Традиционные ролевые модели и инструменты социального контроля, как и индивидуальные решения, также способствуют тому, что в первые месяцы после родов именно мама становится главным родителем (по крайней мере, в большинстве пар) и со временем приобретает больше необходимых знаний и навыков (см. главу 5). То, что женщина девять месяцев носила малыша в животе, еще не значит, что ей известно, как правильно держать или пеленать его, чтобы не повредить хрупкий позвоночник (см. главу 2). И когда отцы спустя несколько месяцев начинают брать на себя новые задачи, им предлагается использовать рутинные приемы, которые позволяют более-менее успешно справиться с хаосом родительства. В семейных отношениях, равноправных хотя бы в теории, возникает несоответствие позиций «эксперта» и «дилетанта». К тому же совершенно очевидно, что из-за подавленности и бессонных недель и месяцев многим матерям проще «оставить все как есть», чем пробовать новое. Может, мы слишком многого хотим от отцов, когда говорим, что, невзирая на критику — реальную и предполагаемую, — они должны твердо идти к своей цели и выстраивать тесную связь со своими детьми? Однако вместо того, чтобы разводить руками и восклицать: «Она меня и близко не подпустит!» — не лучше ли засучить рукава и научиться чему-то новому? «Прими вызов» — вот девиз для этой ситуации. «Мы с самого начала действительно делили задачи поровну, так что оба всему научились. Это довольно удачная модель. Конечно, личные качества тоже играют роль. У кого-то больше перфекционизма, у кого-то меньше. Но в итоге единственное, что имеет значение, — все ли сделано. Стоит дать себе немного расслабиться: пока всего хватает и ребенку комфортно, все в полном порядке». Роб, 35 лет, пилот, отец годовалого сына Вместе с тем гейткипинг закрепляет статус-кво. Так, в недавнем опросе более половины респонденток заявили, что предпочли бы выполнить задачу самостоятельно, а не координировать свои действия с действиями партнера [125]. Немецкий психолог греческого происхождения Василиос Фтенакис в своем долгосрочном исследовании также доказывает, что примерно каждая пятая женщина при помощи гейткипинга ограничивает возможность отца участвовать в заботах по дому и уходе за детьми [126]. Вероятно, это обусловливает определенные последствия: отцы, которые чаще сталкивались с критикой или защитными реакциями в первые месяцы после рождения ребенка, спустя полгода гораздо меньше заботились о малыше. К такому выводу в своем исследовании пришла американский психолог Сара Шоппе-Салливан, труды которой оказали большое влияние на полемику о гейткипинге в последние годы. В ходе эксперимента группа ученых наблюдала за 182 гетеросексуальными парами, в которых оба партнера работали. Спустя три месяца, а затем спустя еще три ме­сяца после рождения малыша пары оценивали поведение отца: понимает ли он, что требуется ребенку? Может ли удовлетворить его желания? Достаточно ли он играет с малышом? Поддерживает ли близость и теплые отношения? Исследование показало, что все это зависит от поведения матери. Принимал ли мужчина участие в заботе о ребенке с первых дней его жизни, не имело значения: оказалось, важно лишь то, насколько часто женщина занимала оборонительную позицию [127]. «Мне кажется, успокоить нашего ребенка можем мы оба. Что жена умеет лучше, так это одевать его. Если мне приходится сначала наряжать его в боди, потом натягивать штаны и носки, разворачивается нешуточная борьба. Она же управляется в три движения. Сам не понимаю почему, но у меня все идет как-то не так». Ян, 30 лет, видеопродюсер, отец годовалого сына В начале XXI века, незадолго до взлета популярности реалити-шоу и соцсетей, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе начал, возможно, «самое вуайеристское антропологическое исследование», как описали его в The New York Times. В течение трех лет ученые следили за жизнью 32 американских семей среднего класса, в которых оба партнера работали. Их повседневные заботы были задокументированы в видеоматериалах общей продолжительностью 1540 часов. И хотя с тех пор прошло почти 20 лет, едва ли парам стало проще совмещать две своих работы с третьей — работой по дому: готовкой, походами по магазинам, уборкой, гигиеной, досугом. Так много ролей, так много задач. «Координировать это сложнее, чем отвечать за постановку театрального представления, — заявила в интервью The New York Times руководительница исследования Элинор Окс. — К тому же генеральной репетиции не бывает». Поскольку смарт-гаджетов и вездесущих GPS-чипов тогда еще не было, студентам приходилось вручную фиксировать поведение семейных пар. Они были удивлены огромным количеством ссор и ожесточенных споров, свидетелями которых стали. Как отмечается в самой работе, исследование превратилось в «лучшее противозачаточное средство» [128]. В ходе исследования выяснилось, что в среднем мамы тратят 26% своего времени на домашние дела, а папы — 14%. Уходу за детьми и хозяйству женщины уделяют 39% времени, мужчины — 23% [129]. Матерям удается выкроить 13% времени на перерывы в работе по дому — их исследователи обозначили как «свободное время». У отцов этот показатель составляет 21% [130]. Помимо всего прочего, собранные данные содержат нелестный для мужчин факт: чаще всего они оставались в комнате одни, даже когда жена и дети были дома [131]. Эти данные соответствуют действительности и сейчас, 20 лет спустя. «Моя вторая жена и дочка часто ругают меня за то, что я отвлекаюсь. “О, он снова в своем мире”, — говорят они. И все-таки это еще и привилегия — иметь возможность просто сказать: “Ну, все это меня сейчас не интересует, лучше подумаю о своем”. Но когда я действительно рядом и уделяю внимание, отношения с ребенком складываются совсем иначе». Франц, 45 лет, физиотерапевт, отец четырнадцатилетней Трикси Кроме того, участники эксперимента четыре раза за день сдавали образцы слюны, чтобы отслеживать уровень кортизола — гормона стресса. Чем больше времени отцы после работы проводили дома, тем ниже был уровень кортизола: получается, дома они могли расслабиться и отдохнуть. При этом у матерей стресс не уменьшался: видимо, семейные дела казались им не менее изматывающими, чем рабочие будни. Кортизол у них падал только после того, как они замечали, что мужья занимаются домашними делами или смотрят за детьми [132]. Почему же тогда, если совместный труд снижает у матерей уровень стресса, гейткипинг остается таким распространенным явлением? Женщины постоянно подвергаются критике практически за что угодно — за интеллект, за напористость. Об этом Эми Ричардс, феминистка третьей волны, пишет в своей книге «Делаем выбор. Как завести ребенка и не потерять себя» (англ. Opting In. Having a Child Without Losing Yourself). «Но существование материнского инстинкта редко подвергается сомнению, поэтому они берут на себя ответственность за все это», — продолжает она [133]. Гейткипинг, вероятно, представляет собой не столько защитную реакцию на невнимательность или даже халатность отца (как бы то ни было, доказать это невозможно), а скорее служит проявлением чрезвычайно высоких стандартов, которые мамы задают самим себе. И делают они это вовсе не ради удовольствия. Причина заключается в том, что идеологический образ хорошей матери в XXI веке по-прежнему оказывает на женщин огромное влияние, считает исследовательница в области образования Маргрит Штамм. «Если отец с утра приведет в садик нерасчесанную дочку, это сочтут не его промахом, а упущением мамы. И когда ребенок плохо себя ведет, всему виной, конечно же, материнское воспитание. Поэтому женщинам приходится доказывать, что они хорошие мамы, даже когда ходят на работу» [134]. Отцы от подобного давления не страдают. Нам гораздо легче «сохранять спокойствие» (само собой, если жизни и благополучию детей ничто не угрожает) и играть роль непринужденного родителя. Внешнее и внутреннее напряжение приводит к расколу в семейных парах, потому что неожиданно оказывается, что партнеры не могут друг друга понять. «Как это ты не замечаешь, в чем дело?» — «Почему тебе обязательно любую мелочь надо превращать в проб­лему?» Недооцененный пол Я ни за что бы не сказал, что жена активно мешает мне заниматься работой по дому или ухаживать за детьми. Но, как бы это помягче сформулировать, иногда ей бывает трудно оставить без комментариев то, что я делаю или покупаю. Вот, например: когда она на пару дней отправилась в другой город, дети захотели испечь торт, чтобы сделать ей сюрприз. Так что я забрал их пораньше из садика, и, поскольку не был уверен, что дома есть все ингредиенты, мы купили муку и ванильный сахар. Оказавшись на кухне, жена в первую очередь обратила внимание даже не на торт с сахар­ными отпечатками маленьких пальчиков, а на незнакомый пакет: «У нас ведь была мука в шкафчике, и домашний ванильный сахар был». Наверное, подразумевалось, что это будет полезная подсказка на будущее, но в такие моменты мозг выдает только язвительное: «Какого фига?» В ситуациях вроде этой мы оба ведем себя согласно стерео­типам. Говорят же, что мужчины очень небрежны (и не знают, что есть дома), а женщины склонны все контролировать (и цепляются к мелочам). И все же — торт на столе, дети довольно улыбаются. Все же отлично? «Наверное, я чаще одеваю детей — моя жена по утрам уходит рано. Иногда она выкладывает наряды заранее, но трехлетние девочки уже придерживаются мнения, что вправе выбирать самостоятельно. Жене важно, чтобы предметы одежды сочетались между собой. Я же обычно говорю так: “Что ж, смелое решение. Надевай — и пойдем в садик”». Даниэль, 37 лет, основатель стартап-проекта, отец близнецов-трехлеток и пятилетнего сына Язык тела, вздохи, пренебрежительный взгляд на не тот или лишний продукт в пакете из магазина — это все признаки того, что вы не оправдали надежд. Как показывают многочисленные исследования, уровень ожиданий действительно влияет на продуктивность. Так, в 1960-е годы гарвардский психолог Роберт Розенталь провел в одной из калифорнийских школ свой знаменитый эксперимент. Он рассказал коллективу, что тестирование выявило среди учеников нескольких особенно способных. Именно эти ребята в следующем учебном году показали самые высокие результаты. И только после этого Розенталь сообщил учителям, что предполагаемых «гениев» выбрали наугад. «Именно вера педагогов в потенциал своих учеников, а вовсе не врожденное преимущество, привела их к успеху», — пишет научная журналистка Кэтрин Эллисон в большой статье об истории этого культурного феномена, так называемого эффекта Пигмалиона. Он получил свое имя в честь греческой легенды, в которой скульптор оживляет свое творение благодаря огромному желанию и любви. «Во времена, когда большинство ученых все еще были уверены, что показатели IQ обусловлены генетикой и не меняются на протяжении жизни, этот эксперимент дал студентам новую надежду», — отмечает Эллисон. Любой может стать кем угодно, если в этом ему помогут окружающие. Американская мечта. В последующие десятилетия эффект Пигмалиона применялся в академических кругах, в воинских частях и в бизнесе. Единственная сложность в том, что результат возможен только тогда, когда учителя или начальники узнают о предполагаемых выдающихся способностях человека из чужих уст и не подозревают обмана [135]. Можно ли использовать этот прием по отношению к мамам и папам в Пренцлауэр-Берге, Клоппенбурге или даже в моем собственном доме? Если ученый из Гарварда (самого Гарварда!) скажет женщине, что ее муж — воплощение отцовской компетентности, уменьшится ли ее склонность к гейткипингу? Будет ли она больше ему доверять? Станут ли они слаженной командой? Эксперимент бы точно получился интересным. Одно известно наверняка: наши установки и мысли влияют на мир за границами нашего сознания. «Нормы распределения домашних обязанностей меняются так медленно, потому что укрепляются за счет цикличности процессов, — говорит американский психолог Дорси Локман. — Если наш основной тезис заключается в том, что мужчины менее способны, значит, с этой задачей [взять на себя больше ответственности] они также не справляются» [136]. Маргрит Штамм пишет: «Если мужчины постоянно подвергаются критике или не оправдывают ожиданий, они делают меньше или дольше задерживаются в офисе» [137]. «Мой первый сын родился в середине нулевых. Я был одним из немногих мужчин в родительском комитете нашего детского сада. И как молодой одинокий отец, я ощущал некоторый дисбаланс на собраниях. Чувствовал, что мое мнение не воспринимают всерьез. Более того, испытав эту обиду в первый раз, я стал реже подавать голос. Сейчас я встречаю гораздо больше отцов, когда отвожу своих младших детей в садик. За последние годы явно что-то изменилось». Стефан, 38 лет, ИТ-специалист, отец троих детей (2, 4 и 15 лет) Такой способ «самоинфантилизации» нетрудно заметить в мужских сообществах, например в раздевалке футбольной команды. Двадцать потных парней похлопывают друг друга по волосатым спинам и хвалятся тем, как пинают мяч через все поле (или посмеиваются над тем, какими стали старыми и медлительными). Может, еще по пиву? «Надо сначала у моей начальницы спросить». Или: «Хотелось бы, да дома начнется скандал». Как будто подросток говорит о своих строгих родителях. Нам пора повзрослеть. И в первую очередь это означает, что пора перестать просто искать дешевые отмазки и обвинять других (например, партнера с его реальными или надуманными недостатками) в своих собственных промахах. Папы как дискриминируемое меньшинство Существует еще один психологический механизм, который мог бы хотя бы отчасти объяснить «отцовскую не­эффективность» (кажется, я уже упоминал, что объяснить и оправдать — не одно и то же). Этот принцип называется «угроза стереотипа»: человек беспокоится, что его по­ведение может подтвердить негативные представления о членах его социальной группы, и поэтому становится напряженным и менее продуктивным. Классической иллюстрацией является исследование, в ходе которого группа учеников женского и мужского пола с равным уровнем способностей проходит тест по математике. В нормальных условиях парни и девушки демонстрируют одинаково хороший результат. Но в начале эксперимента руководитель говорит о том, что женщины и мужчины справляются с этим тестом по-разному. В итоге показатели учениц заметно ухудшаются — чем больше мужчин принимают участие, тем сильнее [138]. Этот эффект проверялся на разных группах: ученики из небогатых семей должны были сдавать учебные тесты; белые студенты — соревноваться в спорте с атлетами-афроамериканцами; мужчины — проявлять эмпатию в преимущественно женской среде. Из-за страха оказаться заложниками клише уровень стресса у испытуемых растет, а мотивация и вера в свои способности снижаются. Так стереотипы воплощаются в реальность. Согласитесь, что было бы странно рассматривать отцов как угнетенное сообщество, страдающее от стереотипов и дискриминации, ведь они, согласно упомянутому выше исследованию Калифорнийского университета, меньше работают по дому, выполняют вдвое меньше семейных обязанностей и тем самым имеют в два раза больше свободного времени, чем их жены. И все-таки давление, которому подвергаются муж­чины, действительно существует. Например, если вы один из двух пап, которые вечером забирают ребенка из детского сада, в обществе двадцати мам. Внезапно начинается гроза, и вы с ужасом думаете: «Взял ли я дождевик для дочки?» Почему мне труднее наладить контакт с другими мамами, хотя я забираю детей из сада чаще, чем жена? Конечно же, потому, что у меня нет привычки обмениваться контактами и заводить знакомства. А кроме того, еще и потому, что женщины на собственном опыте знают, что отцам обычно неинтересно планировать совместные детские прогулки. Как вырваться из порочного круга стереотипов? Психолог Джеффри Коэн из Стэнфорда исследует метод интервенции как способ помочь людям справиться с ситуациями, когда они чувствуют угрозу стереотипа. Например, он предлагает испытуемым составить список всего, что кажется им особенно значимым в их собственной жизни: социальное положение, художественный талант или время, проведенное с детьми. Это простенькое упражнение, как выясняется, может стать «психологической вакциной, укрепляющей веру в себя». Благодаря такому упражнению у человека появляется оружие против страха перед негативными установками. Еще один способ — дать человеку понять, что у других был подобный опыт, а значит, он не одинок и может добиться успеха [139]. Какой могла бы быть «психологическая прививка» от мужской тревоги, связанной с делами по дому? Может, перед следующим собранием в детском саду мне стоит написать список того, что мне действительно нравится и в чем я хорош? Например, сочинять детские песенки. Или исполнять обязанности живого турника. А еще бежать на помощь, когда под кроватью прячется монстр… Смогу ли я тогда меньше бояться дождевиковой катастрофы? Или, возможно, стоит иногда обсуждать с женой все, что выбивает меня из колеи? Если я выясню, что она чув­ствует то же самое, станет ли мир вокруг чуточку светлее? Ощущение потерянности и беспомощности слишком часто перерастает в порывы гнева и раздражения, и это может случиться с любым из родителей. Открывайте ворота, отворяйте двери! Слово «гейткипер» в переводе с английского также означает «швейцар» — человек, чья работа состоит не в том, чтобы защищать священное внутреннее убранство от любых вмешательств злобного внешнего мира, а совершенно наоборот — открывать и закрывать дверь, когда это необходимо. Так, чтобы эффективно создавать атмосферу и влиять на обстановку в баре или на танцполе. Исследования, посвященные материнскому сверхконтролю, сосредоточены не только на защитных механизмах. Они разграничивают желание закрыть (критику) или открыть дверь (похвалу или поощрение, особенно на виду у других). В уже упомянутом исследовании под руководством Сары Шоппе-Салливан психологи с помощью опросов выяснили, как гейткипинг меняет взгляды отцов на отношения и семью. Спустя три месяца после рождения ребенка ученые спросили у мужчин, как часто супруги хвалили или критиковали их за взаимодействие с ребенком. Еще через три месяца опрос повторили. Чем чаще мужчины замечали похвалу и поощрение со стороны жен, тем выше оценивали свои родительские навыки и ощущали близость с партнерами. По мнению исследователей, в таких условиях фразы вроде «Не хочешь искупать ребенка?» воспринимаются не как критика («Ты делаешь слишком мало!»), а как слова поддержки. И это отлично! Испытуемые реже чувствовали себя «третьим лишним» в отношениях мамы и ребенка. Вместе с тем они отмечали, что становилась лучше не только командная работа в паре, но и романтические отношения, а это, как мы уже выяснили, помогало снизить стремление женщин ограничивать мужское участие [140]. Отказавшись от стереотипных представлений о незаинтересованном и неумелом мужчине, мы можем запустить позитивный процесс, идущий по нарастающей. Само собой, мы не станем заставлять женщин, как мотивационных коучей, вовлекать мужей в процесс и хвалить их. Но что плохого в том, чтобы просто замечать достижения отцов (и, конечно, матерей) и радоваться вместе, когда что-то получается? Отпирая ворота и двери, мы открываем новые возможности. «Бывают дни, когда после детского сада мы просто заходим в магазин, а потом сын сидит в ванной целый час и играет со своей лодкой. Меня такие моменты тоже радуют. Даже если он занят чем-то своим, мне достаточно просто быть рядом и поддерживать его». Флориан, 39 лет, коуч и ведущий подкастов, отец пятилетнего ребенка