Я на Гришку глянула. – А для тебя Ксюша не была близким человеком? – Вика, мы с тобой уже говорили об этом. У нас с Ксюхой была страсть, были какие-то сумасшедшие отношения, не совсем здоровые. И я думаю, ты догадываешься, почему. Но собирался ли я связать с ней жизнь? Нет, не собирался. – А она с тобой собиралась, - не удержалась от укора я. Гриша фыркнул. – Глупости. У Ксюхи просто самолюбие играло. Она знала, что мне не будет ни с кем так круто, как с ней. И не понимала, как я могу от этого отказаться. – Она была права? – Наверное. Но гореть всю жизнь нельзя. Да у нас бы и не получилось гореть. Наши с ней отношения могли пойти лишь двумя путями. Мы либо вместе пропали бы, не справившись с зависимостью, либо вышли бы из того ступора, в котором оказались, вместе, но ничего хорошего бы все равно не получилось. Со временем мы бы оба повзрослели, успокоились, страсть бы без наркотиков, алкоголя и веселья быстро растаяла. И было бы куда обиднее. – Тогда зачем?.. – не удержалась я от вопроса. – Зачем всё это было? Он взглянул на меня открытым, чуть снисходительным взглядом. – То, что ты не понимаешь, это здорово, - проговорил Гриша. – Ты даже не осознаешь, насколько это здорово, что ты никогда с этим не соприкасалась. А я… мы с Ксюхой оказались слабее. Наверное. Но в то время нам, на самом деле, нравился такой образ жизни. Мы притворялись с ней свободными, развесёлыми, делали вид, что нас не заботит чужое мнение. А наркотики такая вещь, что на краю оказываешься совершенно незаметно. Вроде бы ещё вчера ты был уверен, что всё контролируешь, а завтра уже готов умереть за новую дозу. Наверное, это моя вина, что Ксюха вляпалась во всё это. За это я себя на самом деле виню. Но с её характером… - Он усмехнулся. – Безумно жадным до ощущений, мне, кажется, она и без меня бы справилась. – Но ты же смог через это перешагнуть, жить без наркотиков? – осторожно поинтересовалась я. Гришка отвернулся от меня, головой качнул. Не отрицал и не соглашался, это было какое-то неосознанное движение. – Смог ли? – проговорил он в задумчивости. Вздохнул. – Скорее, я попросту испугался. Потому что превратиться в мерзкую тень вдруг показалось мне отвратным. Я и без того всегда был тенью. Отца, Андрюхи. Меня никто никогда не воспринимал всерьёз, ничего хорошего от меня не ждал. Мне захотелось это изменить, хотя бы попробовать. – Гриша на меня посмотрел и выдал бодрую улыбку. – И я женился на Светке. Я кинула на Гришку испытывающий взгляд, если честно, в этот момент попыталась восстановить в памяти его образ, десятилетней давности. И то, что я видела сейчас, с теми воспоминаниями никак не вязалось. В памяти был мальчик, весельчак и задира, а сейчас передо мной сидел мужчина, насмешливый и циничный, но несколько неповоротливый. Гришка и выглядел именно таким – неповоротливым, чуть ленивым и равнодушным. – Ты доволен тем, как сложилась твоя жизнь? – не удержалась я от вопроса. А он неожиданно улыбнулся. – Как ни странно, но да. Мне с юности казалось, что мне не хватит времени пожить так, как хочу, покуролесить вволю, и я торопился всё успеть, всё попробовать. А потом всё само прошло. Теперь у меня семья. Своя семья, понимаешь, без родителей, которых вечно надо слушать и поступать, как они считают правильным. Я не сразу, но повзрослел, и научился этим наслаждаться. – Гриша ухмыльнулся. – Хотя, я отлично понимаю, что я чертова заноза в заднице, и всё делаю шиворот-навыворот. – Зато жена тебя любит. – Это да. – Он вздохнул, подумал о чём-то и сказал: - Это приятно, когда тебя любят. Думаю, Света, окажись она сейчас рядом с нами, этим словам мужа не порадовалась бы. Ей бы, как любой женщине, хотелось бы услышать о том, что муж тоже её любит, считает самой лучшей женщиной на свете. Хотя, возможно, Гриша именно так и считает. Лучшей, необходимой ему, нужной, но ведь это не всегда означает любовь, правда? Или означает, просто люди не отдают себе в этом отчёта. Гриша, как и обещал, отвёз меня в гостиницу. В небольшую, но вполне приличную. Даже сделал попытку оплатить моё проживание, но я это пресекла на корню, хотя, поблагодарила. Надо сказать, что Григорий Веклер в последнее время сильно удивлял меня своим поведением и отношением, не только ко мне, но и к жизни. Я привыкла думать о нём, как о беспринципном смутьяне, родители давным-давно меня настроили на эту волну, да и то, что я о Грише помнила, баллов ему не добавляло, но он оказался нормальным человеком, правда, мало задумывающимся о приличиях. И даже в общении, не смотря на его неизменный сарказм и неутихающий цинизм, был (а может, стал, повзрослев) вполне положительным персонажем. С ним, без сомнения, можно было дружить. Заселившись в номер со своим минимумом вещей, и оставшись одна, я поневоле задумалась о том, что Гришка сейчас предпримет. Наверное, по-сыновьи правильным было бы отправиться к родителям и предупредить их о том, что я вернулась, с намерением продолжать копать. Возможно, даже рассказать о звонке Ксении, о моих невероятных предположениях. Но… Как ни пыталась я представить этот его разговор с родителями, так и не смогла. Андрея на его месте представляла запросто, его серьёзный вид, тон, желание оградить семью от внешнего вмешательства, а вот Гришка… ему, наверное, этой самой серьёзности и не хватает. Он предпочитает оставлять людям право решать их проблемы самостоятельно. Трусость это, эгоизм или всё-таки здравомыслие, которого многим из нас не достаёт? Ближе к вечеру я гостиницу покинула, устав от мыслей, неустанно роившихся у меня в голове. Жанна, позвонившая, чтобы узнать, как у меня дела и, конечно, отругать за раннее утреннее бегство, именно так мне и сказала. Что я слишком много думаю. Нужно расслабиться, хотя бы ненадолго. Вот я и решила последовать её совету, из гостиницы ушла, решив где-нибудь поужинать и немного прогуляться. На улице лениво накрапывал дождик, но было достаточно тепло. Зато темнело всё раньше, казалось бы, с каждым днём. Лето прошло, и осень вступала в свои права. Я открыла зонт и неспешно направилась в сторону проспекта, с его шумом, многолюдностью, витринами магазинов и маленькими ресторанчиками. Самое то, чтобы отвлечься. Прогуляюсь немного, а затем спрячусь от непогоды в заведении, которое приглянется мне больше всего. Всё-таки, что ни говори, а осознание того, что у тебя есть средства для того, чтобы поужинать где-то, не задумываясь о деньгах, весьма приятно. Надолго, конечно, заработанных у Веклеров денег мне не хватит, мне необходимо будет срочно подыскать себе съемное жильё по возвращении, но именно в эту минуту я чувствовала ту самую уверенность в завтрашнем дне. И это чувство очень не хотелось отпускать. Внутренне понимала, что мне необходимы перемены, и дело даже не в деньгах. Мне хотелось развиваться, куда-то двигаться, я ведь очень долго топталась на месте, в кругу бесконечных проблем, которые затягивали и затягивали меня в водоворот безнадёжности. И это ощущение, на самом деле, сводило меня с ума, заставляло чувствовать себя неудачницей. Я шла по улице, посматривала по сторонам. А, может, мне и, правда, рискнуть, и перебраться в Москву? Как ни крути, а перспектив тут куда больше. Конечно, наверняка, будет трудно, будет страшно, но, если честно, при одной мысли о том, что в следующий понедельник мне предстоит вернуться на прежнее место работы, и моя жизнь тут же – моментально! – вернётся в прежнее русло с пробуксовкой, пугало меня куда сильнее. Родители, скорее всего, не обрадуются, если я решусь уехать от них в другой город. Да и Жанна тоже… Прогулка и неспешный ужин заняли у меня пару часов. Дождь разошёлся, и гулять стало неприятно. Я перешагивала через лужи на асфальте и спешила обратно к гостинице. Мои замшевые ботильоны совершенно не предназначены для прогулок под дождём. Я шла и то и дело бросала обеспокоенные взгляды на потемневшие носа обуви. Нырнула под козырёк на крыльце гостиницы, закрыла зонт и встряхнула его несколько раз. – Вика. Я обернулась, почувствовав, как от неожиданности у меня подскочило сердце. Услышала этот голос, и тут же задохнулась. Андрей вышел из своей машины, что была припаркована совсем рядом с крыльцом, а я её даже не заметила из-за дождя. Он вышел и широким шагом направился ко мне. То есть, я, конечно же, так для себя это охарактеризовала, что он направился ко мне, а, на самом деле, он поспешил укрыться от дождя под тем же козырьком. Перепрыгнул через две ступеньки и оказался рядом со мной. Мы застыли с ним друг перед другом, и я, как влюблённая девчонка, никак не могла оторвать от него глаз. Головой всё это понимала, даже мысленно обозвала себя дурочкой, но глаз отвести не могла. Сердце сильно колотилось, у меня от волнения пересохло во рту, я на Андрея смотрела и думала о том, что вот, не сбылось, и из-за этого жутко обидно. Уезжая из Москвы несколько дней назад, я была уверена, что мы с ним больше не увидимся никогда. Что не представится возможности, что он не захочет, что запомнит меня, как обманщицу и аферистку, и я всеми силами пыталась запечатлеть в памяти его образ, голос, запах. Понимала, что это ненадолго, что воспоминания со временем сотрутся, без сомнения, и от этого было по-особенному горько. Но мы снова встретились, стоим и смотрим друг на друга. – Привет, - сказал Андрей. Я моргнула, туман перед глазами стал понемногу рассеиваться. Ответила негромко: – Привет. – Попыталась угадать, хотя, что тут можно было угадывать? – Тебе Гриша рассказал, что я здесь? Андрей кивнул. – Гришка рассказал. И ещё кое-что рассказал. Так что, думаю, нам есть, что обсудить. – Обсудить? – удивилась я. – А что тут обсуждать? – Давай поднимемся в номер. Сказать по правде, эта идея мне к душе не пришлась. Просто потому, что я и на улице-то себя рядом с Андреем чувствовала скованно, а уж когда мы окажемся в однокомнатном номере, вовсе станет не по себе. Судя по его решительному настрою, он не соскучился и не воспылал ко мне нежными чувствами после разлуки. У него появились ко мне определённые вопросы, и он хочет найти ответы на них. Всё равно каким путем. Прежде чем я успела возразить, Андрей взял меня за локоть, и мы прошли через стеклянные двери в холл гостиницы. Я заметила, что девушка на респшене подняла на нас глаза, без сомнения заметила, что меня крепко держат за руку, не самым дружелюбным образом, надо сказать, но меня она будто и не видела, посмотрела сквозь, а вот Андрею Романовичу дружелюбно кивнула. Судя по всему, в ожидании меня, он успел зайти на ресепшен и навести мосты. Да такие крепкие, что сотрудницу отеля совершенно не волнует то, что меня ведут в гостиничный номер едва ли не силой. Она этого будто и не видит. – Какой этаж? – спросил у меня Андрей. – Второй. – Пойдём по лестнице. Мы свернули от лифта к лестнице. Я шла впереди, а он следом за мной. И, кажется, сверлил мне затылок взглядом. – Что ты хочешь? – поинтересовалась я у него, когда мы вошли в номер. Комната была совсем небольшая, вмещающая самый минимум мебели, развернуться было негде, и чтобы не стоять у подножия кровати, я решила сесть на пуфик у окна. Села и независимо вздёрнула подбородок. Андрей окинул номер взглядом, затем вдруг вздохнул и упер руки в бока. А на меня взглянул так, будто я доставляла ему жуткие неудобства. Будто я, своим появлением в очередной раз, отвлекала его от каких-то важных дел. Безусловно, мне стало обидно. Я смотрела на него, но тоже пыталась казаться отстранённой и чужой, не хотелось давать ему ни одного шанса понять, что его отношение меня задевает. Я старалась вести себя так, словно мы расстались с ним давным-давно, а не три дня назад. Старалась показать, что мне не больно, не обидно, что мне всё равно. Наверное, я очень усердно хмурилась и поджимала губы, потому что Андрей вдруг сказал: – Вика, прекрати. – Что? – Прекрати так настойчиво меня ненавидеть. – Я тебя не ненавижу, - воспротивилась я. И даже плечами пожала. – Мне, вообще, не до тебя. – Замечательно, - проговорил он. Сделал пару шагов вперёд. В общем-то, через пару его шагов номер в ширину как бы заканчивался, и Андрей вновь отступил. Снова недовольно огляделся и тогда уже сел на кровать, не придумав ничего лучшего. На меня посмотрел. – Зачем ты снова всё ворошишь? Я в растерянности моргнула. Такого вопроса я, честно, не ожидала. – Что значит, зачем? Тебе что, Гриша не рассказал, что случилось? Андрей досадливо поморщился. – Рассказал. Но я не понимаю, что ты собираешься снова здесь искать? А, главное, зачем. – Я отвечу тебе на этот вопрос, - возмутилась я, причем возмутилась от всей души. – Я тебе отвечу, - повторила я нетерпеливо, - раз ты не понимаешь, что такое потерять сестру. Или брата. – Я понимаю, - сказал он и тут же добавил: - стараюсь, по крайней мере, понять, поставить себя на твоё место и на место твоих родителей. Понимаю, что это безумно трудно было пережить. Но она же объявилась, живая и, как подозреваю, здоровая. – Она где-то здесь, Андрей! – Это твои безосновательные подозрения! – оборвал он меня. – Которые ты опять же пытаешься вменить в вину моей семье. Я отвернулась от него, обидно было невероятно. Но, наверное, со стороны так и казалось, что из-за этой самой обиды, я никак не могу заставить себя оставить в покое семью Веклер. Лезу и лезу к ним, в чём-то обвиняя. – Зачем ты приехал? – спросила я у него. – Припугнуть меня? – Не говори глупостей. – Андрей взглянул на меня печально. – Разве я когда-то пытался тебя припугнуть или обидеть? Я лишь хочу, чтобы эта история перестала отравлять нам всем жизнь. – Тогда ты зря переживаешь. И приехал ко мне тоже зря. Как я понимаю, никто из вас мне помогать не собирается. Что ж, тогда я ещё денёк бестолково покручусь в Москве и уеду. Никакого урона твоей семье не нанесу. Андрей помолчал, приглядывался ко мне. – И что, уедешь домой и продолжишь мучиться подозрениями и догадками? Сколько лет на этот раз? – Какая тебе разница? – Вика, не будь такой. – Это ты не будь таким! – разозлилась я. – Это ты упорствуешь, это ты не готов даже задуматься над тем, сколько странностей вокруг Ксениного звонка. Ты считаешь, что тебе нужно оберегать свою семью. А ты не задумался о том, от чего ты её оберегаешь? Андрей меня выслушал, причём, выслушал с недовольным лицом, затем вздохнул, уперся локтями в колени и опустил голову. Задумался о чём-то, но интуиция мне подсказывала, что думает он не о моих словах, а о том, как устал меня сдерживать и успокаивать. И за что ему всё это. За какие грехи я навязалась на его голову? Прошла, наверное, целая минута, Андрей голову поднял и посмотрел на меня. – Что ты собираешься делать? Я немного растерялась. Вся загвоздка была в том, что я понятия не имела, что я собираюсь делать. Я помедлила, затем осторожно проговорила: