуются, да и журналистам ее будет показать не стыдно! – я все сильнее кричала. – Что же ты свою Алину не притащил в отель? – Ты понимаешь значение слова «замолчи»? – устало спросил мой собеседник. – Я уж не знаю, какие у вас там тайны, Ваше Преосвященство Кей, зато могу сказать, что она к тебе просто не возвращается, потому что выбрала твоего брата Антона! – Хватит. – А от тебя ей что-то надо. Вот и все. Алина будет с Антоном, а не с тобой. Кей вздрогнул, когда я произнесла это имя. Ага! Боишься брата? – Ага! Я права! Я… – Закрой рот. Парень очень крепко сжал челюсть. Медленно встал со своего места, сделал пару шагов в центр комнаты, обернулся, дошел до стены, вновь обернулся. И вся моя воинственность под его немигающим тигриным взглядом поугасла. О-оу, что-то я не то сказала. – Почему ты так решила? – Потому что… не важно. – Говори. – С силой ударил он ладонью по раме картины, так что она упала. – Что ты знаешь обо мне? Что? Еще один удар, сильный, – по стене. – Я просто пошутила! – тут же пошла я на попятную. – Прекрати, тебе же больно! – Правду. Говори правду. – Я просто брякнула то, что мне в голову первым пришло, – уже не знала я, куда себя деть. Оставалось только вжиматься в диван. Нет, все-таки он такой красивый. Даже когда злится. – Ты окажешься сейчас на месте картины. Правду.