ГЛАВА 12 Наше одиночество с Андреем долго не продлилось. Хотя, может быть, и к лучшему. После того, как он попросил меня остаться с ним, всерьез обдумать наши отношения, мы оба замолчали. Будто боясь снова потревожить эту тему. Остаток вечера прошёл в каких-то пространных разговорах на отстранённые темы, мы, казалось, даже коснуться друг друга боялись. И спать легли в тишине, не прикасаясь друг к другу. Оба были словно не на шутку призадумавшиеся, но, кажется, от принятого решения никто из нас отступать не собирался. Мы лишь собирались с мыслями. Например, я пыталась представить последствия принятого мной решения остаться. Старалась обдумать то, что Андрей мне пообещал. Наши с ним отношения, и как, в таком случае, может сложиться моя жизнь. Ведь перемены обещали быть глобальными. Мне придётся поменять работу, сорваться с привычного, насиженного, стабильного места. Устроиться где-то жить… в своём городе или в Москве, что уже само по себе меня пугает. Ничего удивительного, что я долго не спала, лежала, сунув ладонь под щёку, и понимала, что теряюсь в обрушившемся на меня ворохе мыслей. Особенно меня волновало то, как я объясню родителям свои отношения с Андреем. Они точно будут не в восторге. И если отец попробует понять, хотя и станет переживать, то объяснить маме мотивы наших отношений, будет попросту невозможно. В общем, этой ночью мне было о чём подумать. Я раз за разом задавала себе один и тот же вопрос: правильно ли я поступаю? И если сердце неизменно твердило мне в ответ: «да, правильно, ты же этого хочешь», то разум подсовывал одно сомнение за другим. А от сомнений появлялся страх. Утром Андрей снова предложил сходить искупаться на озеро. Мы успели позавтракать, выпить кофе, да и утро выдалось жаркое. А день и вовсе обещал быть удушливым. И мы отправились к воде. Провели там больше часа. Андрей несколько раз залезал в воду, а я после первого прохладного, бодрящего купания, лежала на травке и наслаждалась своими ощущениями, больше напоминающими эйфорию. Если честно, мы даже не слышали звука подъехавшей машины. И только когда вернулись на территорию дома, через калитку на заднем дворе, поняли, что мы уже не одни. В первый момент я услышала детский плач, причём не маленького ребёнка, который быстро стих, а после уже голоса взрослых. Я невольно сбилась с шага, на Андрея взглянула, а тот напоказ вздохнул. – Гришка с семейством пожаловал. Конечно, в этом событии не было чего-то ужасного или экстраординарного. Андрей ещё вчера говорил мне о том, что его младший брат временами любит приезжать сюда с женой и детьми, но каждый момент, когда я оказывалась рядом с Гришей, ожидаемо или случайно, заставлял меня внутренне замереть. Я ничего не могла с собой поделать, я ловила себя на том, что начинаю вглядываться в его лицо, пытаюсь что-то увидеть в его глазах, понять, о чём он думает и что может скрывать. Конечно, понимаю, что ничего не узнаю и не угадаю, что можно прочитать по лицу чужого человека, правда? Но близкое Гришино присутствие не давало мне покоя, не давало мне дышать. Хотелось подойти, вцепиться в него и потребовать ответы на все вопросы, которые накопились за долгие годы у меня и моих родителей. Ведь кто-то должен ответить за исчезновение моей сестры, за нашу разбитую семью, за нарушенную психику родителей, которые день за днём, месяц за месяцем долгие годы ждут возвращения своей дочери домой. Эти мысли будто взорвали мой мозг, в одну секунду, впрочем, как обычно, стоило мне подумать о Григории и вспомнить их с Ксеней вместе, их счастливые лица, и в горле у меня встал комок. Пришлось кашлянуть, чтобы от него избавиться. Я старалась сделать это быстрее, прежде чем окажусь лицом к лицу с виновником нашего семейного кошмара. Андрей опередил меня на несколько шагов, первым поднялся на крыльцо, где на него налетели мальчишки. – Дядя Андрей, дядя Андрей! Он потрепал племянников по волосам. Бодро ухнул: – Здорово, парни. Как дела? Мальчики наперебой что-то принялись ему рассказывать, какие-то свои детские радости и печали, удивления и заботы, а я продолжала стоять у ступенек, разглядывая детей. Они были похожи на отца. Светлые, коренастые, голубоглазые. Казалось, что даже выражение глаз у них отцовское – задорное и весёлое. Хотя, возможно, я придумываю, и все дети в этом возрасте смотрят на мир с бесконечным удивлением и задором. Я вспомнила, что Андрей как-то называл возраст племянников – мальчикам было по семь, они были двойняшками. На самом деле, похожи друг на друга безусловно. Словно отражение в зеркале. Смеются, разговаривают, что-то делают, будто в унисон. Милые мальчики. Даже у плохих людей бывают милые дети. – Я так и знал, что ты здесь, - услышала я насмешливый голос Гриши, причем за своей спиной. От неожиданности я дернулась, обернулась и оказалась с Григорием лицом к лицу. Он тоже на меня посмотрел, улыбнулся. Ну, как улыбнулся? Так, как умеет улыбаться Григорий Веклер. С оттенком насмешливости, пошлости и высокомерия. И, конечно, окинул меня изучающим взглядом и снова усмехнулся. Сказал мне: – Привет. – Привет, - негромко отозвалась я. И сделала шаг в сторону, чтобы он мог пройти. Правда, отходить от меня он не торопился. А потом взял и вовсе приобнял меня за плечи. Якобы дружески. Правда, от его объятия меня сковало изнутри, мне показалось, что я и снаружи съёжилась под его рукой. Но Гриша, конечно же, внимания на мою реакцию не обратил. – Что, братишка, отдыхаешь? Или всё-таки прячешься? Андрей с крыльца спустился и Гришкину руку с моего плеча снял. А брату в ответ проговорил: – А ты с какой целью интересуешься? Тот ухмыльнулся. – Любопытно. – И снова на меня посмотрел. – Забыл, как тебя зовут. – Вика, - неохотно проговорила я. – Точно. А то вертится на языке, вертится… – Что вертится? – спросила я, посмотрев ему в глаза. Мне очень хотелось поинтересоваться, какое имя у него вертится на языке, при взгляде на меня. Но на вопрос в лоб я не осмелилась. А Гришка под моим прямым взглядом и без того удивился не на шутку. Даже отступил на шаг. Нашу, ставшую неловкой, перепалку прервала женщина. Жена Григория. Она вышла из дома на крыльцо, поймала своих сыновей за руки и посмотрела на нас сверху. Улыбнулась, конкретно Андрею улыбнулась. Меня будто и не заметила. – Привет, милый. – Привет, - отозвался Андрей. И попросил: - Забери уже своего милого. Он сегодня с утра чересчур бодрый. На работе бы таким был. – Гриша, пойдём. Дай Андрею принять душ. И опять Андрею. Я наблюдала за этой женщиной. Пользуясь тем, что она меня откровенно игнорирует, я её разглядывала. Помнила, что её зовут Светлана, Андрей упоминал её имя. Он рассказывал о своей невестке обрывчато, без особого интереса, каждый раз делая упор на то, что она весьма положительно влияет на его неугомонного брата. Что ж, наверное, он прав. У Светланы получалось на мужа воздействовать и держать его в руках, укрощать его нрав. И, по всей видимости, это получалось у неё настолько успешно, что Гришка от усилий жены даже подурнел. Поправился, растерял часть волос и внутреннего огня, покрылся пылью лености и даже стал ходить на работу. Практически по расписанию. Светлана, не смотря на всю её внешнюю хрупкость, показалась мне женщиной волевой. Она была достаточно высокой, наверняка, выше мужа, но фигуру имела хрупкую и худосочную, не представляю, как ей удалось выносить двоих детей сразу. У неё было узкое лицо, выразительные глаза и ухоженные тёмные волосы. Красавицей её назвать было нельзя, даже если очень постараться и ей польстить, но внимание к её лицу привлекали именно большие, тёмные глаза. Точнее, выражение её глаз. Настойчивое и решительное, и тоже слегка высокомерное, как и у мужа. Наверное, это была та точка, на которой они пересекались. Находили схожие черты между собой. Что ж, у них схожее воспитание, равный или приблизительно равный достаток у семей, воспитывались в одинаковых условиях. Наверняка, им втолковывали одинаковые принципы и прививали схожее отношение к жизни и к людям. Думаю, их брак был безусловно одобрен родителями с обеих сторон. А Веклеры ещё и вздохнули с облегчением, пристроив тем самым проблемного сыночка под опеку решительной невестки. Уж не знаю, что Светлана увидела для себя привлекательного в буяне и хулигане Грише Веклере, по мне, так никакими особыми достоинствами он никогда не обладал. Был привлекателен внешне… когда-то, да и то, я бы сказала, на любительницу балагуров, весельчаков и ночных хулиганов. А эти сомнительные качества Светлана в муже, как я понимаю, без всяких сожалений изничтожила, превратив того в послушного, не сопротивляющегося содержателя семьи. Хотя, я не имею права судить. Чужая семья, как и чужая душа – потёмки. В душ я пошла после Андрея. Ушла в комнату, в которой мы с ним ночевали, и оставалась там. Без него находиться с семьёй его брата, мне было неуютно. Светлана без единого взгляда и обращения ко мне, дала понять, что не одобряет моего присутствия. И довольно скоро я поняла почему. Когда я, приняв душ и приведя себя в порядок, вышла на кухню, ещё не войдя туда, я услышала её слова, обращённые к деверю: – Это неправильно, Андрей, - говорила Светлана с укором, - Аня плачет, переживает, а ты здесь… с этой. Я остановилась, не в силах сделать ещё шаг, чтобы меня увидели. Правда, тут же услышала недовольный голос Андрея: – Свет, давай только обойдёмся без нравоучений. И без эпитетов «эта». Я, кажется, постарше твоего мужа буду, да и не муж тебе, чтобы ты меня осуждала или поучала. Займись Гришкой. – У Гриши всё в порядке, - с намёком на горделивость ответила Света. – Вот и продолжай стараться, чтобы он не отвлекался, - отозвался Андрей с ехидством. – Я своей жизнью сам займусь. – И всё равно ты не прав, - упрямо проговорила она. – Хотя бы сегодня мог бы… – Мог бы, - согласился Андрей. – Но не хочу. А Ане пора перестать звонить моим родственникам и жаловаться на то, какой я плохой. Я об этом и сам прекрасно знаю. – Про тебя говорят, - услышала я шёпот прямо у себя над ухом. В первый момент я натурально подпрыгнула. И обернулась так резко, что едва не стукнула Гришу затылком в нос. Совершенно не слышала, как он подошёл. То ли он специально передвигался неслышно, чтобы произвести на меня своим появлением наибольшее впечатление, то ли я так сильно увлеклась, подслушивая чужой разговор. И то, и то неприятно. Я обернулась, взглянула в усмехающееся лицо Григория, заметила его взгляд, направленный на мои волосы. От этого вдруг стало жутко, я едва удержалась от того, чтобы не заправить их за уши. Затем отступила от него на шаг, на другой, и оказалась на глазах у Андрея и его невестки. Они оба тут же замолчали. – Светуля, ты познакомилась с подругой Андрея? – громогласно поинтересовался у жены Гриша. Я прошла в комнату, чтобы быть поближе к Андрею. – Нет, нас не представляли друг другу, - проговорила Светлана, якобы украдкой, но присматриваясь ко мне. Я ей не нравилась, но меня не должно было это волновать. И не волновало, больше я ощущала дискомфорт в присутствии человека, которому неприятна. Правда, пришлось представиться. – Меня зовут Вика. Мне кивнули в ответ. Даже не попытались заверить, что хоть как-то рады знакомству. – Света, – коротко оповестила она, и тут же обернулась к мужу. – Гриша, ты принёс из машины сумку с продуктами? Мальчикам пора перекусить. – В холодильнике есть еда, - сказал трепетной мамаше Андрей. – Вика вечером готовила. – Замечательно, что Вика готовила. Но моим детям нужна сбалансированная пища. А не остатки романтического ужина. Я ей улыбнулась. – Наш ужин не был романтическим. Самым, что ни на есть обычным. – Зачем вы, вообще, приехали? – вдруг поинтересовался Андрей. – Как зачем? – усмехнулся Григорий. – Мы же знали, что ты здесь. Нас сюда направили официальным указом. – Гриша, что ты говоришь? – возмутилась Светлана. – Никто нас не направлял. Просто все беспокоятся. Но, по всей видимости, беспокоиться не о чем. – Самое точное определение, - согласился Андрей. – Так может вернётесь в город? Наверняка, у вас есть важные дела. Например, работа, - с нажимом проговорил он, глянув на младшего брата. Гриша же равнодушно отмахнулся. – Работа никуда не денется. Никогда не девалась, и сейчас останется на месте. – К тому же, - продолжила за мужем Светлана, - мальчики расстроятся, они любят этот дом. Как я им объясню, что дядя нас всех выгнал? – Свет, я никого не выгоняю. Но не вижу смысла сидеть здесь кучей и друг на друга злиться. Светлана вдруг развела руками и расстроено проговорила: – Я не понимаю, как ты мог так поступить. Я посмотрела на Андрея, посмотрела потому, что он после её слов начал медленно подниматься со стула и его лицо в этот момент вдруг стало грозно-тёмным. Он так посмотрел на невестку, что я бы не удивилась, если бы она враз стал меньше ростом. И ухнул на весь дом громовым голосом: – А я не понимаю, почему кто-то смеет вмешиваться в мою жизнь, в мои решения, да ещё меня стыдить! Не понимаешь, езжай туда, где всё поймёшь! – Он обернулся и волком глянул на брата. – Забирай свою непонимающую жену! Нечего мне тут вопросы задавать! Не понимает она!.. Гришка нисколько гнева брата не испугался, на жену посмотрел и хмыкнул. – А я тебя предупреждал. – Это не по-человечески!.. Андрей продолжал нависать над всеми, как скала, и было заметно, что он едва сдерживается. Гришка ухмылялся, Светлана, кажется, тоже злилась, считала себя во всём правой, и, если в первый момент я ожидала, что она отступит, то спустя минуту заметила в ней желание продолжать отстаивать своё мнение. Я сделала вдох и громко попросила: