–Исходя из того, что капсулу ты сломала, предполагаю, эксперимент не удался, – поджав губы, сурово уставилась я на неё. – Не особо, – повинно опустила она голову. – Подожди, – внезапно очнулся Вил у меня за спиной, видимо, тоже пришедший в себя от таких новостей, – а откуда ты взяла генетический материал для этой самой оболочки? – спросил с подозрением. Действительно. Регенерационная камера не может вырастить что-то с нуля. Только восстановить повреждённые клетки, либо продублировать имеющиеся. Так из чего она собралась шкуру наращивать? Глаза девочки забегали в панике, но врать не стала. – Я как-то заметила у Идгара в каюте кусочек меха на полке с оружием. Красивого оттенка, пепельный с красным подшёрстком, густой такой. – То есть, ты упёрла у Риманна трофейную шкурку серебристой кхакири? – обречённым голосом спросил Вил. – А что такое это кхакири? – поинтересовалась девочка, явно не особо гнушаясь воровства. Кошмар, мы испортили ребёнка своей хакерской средой, где понятие собственности весьма размыто. Хотя про подобную зверушку я тоже не знала, поэтому с интересом обернулась к мужчине. – Небольшая, но очень вредная хищница с одной заповедной планеты, – ответил он на наши вопросительные взгляды. – Вообще, на них нельзя охотиться. Но они довольно опасны и назойливы. Быстрые, с огромной в сравнении с общим размером тела очень зубастой пастью. Стремительно выскакивают, выгрызают у жертвы кусок побольше одним разом и снова скрываются. Потом ждут, пока та не подохнет от потери крови. Мда, описание так себе. – Одна такая оттяпала у Ида приличный кусок ноги. Фрэд с трудом смог восстановить. Идгар потом специально эту самую тварюшку выследил и поквитался. Эта шкурка – его напоминание не покупаться на очаровательный и невинный вид маленьких существ. Точнее, была им, – укоризненно посмотрел он на Алю, которая, кажется, осознала, что, брать без спроса, было опрометчиво. Теперь этим самым напоминанием может быть и Алиса. – Что с мехом? – спросила, просто чтобы оценить весь масштаб неприятностей. – Загорелся, – призналась она и поспешила успокоить, – но я всё потушила. Он даже частично цел. Сильно частично. Я устало закрыла глаза. – Что мы будем делать? – Я всё оплачу! – вскинулась девочка. – Куплю новую регенерационку и… с мехом, наверное, не выйдет… – Не раскидывайся деньгами, – отдёрнула я её строго. – Родители тебе наследство не для того оставляли, чтобы ты им своё вредительство покрывала. – Я не родительскими, а своими, – насупилась она. – Какими такими? – заподозрила неладное. Упаси господи, надеюсь, она не залезла снова в федеральный бюджет! – Я иногда пишу кое-какие программы для Герцогини, – с не особо скрытой гордостью заявила девочка. – Она мне их даже оплачивает. А тратить, в общем-то, не на что было. Зато теперь пригодятся, – тяжко вздохнула она. Видно было, что тратить честно заработанное на возмещение ущерба, ей не хотелось. Но радовало, что чувство ответственности за свои поступки у неё имеется. Я устала и ещё плохо соображала со сна. В общем, все живы, корабль цел, расходы покроются, остальное не страшно. – Сегодня твоя очередь быть плохим полицейским, – заявила я, отворачиваясь от раскаивающихся голубых глаз и зарываясь носом в грудь Вила. – Я отдувалась в прошлый раз. – Если ты уже решила всё возместить, то зачем будить нас пришла? – вздохнув, спросил Вилдэр, погладив меня по голове. – Боюсь к ним одна идти, – призналась печально Аля. – А придётся, – сурово постановил капитан. – Имела глупость взять чужие вещи и испортить, возьми на себя смелость сказать им об этом и извиниться. Ты же знаешь, что ничего страшнее моральной порки и исправительных работ тебя не ждёт? – Знаю, – вздохнула девочка. – Но… Фрэд такой вредный, вечно издевается надо мной. А мне… стыдно перед ним. И перед Идом тоже. – Зато в следующий раз ты вспомнишь, как тебе было неприятно и стыдно за свою глупость и ошибки, и тридцать раз подумаешь, прежде чем что-то сделать, не посоветовавшись. Тем более я уверен, если бы ты предложила им подобный эксперимент, они бы согласились, помогли тебе и всё завершилось успехом. Вывод ясен? – Ясен, – грустно подтвердила она. – Хочешь сделать глупость – спроси старших как. – Примерно так, – хмыкнул Вил. – А теперь марш признаваться. На твоём месте я бы поспешил сделать это сам, прежде чем правда вскроется случайно. – А вы? – прозвучала в её голосе робкая надежда. – А мы ещё поспим, – не купился на её несчастные глаза мужчина. – Часа два нас не трогать. И не проверять. Может, даже три. – Ну и ладно, – буркнула Аля, вскакивая. Пятки гулко загрохотали по полу до двери. – Алиса, – окликнул её Вил уже у выхода, – утешься тем, что идея действительно интересная. Как только мы все починим, можно будет попробовать повторить, уже под строгим контролем медика и техников. – Спасибо! – радостно отозвалась девочка. Пятки снова прогрохотали, приближаясь. Над головой раздался громкий чмок, и Аля снова умчалась «радовать» остальных. – Мы ужасные опекуны, – пробормотала, прижимаясь ближе к мужчине и отчаянно зевая. – Почему? – тихо спросил он, тоже устраиваясь удобнее. – Потому. Мы её балуем всем экипажем. И потакаем. Это непедагогично. – Пусть, – усмехнулся мне в ухо Вил, – детей надо баловать. Тем более что так-то она не злая, а очень даже добрая и справедливая. Просто наивная, но детям это позволено. С возрастом пройдёт. – Угу, останется только здоровый эгоизм единственного ребёнка в семье, которого все баловали, – промурлыкала, ощущая тёплую руку, медленно скользнувшую под свободную футболку по спине. – Это я по своему опыту знаю. – В чём проблема? – тихо хмыкнул мужчина, оставляя лёгкий поцелуй в местечке за ухом и заставляя меня откинуть голову на подушки, открывая ему больший доступ. Горячие губы медленно двинулись вниз по горлу, унося сонливость и разжигая пламя в крови. – Подобный эгоизм вытравляется очевидным способом. – Каким же? – жарко выдохнула, выгибаясь, чтобы стать ближе. – Достаточно, чтобы она перестала быть «единственной», – прошептал мне на ухо и прикусил чувствительную мочку. Я тихо охнула, а потом застонала, плавясь в уверенных руках. В конце концов, неплохая мысль. Здоровая конкуренция ей не помешает. Хорошо, Вилдэр предупредил, что «спать» мы будем ещё два часа. А может и три. Конец.