– Я сама доберусь… – Перестань играть в самостоятельность, в некоторые моменты — это неуместно. Тебе вызовут такси. Такси мне, на самом деле, вызвали. На улице уже достаточно стемнело, на часах было начало одиннадцатого. Андрей не пошёл провожать меня к машине, и я была этому, если честно, рада. В его присутствии, особенно, если мы находились в неформальной обстановке, мне становилось нечем дышать. Хотя, он больше не делал ни единой попытки приблизиться ко мне, прикоснуться, даже лишний раз не заговаривал, как мне казалось, держал дистанцию. Наверное, потому, что я слишком бурно реагировала. Смущалась, краснела, принималась путаться в словах. В общем, выглядела глупо, и, скорее всего, он предпочёл бы забыть о том, что в один не самый прекрасный, полупьяный вечер, мы перешли черту. А ведь ещё нужно продолжать общаться, работать вместе, слушать друг друга. Простившись с ним и направившись к выходу, я всё же обернулась. Один раз, не утерпела. Андрей оставался за столиком, пил вино и, кажется, никуда не собирался. Интересно, чем он собирается заняться в этот вечер дальше? Подумала об этом, и тут же себя отругала. Тебя дома ждёт жених и его родители, об этом следует думать. Когда я вышла из такси у своего подъезда, машинально подняла глаза к окнам квартиры. Странно, но они были тёмными. Даже в нашей спальне не было заметно ни отблеска, а в это время Вова обычно сидел за компьютером, для сна было ещё слишком рано. Неужели мамочка уложила его, напомнив про режим дня? Смеяться и иронизировать, конечно, можно было, но как-то не получалось. Я надеялась не на то, что Вовка уже будет спать, когда я поднимусь в квартиру, а что его родители успели уснуть, и их недовольство меня коснётся лишь наутро. Я старалась производить, как можно меньше шума. Не стучать каблуками в подъезде, не греметь ключами, очень осторожно вставила ключ в замочную скважину, повернула его, дёрнула ручку. Но дверь не открылась. Я постояла в замешательстве, после чего, снова дёрнула ручку. Стало понятно, что дверь заперта, причём на нижний замок, которым мы никогда не пользовались. У нас с Вовкой и ключей от него не было. Замок был старым, ненадёжным в использовании, к тому же, Вовка с момента моего переезда к нему в квартиру, каждый месяц заверял меня, что собирается заменить дверь на новую, так что, возиться со старыми замками ни к чему. Я слушала разговоры про замену двери каждый месяц, и давно махнула на неё рукой. И пользовались мы всегда только верхним замком, а сейчас дверь была заперта на оба. Я стояла перед ней в нерешительности целую минуту, прежде чем подняла руку к звонку. Пришлось нажать на кнопку не один раз, прежде чем я поняла, что открывать мне никто не собирается. Чувствовала я себя совершенно глупо. И не знала, то ли мне смеяться от необъяснимости ситуации, то ли плакать. Что, в дверь колотиться? Звать Вовку? Чтобы все соседи были в курсе того, что меня домой не пускают? Затем я догадалась достать телефон и набрать номер любимого. Хватило одной попытки для того, чтобы понять – телефон он отключил. Звонить Лидии Николаевне… Господи, это было таким унижением! Но я всё же набрала её номер. А пока держала телефон у уха, слушая гудки, спустилась на один лестничный пролет и выглянула в подъездное окно. Только сейчас обратила внимание на то, что Вовкиной машины нет на месте. Парковочное место пусто. На часах было одиннадцать вечера, а я стояла в подъезде, перед запертой дверью, и совершенно не знала, что делать. Меня накрывал то смех, то ужас, то паника, то я предпринимала попытку объяснить происходящее. Вдруг в моё отсутствие что-то случилось, и им пришлось уехать? Например, в больницу? Но для чего тогда запирать квартиру столь странным способом, ведь Вова знает, что ключа от нижнего замка у меня нет. Хотя, при желании, и этому можно найти объяснение. При желании… На телефонные звонки мне так никто и не ответил. Постояв ещё немного в подъезде и предприняв ещё несколько попыток позвонить в дверь, я стала спускаться по лестнице. Было жутко неудобно звонить в дверь к соседям, пусть я и считала Жанку своей лучшей подругой, но ничего другого мне в голову не пришло. – Я не понимаю, что случилось, - проговорила я, глядя на подругу в полной прострации. – Но, кажется, они уехали. ГЛАВА 7 – У меня просто в голове не укладывается. – За окном уже было утро, хотя и совсем раннее. Но не спалось, особенно мне. Мне от непонимания и шока, Жанне от возмущения. Она стояла у кухонного окна, смотрела вниз на выстроенные в ряд соседские машины и на пустое место, которое было закреплено за нашей с Вовой квартирой. – Как они могли уехать? Я плечами пожала. Грела руки о чашку с кофе. Мне было бесполезно задавать вопросы на тему: как они могли и почему так поступили. В моём сознании ответов не находилось. И я всё ещё продолжала убеждать себя, что всё случившееся вчера, абсолютное недоразумение. И когда я услышу объяснение, всё тут же встанет на свои места. Вопросов, а тем более подозрений и непониманий, у меня не останется. Но пока у меня от напряжения дрожали пальцы. Они отбивали по боку чашки какой-то непонятный ритм. – И что, Вовка думает, что это сойдёт ему с рук? Кстати, Жанна уже не раз лично поднималась к двери нашей квартиры, звонила, прислушивалась и даже пробовала стучать. Никак не могла поверить, что меня могли просто оставить ночью под дверью, а сами уехали, и сердце у них не болит. – Вика, что ты молчишь? – А что мне сказать? – проговорила я, глядя за окно, на яркую листву березы. – Я сама ему позвоню, - зловеще пообещала подруга. – И Лидии позвоню! Это где такое видано?.. Я даже обрадовалась, что сегодня не выходной, и мне пришло время собираться на работу. Не знаю, чего мне сейчас хотелось больше – отвлечься цифрами, погрузиться в них с головой, или забиться в какой-нибудь угол и прорыдать весь день. Я даже представила себе это, как вою, уткнувшись лицом в колени, и у меня от чётко нарисовавшейся в сознании картины, от нахлынувших ощущений, предательски затряслась нижняя губа и на глаза навернулись слёзы. Но я запретила себе плакать, даже перед Жанной. Из-за стола поднялась, сделала глубокий вдох. – На работу пойду. Жанна глянула на меня в удивлении, затем задумалась над чем-то и следом кивнула. – Правильно. Правильно, ступай на работу. – Она подошла ко мне и зачем-то перекрестила. – Всё у тебя будет хорошо. Помни о том, что ты лучше их всех. Я глянула на неё с непониманием. – Ты о чём? – О том, что ты умница и красавица. Тебя вон какие мужчины на работу берут, в рестораны приглашают!.. Вика, не думай о предателях. Я аккуратно кивнула. И даже пообещала: – Хорошо, не буду. Только сделай мне одолжение. – Всё, что угодно. Бубуня неожиданно ткнулась мне в ноги и тявкнула. Я неохотно отвлеклась на неё, недовольно глянула себе под ноги. Моргнуть не успела, а Жанна уже наклонилась и подхватила капризную любимицу на руки, прижала к себе. И снова уставилась на меня с преданностью во взгляде. За которую, кстати, я была ей очень благодарна. От мысли о том, что тебе кто-то предан, кто-то о тебе думает и заботится, становилось легче. Пусть на одну каплю, потому что это совсем не тот человек, от которого ты так ждала заботы и любви, но всё-таки. Знать, что у тебя есть настоящий друг приятнее, чем оставаться с проблемами один на один. – Жанна, пожалуйста, не звони никому. Жанка после моей просьбы тут же недовольно надулась. Мне пришлось подойти к ней, обнять за плечи и прижаться, совсем как её прилипчивая собачонка. Повторила свою просьбу: – Пожалуйста. Дай мне возможность самой во всём разобраться. Она помолчала, возмущённо подышала, но затем согласно кивнула. – Хорошо. Подождём до вечера. – Да, спасибо. – Я поцеловала подругу в мягкую щёку. Добавила: - И не поджигай дверь. – И даже не царапать её портновскими ножницами? – Не сегодня. – Что ж, дам этим гадам фору. Я заставила себя улыбнуться, демонстрируя для её успокоения достаточную долю бодрости и оптимизма. Хотя, признаться, честно, совсем этого не испытывала. На работе я появилась первой, потому что вышла из дома на полчаса раньше обычного времени. Странно, но по дороге мне жутко захотелось есть. Я вышла на остановке и порадовалась рядом присутствующему круглосуточному магазину. Купила себе огромную сладкую булку с вареньем. Уже представляла, сколько дней мне придётся бегать по часу, чтобы забыть о ней. Бегать я, на самом деле, любила, но, если признаться честно, то бег позволял мне держать себя в форме, причём, форма эта была с колючками вовнутрь. Потому что, при всех Вовкиных насмешках над моими усилиями, он всегда замечал, когда я начинала поправляться. И даже осторожно оповещал меня об изменениях в моей фигуре. Поэтому я бегала по утрам, не желая ходить в спортзал, и запрещала себе лопать булки. А удержаться от вкусного, особенно у Жанки в гостях, всегда было трудно. Но я старалась, ради него старалась, держала себя в руках. Вот над этой дурацкой булкой у меня слёзы и потекли. На работе я сделала себе большую чашку кофе, добавила в него сахар, а потом откусила от булки с вареньем. И разревелась. – Вика, что случилось? Конечно же, Андрей появился на работе вскоре после меня, опережая начало рабочего дня, а тут я, в слезах, крошках и варенье. И он, услышав мои рыдания, не влетел в мой кабинет, словно рыцарь, с мечом и щитом, стремясь меня защитить. Он вошёл, посмотрел на меня и поинтересовался совершенно будничным тоном. Что случилось? Я отложила эту злосчастную булку, вытерла слёзы, принялась жевать, торопясь проглотить откушенный кусок, хотя бы для того, чтобы продышаться. На Андрея старалась не смотреть. Проговорила так громко, как смогла: – Всё хорошо. – Хорошо настолько, что ты в семь утра ревёшь навзрыд в кабинете? – Уже половина восьмого. – Ну, да, это всё меняет. – Он закрыл за собой дверь, прошёл и сел напротив. Глядел на меня с огромной долей скепсиса, так, наверное, сморят психологи на своих давних клиентов, которые возвращаются к ним раз за разом, не в силах исправиться и разорвать порочный круг. – Рассказывай, - сказал он. Я заметила, что он окидывает меня изучающим взглядом, и, по всей видимости, начинает понимать, что я, практически, в том же виде, что и вчера вечером. В том же костюме, с теми же украшениями, все перемены в небрежной причёске и смытом макияже. И когда Андрей это понял, уже совсем другим тоном переспросил: – Что случилось? А я… Знаете, я просто не знала, что ему сказать. Как это, вообще, вслух произнести, да ещё глядя в лицо малознакомому тебе человеку? Рассказать мужчине, который тебе, вроде как, нравится, но он всё равно чужой, посторонний. Поэтому я вдруг истерически рассмеялась. Руками развела, затем всхлипнула. И поняла, что слов у меня нет. – Ты с кем-то поругалась дома? – попробовал помочь мне Андрей Романович с подсказкой. – Нет, - ответила я. – Меня туда не пустили. – В каком смысле? Я нервно пожала плечами. – Вова с родителями куда-то уехали, а я не смогла войти в квартиру. – В свою квартиру? – опешил Андрей. – Нет… Это его квартира… и родителей. – Ах, вот в чём дело! – Андрей всё ещё был сильно обескуражен, но уже зловеще усмехнулся. – Его квартира. Я закрыла лицо руками и выдохнула. Помотала головой, в попытке собраться с мыслями. – Возможно, это всё огромное недоразумение, - сказала я. – Может быть, что-то случилось… – Ты им звонила? – Звонила. Никто не ответил. Андрей меня разглядывал. – А ночевала где? – У подруги. Двумя этажами ниже.