– Волшебный артефакт. Объяснять нет смысла, сейчас сама все увидишь. Стоило ему накинуть на себя волшебную ткань, воздух вокруг него зарябил, а я громко ойкнула. Передо мной был самый настоящий тюлень. Бурый, как медведь, с крупными черными пятнами на боках. Морда с длинными тонкими усами пристально пялилась на меня, а большие карие глаза по-доброму сверкали. – О-о-ох. – Я выронила куртку Бреннана и подошла ближе к неподвижной зверюге. – Вот это да… Это ты? Это правда ты? Мои руки сами собой легли на гладкую голову морского животного. Страх решил взять отгул, поэтому мной полноправно овладело любопытство. – Офигеть, ты такой милый. Как большая сладкая зефирка. Я прижалась губами к бархатному носу, передавая в поцелуе распиравшее меня изнутри чувство любви. В ту секунду я не чувствовала холода пещеры, все мое тело блаженствовало в тепле. Когда я отстранилась и открыла глаза, то увидела лицо Бреннана. Так близко, как никогда раньше. Он приобнял меня и поцеловал, возвращая долг. С процентами. Его губы были настойчивыми, но ласковыми, руки бережно скользили по моей мешковатой одежде. Несмотря на шок, я быстро расслабилась и вскоре разлеглась на спине, разрешая малознакомому парню целовать себя. Мой первый поцелуй. Мой первый взрослый поцелуй. А ведь ничего не предвещало… – Юна, – прошептал Бреннан. – Прости, я не хотел. Разомлев, я с трудом подобрала слова. – Все хорошо. – Наверное, это магия фейри. Она легко кружит голову. – Вредные фейри, – на всякий случай согласилась я. Бреннан подхватил валяющуюся на полу волшебную ткань и встал. Как будто нарочно отвернулся от меня. – Бреннан, это было классно. Реально, мне очень понравилось. Вот же блин! Разве так говорят после поцелуев? Что-то не припомню ни одного подобного эпизода в фильмах. А если такое и существует, то это явно второсортная романтическая комедия. Словно проникшись моим доброжелательным тоном, парень развернулся. – А если бы я не был зефиркой, ты бы могла поцеловать меня? Я скорчила недовольную рожицу. – Ни – за – что, – ответила я, мотая головой на каждом слове. – Так и знал, – он тепло улыбнулся. Второй раз превратившись в тюленя, он забрал кожаный мешочек и скрылся в море. Осознание масштаба трагедии пришло спустя несколько минут одиночества. У меня такое произошло… такое… а совершенно не с кем это обсудить! Нельзя позвонить подружке, нет выхода в интернет, где без меня скучают подписчики. Тотальная изоляция! А так хочется записать видео или провести прямой эфир. Чтобы выговориться и, может, разобраться в своих чувствах. Нравится ли мне Бреннан? Вот по-настоящему? Стоит ли мне рассчитывать на что-то большее? Это я такая мнительная или первый поцелуй всех приводит в смятение? А вообще я нравлюсь Бреннану или нет? И еще он дал мне новое имя. Юна. Раньше никто никогда так меня не называл. Для всех я Юнона, иногда Юня… Юна. Как же красиво звучит. По-взрослому, интимно. Интересно, он назовет меня так снова? Щеки заныли от долгой мечтательной улыбки, и я велела себе перестать думать о всякой ерунде. Я девушка серьезная, мне надо на первое место ставить голос разума, а не эмоции, достойные легкомысленной школьницы. К тому же мои проблемы никуда не делись. Я как была пленницей без тени, так ею и осталась. И не стоит забывать, я вообще-то наказанная, поэтому меня с самого утра вытащили из мягкой постели и привели в сырую пещеру. Ну хотя бы порадуюсь, что на большее у мистера Сэфайра не хватило фантазии. А то как будто мне неприятностей мало. Заснуть я бы не смогла. Прогонять в голове одни и те же переживания я попросту устала. Мне осталось только одно. Петь. Тогда становится легко. Пение для меня – это как маленькая параллельная реальность, в которую можно нырнуть, чтобы вернуться обновленной и отдохнувшей. Кто-то пьет чаи на травах, кто-то медитирует, а я пою. Первую песню я не выбирала, да и вторую тоже. Просто пела свои любимые композиции о любви и наслаждалась каждой нотой. Привычное занятие успокаивало, а не в меру лиричное настроение придавало исполнению особое звучание. За моей спиной вдруг раздался шорох. Оборвав песню на середине куплета, я вскочила и уставилась в темное нутро пещеры. Там что-то шевелилось, и по размерам это была явно не летучая мышь. – Кто здесь? – крикнула я так, что собственное эхо оглушило. – Выходи, я тебя вижу! И сразу пожалела. Я одна, без оружия. Мало ли что со мной сделает хозяин пещеры? Но мои опасения не оправдались. Мне навстречу вышла молодая женщина, не очень хорошо подстриженная под мальчика. Бледная, худая, она производила впечатление побитого жизнью человека. Что-то в ней показалось мне знакомым, и вблизи я поняла, что именно. Она была одета в черное платье, какие горничные мистера Сэфайра надевают вечером. Не было только фартука и чепца. – Ты ведьма, – хрипловато сказала женщина. То ли осуждала, то ли думала, что я об этом не знаю. – А ты… – я взглянула на ее грязный подол со следами соли. – Горничная? Сбежавшая горничная? Видимо, мистер Сэфайр такой же плохой работодатель, как и мистер Лайонелл. По крайней мере, одной загадкой стало меньше. Я хотела поддержать беглянку, но заметила, как она достала из-за спины кухонный нож. – Э… Я не за тобой пришла. Мне нет дела до сбежавших служанок. – Ты красиво поешь. Я подумала, что ты мерроу, – проронила горничная отстраненно. Кончик ножа был направлен в пол и медленно покачивался из стороны в сторону. Уверенности в том, что он в самом скором времени не вонзится в меня, не было никакой. – Мне нужна помощь, – проговорила она более осознанно. – Ты вернешь меня в море. Вера женщины в то, что я стану ключом к ее спасению, мерзко прилипла ко мне, как щупальца осьминога. Возможно, она заслуживала жалости, но неизвестность пугала чуть ли не до тошноты. Мои ноги словно приросли к месту, я дышала через раз. Что я могу сделать? – Как тебе помочь? – без воодушевления спросила я. Она смотрела на меня не моргая. Черные брови, густые ресницы. Ее можно было бы назвать симпатичной, если бы не круги под глазами, впалые, как после жесткой диеты, щеки и озлобленное выражение. Беглая горничная явно не могла похвастаться сладкой жизнью, и ее страдания отражались на ней, как шрамы. Уродующие и вызывающие отторжение. – Ты вернешь меня в море, – повторила она, так и не внеся ясности. – А потом вы все заплатите за то, что сделали. – Я ничего тебе не сделала. Искусанные губы беглянки дрогнули, ноздри расширились, как от резко ударившего в нос запаха. – Ведьмак поймал меня и лишил воли. – Она провела рукой по стриженой голове, и в карих глазах мгновенно набухли крупные слезы. – Мои косы… мои прекрасные косы… Я их так любила, а теперь их нет! Ее боль кольнула меня в самое сердце. Неподдельная и такая по-девичьи чистая. Слезы сорвались с ресниц и побежали по лицу бедняжки. – А мои детки? Как они без меня? Позаботился ли кто-нибудь о них? Новая волна боли была еще мучительней. Женщина разрыдалась так, что не оттолкнула меня, когда я обняла ее. – Ну тихо, тихо. Увидишь ты своих деток. Совсем скоро. А волосы отрастут, длиннее и пышнее. Судорожное дыхание постепенно выровнялось, ее тело перестало вздрагивать. – Отойди от нее. На входе стоял Бреннан, держа в одной руке волшебную ткань. К кому он обращался?