– Не хочешь, и не надо. Он мне, вообще, не понравился. – Вы с ним даже незнакомы. – Вот именно. Я уже полчаса заговариваю зубы его девушке, между прочим, успел её напоить, а твоему принцу совершенно всё равно. Я почувствовала растущее раздражение. Оно наполняло меня, и я чувствовала, что готово вылиться через край, вот только раздражение это было мне хорошо знакомо, и с Андреем Романовичем, даже с его словами, не было никак связано. Оно относилось именно к тому, о чём он говорил, к тому, что Вовке всё равно. – Почему бы вам не вернуться к своим друзьям? – поинтересовалась я у Веклера. Андрей даже обернулся на своих одноклассников, на стол, за которым недавно с ними сидел. Затем снова повернулся ко мне и отмахнулся. – Я их не узнаю. Помнить помню, а не узнаю. О чём мне с ними разговаривать? Семейными и финансовыми проблемами все со мной уже поделились. – Андрей снова ко мне наклонился и проговорил: - Из-за Алёнки у меня стресс. – Его вы и запиваете? – Его тоже. – Как же вы завтра в Москву поедете? – Нормально поеду, на «Сапсане». Хочешь меня проводить? Я засмеялась, покачала головой. – Не хочу. – Почему? Ты бы осталась на перроне, махала мне рукой… а я бы уезжал. – Вот уж завидная участь. Андрей опустил голову и вздохнул. – Меня никто никогда не ждал. – Может, не дожидался? Он сидел всё также опустив низко голову, но я отлично видела, что улыбается. – Может, - согласился Андрей. А Андрей Романович был большим хитрецом. Хорошо, что я это понимаю, даже будучи в нетрезвом состоянии. Но когда он сидел вот так, мне вдруг безумно захотелось поднять руку и коснуться тёмных, жестких волос. Взъерошить их, затем пригладить… после чего притянуть его голову к себе и поцеловать… как мальчишку, в лоб. Или в нос. Или ещё куда. Я настолько живо всё это представила, что пришлось сделать резкий, глубокий вдох, отодвинуться на максимально возможное расстояние, и отсоветовать себе дальше пить. Я отодвинула от себя бокал, попыталась осторожно слезть с высокого табурета. Андрей в какой-то момент поддержал меня под локоть. Правда, поинтересовался: – Ты куда? – Думаю, мне пора отправляться домой. – Вика, ещё рано. Я взглянула в его лицо, встретила умоляющий взгляд, и я настолько была готова уступить любой его мольбе, что поняла: – В самый раз. Спасибо за отличный вечер, Андрей Романович. Хорошей вам поездки. – Давай я провожу тебя домой, - вдруг встрепенулся он. – Я же должен проводить тебя домой. – Не должны. Есть, кому меня провожать. Вы забыли. – Ах да… Тот человек. Забыл, как его зовут. – Владимир. – Ну да, актуально. Я машинально его одёрнула: – Перестань. – Перестал, - тут же согласился он. Мы встретились глазами, и на какое-то мгновение мне показалось, что не настолько уж Андрей Романович и пьян. Смотрел он на меня вполне серьёзно, трезво и испытывающе. Под этот его взгляд я и ушла. Шла через зал, через танцующих людей, и очень надеялась, что не качаюсь на высоких каблуках. Вовку пришлось хватать за плечо и тянуть за руку. Он обернулся на меня, взглянул осоловевшими, непонимающими глазами. – Пойдём домой, - прокричала я ему. Рядом с танцплощадкой музыка перебивала звук голосов. – Ты что, с ума сошла? – удивился он. – Ещё рано! – Вова, я устала! Я хочу домой. – Возьми такси, - посоветовал он. – Я приеду позже. – Вовка полез в карман пиджака, затем сунул мне что-то в руку, после чего отвернулся, собираясь вернуться к разговору за столом. Я поначалу даже не поняла, что это. Разжала кулак и увидела тысячную купюру. Это уже не лезло ни в какие ворота. Я посмотрела на деньги, на Вовку, затем на людей за столом, встретилась взглядом с захмелевшим Игнатьевым, после чего швырнула мятую купюру на диван рядом с якобы любящим меня мужчиной, взяла свою сумку и направилась прочь. Внутри всё клокотало от возмущения и обиды. Меня съедал внутренний жар, казалось, что ещё минута, и я вспыхну, как факел. Выбралась на улицу, пролетела мимо охранников у входных дверей, оказалась на свежем воздухе и остановилась, чтобы отдышаться. Ночной воздух казался прохладным. Я закрыла глаза, но тут же открыла их обратно, потому что поняла, что покачнулась. Вокруг было немало людей, в основном, посетители клуба, вышедшие кто освежиться, кто покурить. Совсем рядом выстроились такси, я направилась туда, пытаясь вспомнить, сколько у меня денег в кошельке. До дома должно было хватить. – С ума сошла, одна ехать, - проговорил кто-то рядом. Я покрутила головой, но пока приходила в себя, меня уже усадили на заднее сидение, захлопнули дверь, и я в прострации уставилась на затылок таксиста. Правда, уже через пару секунд дверь с другой стороны заднего сидения открылась, кто-то сел рядом, я перевела взгляд и посмотрела в лицо Андрея Романовича. Секунду мы друг к другу приглядывались. – Куда ехать? – поинтересовался водитель. Андрей мне кивнул. – Куда едем? – Домой, - сказала я. – Исходя из того, что я не знаю, где ты живёшь, едем ко мне. – Нет-нет-нет, - запротестовала я. – Я скажу. Андрей усмехнулся. – Ну, скажи. Адрес я назвала, а сама снова задумалась о том, что сильно пьяным, каким старался показаться в клубе, он не выглядит. А вот я была неприятно пьяна. А ещё зла и обижена. А Андрей ещё спросил: – Что случилось? Почему ты одна? – И из моих глаз полились слёзы. Я зло смахнула их ладонью со щёк. От Андрея отвернулась, пыталась делать глубокие вдохи, в надежде успокоиться, но дурацкие, пьяные слёзы лились и лились. – Перестань, ладно, - проговорил Андрей Романович, а потом его тяжёлая рука вдруг оказалась на моём плече и потянула меня назад. Потянула так настойчиво, что я, на очередном повороте, завалилась ему на грудь. – Нечего реветь, - добавил он. Если честно, мне было жутко неудобно. В том плане, что лежать у него на груди, было неудобно, даже в боку закололо. Но, во-первых, он продолжал меня удерживать, хотя, наверное, для себя назвал это объятием, а, во-вторых… во-вторых, меня в этот момент обуревала уйма эмоций. Которые запросто вытеснили из моей души и обиду, и злость на Вовку, и всё моё неудовольствие от этого вечера и моей жизни в последнее время в целом. Я чувствовала ровное тепло, исходящее от тела чужого – ведь чужого, малознакомого! – мне мужчины, но отчего-то такого притягательного, настолько меня волнующего, что я не могла себе отказать в том, чтобы продлить это чувство ещё на секунду, две… десять. Наверное, из-за такого поведения казалась ужасно пьяной, а я, если честно, от вскружившего мне голову волнения, вдруг начала быстро трезветь. Лишь прислушивалась к себе, а ещё к биению его сердца, чувствовала ровные, сильные удары. Кстати, его сердцебиение не ускорилось, он совсем не волновался! Зато его пальцы прогулялись по моей согнутой руке, пощекотали мне шею, затем поднялись к подбородку, и вот Андрей уже повернул мне голову, и мы с ним встретились взглядами. Я отлично понимала, что он собирается сделать, и не препятствовала. Моё сознание, моё тело будто замерло в ожидании, я вся напряглась, мне захотелось зажмуриться и сделать вдох, чтобы ощутить степень моего ожидания полностью, но делать я этого не стала. Так и смотрела Андрею в глаза, и даже, когда он меня поцеловал, мы продолжали смотреть друг на друга. Его поцелуй не был изучающим, спрашивающим. Он раскрыл мои губы языком, и меня будто прострелило. Я не знаю, что это было за ощущение – возбуждение, волнение или удивление от собственных ощущений. Его губы были тёплыми, настойчивыми, его язык касался моего языка, и я, совершенно этого от себя не ожидая, подняла руки и обняла его за шею. При этом мне казалось, что наш поцелуй какой-то совершенно неприличный, никак не схож с первыми поцелуями, которые до этого у меня были. Когда меня осторожно и нежно целовали, спрашивая разрешения. Андрей Веклер, судя по всему, ни о чём спрашивать меня не собирался. Мы целовались всю оставшуюся дорогу до моего дома. Это было настолько завораживающе, настолько соблазнительно, и я в какой-то момент с восторгом почувствовала, что сердце Андрея всё же зачастило, он тоже потерял голову. А я хваталась за него с каким-то девчачьим восторгом, обнимала его за шею и отвечала на глубокие поцелуи. – Приехали, - тусклым голосом оповестил нас таксист. Мы с Андреем оторвались друг от друга, я выглянула в окно, за ним, на самом деле, оказался не только мой дом, но и мой подъезд. А такси, кстати, стояло с выключенным двигателем, судя по всему, водитель успел его заглушить, ждал, когда мы сами остановимся. – Может, не пойдёшь домой? – спросил Андрей. Я лихорадочно пыталась пригладить растрепавшиеся волосы, а после его вопроса взглянула в изумлении. – С ума сошёл? Он откровенно поморщился от досады. Снова спросил: – Что, вот так и пойдёшь домой? Я открыла дверь, выбралась из салона. Не собиралась разговаривать рядом с чужим человеком, он и так утомился наблюдать наши лобызания на заднем сидении. Андрей вышел следом за мной, захлопнул дверь и обошёл машину. – Вика. Он перехватил мою руку. А у меня сердце в груди скакало, как сумасшедшее. – Андрей, я не могу никуда ехать, - проговорила я негромко, но весьма многозначительно. – Всё так сегодня получилось… Но я, можно сказать, замужняя женщина. Андрей пытал меня взглядом. – Можно сказать и по-другому, - весомо заметил он. Я постаралась освободить свою руку, чтобы отойти от него. – Не надо говорить по-другому, - возразила я. И объяснила наше с ним поведение: - Мы слишком много выпили, вот и всё. – Ты мне нравишься, - сказал он, а я, признаться, рассмеялась. И ткнула ему в грудь пальцем, погрозить не осмелилась. – Не надо так делать, - попросила я.