– Попробуем, – кивнул ему. Махнув, тот удалился, а я, вернувшись в палату, передал Еве его совет. Дрожащими ладонями Ева убрала стекло. До тонкой руки дотронулась, словно боясь её сломать. Аккуратно взяла ладонь девочки в свои и застыла. – Я не знаю, что говорить, – пробормотала, бросив на меня растерянный взгляд через несколько минут. – Очередная порция сожалений, что всё так получилось, вряд ли будет лучшим решением, – предположил я и, подойдя к Еве, ободряюще сжал её плечи. – Это вызовет не самые положительные эмоции. Что ты планировала делать, когда Лейси очнётся? Кажется, своим вопросом, я снова загнал Еву в тупик. – Я… честно говоря, не особо задумывалась. У меня была цель, вернуть её прежнюю, а что дальше… – Где вы собирались жить? – попробовал подтолкнуть её к нужным мыслям. – В доме Лейси, – откликнулась она. – В том, где сейчас спрятаны сервера Алисы и Шляпника. Он стоит законсервированный. Тот, что достался мне от родителей, пришлось продать, чтобы купить кристаллов. Я теперь бедна как церковная мышь, а подворовывать у нечестных людей, больше не получится – буду искать работу. Если что, Герцогиня меня примет штатным аналитиком. Это не хакерство, так что Шляпник должен позволить. Благо Лейси обеспечена – состояние её семьи осталось нетронутым. И, так как по документам ей уже восемнадцать, она сможет получить к нему доступ. – Вернёшь себе личность? – этот момент меня действительно заинтересовал. – Хмм… если получится. После вердикта Безумного, как за создательницей идеального интеллекта за мной больше не будут охотиться. С другой стороны, я всё ещё дезертир. Могут прицепиться военные и заставить продолжить обучение. – Не хочешь? – Не особо, – скривилась она. – Зная Конрад, возможно, придётся пройти ускоренный курс и слегка сменить специализацию. Один плюс, – наконец улыбнулась она мне. – Если обеспечить надёжный зашифрованный канал, работать аналитиком я смогу практически из любой точки космоса. Это новость, неожиданно, правда меня порадовала. Нам ещё предстояло обсудить, как в дальнейшем сложится наша жизнь. Но то, что она не готова была обменять эти неясные отношения на карьеру, взволновало. – А чем же займётся Лейси? – время обсудить нас ещё наступит, сначала надо разобраться с девочкой. – В любом случае ей предстоит физиотерапия, чтобы восстановить двигательные функции тела, – всё же заметно повеселев, рассуждала Ева. – А потом… изначально планировалось, что Лейси поступит в пансион под патронажем Герцогини. Там проводят дополнительные занятия для особоодарённых учеников. С другой стороны, сложно предположить, в каком состоянии она очнётся. Если будет помнить только всё до болезни, то идея с пансионатом вполне действенна. Там будет много её сверстников, она наконец-то заведёт себе нормальных друзей. Но если она сохранит свои воспоминания и как «Алиса» … боюсь в пансионате ей будет нечего делать. В принципе в учебном заведении. Объём поглощённых ею знаний больше, чем в любом академическом курсе. Но они довольно узко специализированы, – неожиданно глубоко задумалась над этой темой Ева. – Она хорошо разбирается во всём, что связано с хакерством и программированием. Математика, физика и прочие точные науки – это без проблем. А вот гуманитарные… Историю не знает совсем. Литература, культура, политическое устройство, расы и народы вселенной. Языки тоже, скорее спасибо постоянному доступу к онлайн-словарям. Наверное, лучшим вариантом будет найти ей хороший гуманитарный колледж. Она сообразительная, быстро подтянет общие знания. А вот институт выберет сама. Если вообще захочет продолжить академическое обучение… – Это вряд ли… Да и с языками это ты дружишь только благодаря моему синхронному переводу. А я в себя несколько десятков словарей закачивала, и прекрасно их помню, – тихий голос заставил нас вздрогнуть. Девочка в капсуле слабо щурилась в ярком солнечном свете. Пальцы её рук едва дрогнули. – Лейси… – словно не веря своим глазам, прошептала Ева, крепче вцепившись в тонкую руку. – Боюсь тебя разочаровать, но я Алиса, – тихо отозвалась девочка, чуть привыкнув к свету и распахивая голубые глаза шире. – Какая разница, – всхлипнула Ева, кидаясь обнимать хрупкое тельце. – Ты, это всё равно ты, как бы себя ни называла! – Тебе виднее, – прокашлялась Алиса. – Кэп, оторвите эту сумасшедшую, она меня задушит! Боже, кто бы мог подумать, что тело так неудобно. Жуть какая, всё болит! И зрение такое ограниченное. Как вы люди с этим живете? – Ты тоже человек! Алиса, слышишь? Ты-человек! – внезапно вцепилась в неё Ева и заявила строгим голосом. – Кто же спорит, – дёрнулся уголок девичьих губ в улыбке. – Я человек. Я же не говорю, что против. Просто не привыкла. У такого состояния много плюсов. Например, я могу чувствовать тебя, – прошептала она, рука девочки дёрнулась в попытке подняться. – Ты тёплая. Но у тебя жёсткая кожа на ладонях. Кэп, как вы это терпите? – С радостью, – подмигнул девчушке. – И ты тоже будешь только радоваться этому прикосновению. – Да, я как бы уже. Ева, расплакавшись, снова приникла к девочке в капсуле. – Ладно тебе, – слабым голосом пыталась успокоить её Алиса. – Кажется, стоит вызвать врача, – бросила на меня взгляд девочка. Кивнув ей, я вышел из палаты, решив не слишком спешить с вызовом. Им нужно многое обсудить. Целую жизнь. Эпилог. "Это мое собственное изобретение!" – Тебе осталось пройти лишь несколько шагов, – сказал он. – Спустишься под горку, перейдешь ручеек – и ты Королева! Но ты подождешь и помашешь мне вслед? – прибавил он, увидев, что Алисе не терпится перепрыгнуть через последний ручеек, отделяющий ее от заветной цели. – Я тебя долго не задержу. Как увидишь, что я доехал до поворота, махни мне платком. А то я боюсь совсем упасть духом. – Ева…Ева…, – сквозь сонную муть донёсся тихий голос. Что-то недовольно промычав, я перевернулась набок, отодвигаясь от шума. Мы с Вилом почти двое суток занимались планировкой спецоперации для Герцогини, без перерыва и отдыха. По внутреннему ощущению с тех пор как мы легли спать, прошло не больше часа. Встать в таком случае просто невозможно, проще избавиться от будящего. – Ну, Ева! – упорно повторили чуть громче, легонько толкнув в плечо. Тихо зарычав, я всё же обернулась обратно к голосу, но глаз так и не смогла разлепить. – Я предупреждала, что убью любого, кто попытается нас разбудить раньше чем через двенадцать часов? – Вы спите уже пятнадцать, – прошуршали в ответ. Чуть приоткрыв один глаз, я тихо застонала. – Алиса, сколько раз я просила тебя не входить без приглашения! – счастье, мы действительно были настолько вымотаны, что просто отвалились спать. – Не переживай, я специально сначала по камерам проверила, что вы не занимаетесь ничем таким, – доверительно сообщила мне девочка. Я распахнула оба глаза и недовольно уставилась на неё, примостившуюся на полу и вцепившуюся руками в край кровати. – Ещё хуже. Если ты опять позабудешь значение такого понятия, как личная жизнь и частное пространство, я тебя весь свод законодательства учить заставлю. Очаровательная мордашка напротив меня скривилась недовольно, но тут же поспешила восстановить невинное выражение лица и уставиться на меня большими голубыми глазищами. Только теперь я обратила внимание, что на щеке у неё подозрительное тёмное пятно, а короткие волосы взъерошено топорщатся во все стороны. – Что ты опять натворила? – тяжко вздохнула. – Ну, почему сразу натворила… – потянула она, отводя взгляд, – Я просто провела один небольшой эксперимент… Тяга к знаниям, активное развитие личности и тому подобное. – Алиса, – угрожающе прошипела и тут же замерла, почувствовав, что сзади зашуршали. К спине привалилась горячая грудь, тяжёлая рука пригвоздила за талию к месту, на макушку опустился подбородок. – Что шумим ночью? – сонно пробормотал Вил у меня над головой. Бросила укоризненный взгляд на насупившуюся Алю. – Прости, – искренне пробормотала девочка. – Я не хотела тебя будить. – Рассказывай, что случилось? – вздохнула я. – Помнишь, того робопса, что я собрала на прошлой неделе из ненужных деталей? – начала Аля почему-то сильно издалека. – Как уж тут не помнить… – пробурчал Вил. Несмотря на длительную болезнь и пребывание в подвешенном состоянии, Алиса осталась такой же талантливой и любознательной. В итоге, пёс, которого она собрала из подручного материала, получился с редкостно достоверным характером маленькой вредной собачки. Гулкое металлическое гавканье громко разносилось по всему кораблю, пока Алю не попросили «подкрутить» ему громкость на минимальную. Потом мелкое создание взялось потрошить всё, случайно упавшее на пол, и кидаться из-за угла цапать за пятки. Когда я попросила девочку сделать ПО собачки менее достоверным, она мне заявила, что «не вправе ограничивать свободную личность в способах самовыражения и взаимодействия с окружающим миром». В общем, кто-то слишком увлёкся самообразованием. Правда, после того как Брукс-старший отловил мелкого за попыткой вскрыть технологический люк и добраться до проводки, и пригрозил сунуть глупую железку погреться к двигателю, Алиса слегка приструнила собачий энтузиазм. Но видимо, не свой. – Я на досуге подумала, что цоканье лап и пробежки за палками – это, конечно, классно. Но обниматься с железом и проводкой не очень приятно. Да и когда ногой наталкиваюсь на него во сне холодно и царапается, – выстраивала девочки вполне логичные рассуждения, продолжая прятать от меня взгляд. – Это чудище, ещё и на кровати спит, – хмыкнул Вил мне в волосы. – Алиса, – вздохнула, чувствуя, что голову уже вновь затягивает хмурью сна, а до основной темы мы так и не добрались. – Ближе к телу, проблема-то какая? – Я сломала регенерационную камеру, – резко выдохнув, призналась она. Уже практически закрывшая сонные глаза, я распахнула их и уставилась на подопечную с недоверием. – Что, прости? – Я сломала регенерационную камеру, – повторила она чуть менее уверенно и гораздо тише. – Что тебе вообще в ней понадобилось? – я почувствовала, как адреналин начал разгонять кровь и сонная муть в голове прояснилась. Ничто не будет лучше, чем перспектива скандала с одной из самых язвительных личностей корабля. –Я попыталась перепрограммировать её, чтобы создать на каркасе робота меховую оболочку, – последовало дальнейшее откровение. Уставилась на неё со скепсисом. – Серьёзно, – развеяла мои сомнения, – именно это я и хотела сделать. Господи, как ребёнок может быть одновременно вундеркиндом, но при этом настолько наивно тупым.