– Предъявите монеты, офицер, – сказал инспектор. – Выверните карманы, – велел детям констебль. Сирил в отчаянии засунул руки в карманы, на мгновение замер, а потом начал смеяться – странным болезненным смехом, больше похожим на плач. В его карманах было пусто. Как и в карманах остальных детей. Ведь на закате волшебное золото, конечно же, исчезло. – Выверни карманы и прекрати этот шум, – приказал инспектор. Сирил вывернул все девять карманов, украшающих его костюм. И все они оказались пустыми. – Хм, – сказал инспектор. – Я не знаю, как они это сделали, хитрые маленькие пройдохи! – вскричал констебль. – Они шли всю дорогу прямо передо мной, чтоб я мог следить за ними, не привлекая толпу и не мешая движению. – Удивительно, – нахмурился инспектор. – Если вы закончили запугивать невинных детей, – сказала Марта, – я найму экипаж и мы вернемся в особняк их папы. Вы еще услышите об этом, молодой человек! Я же говорила, что у них нет никакого золота, когда вы притворялись, будто видите его в руках бедных беззащитных детишек. Надо ж дежурному констеблю напиться в такую рань, да так, чтобы мерещилось невесть что! А чем меньше я скажу об этом, втором, тем будет лучше: он держит кабак «Голова сарацина», и ему виднее, какое пойло он там продает. – Уберите их отсюда, ради бога, – сердито велел инспектор. Но, выходя из полицейского участка, дети и Марта услышали, как инспектор обратился к полицейскому и мистеру Пизмаршу куда более сердитым тоном: – И как прикажете это понимать?.. * * * Марта сдержала слово и отвезла детей домой в роскошном экипаже, потому что станционная пролетка уже уехала. Служанка благородно заступалась за детей в полиции, но, оставшись с ними без посторонних, устроила своим питомцам такую выволочку за то, что они самовольно поехали в Рочестер, что никто из братьев и сестер не осмелился заикнуться о старике из деревни, ожидавшем их в городе с повозкой. Итак, несмотря на то, что дети целый день были несметно богаты, они не выгадали от своего богатства ничего, кроме двух пар хлопчатобумажных перчаток, изнанка которых испачкалась из-за грязных рук, кошелька из искусственной крокодиловой кожи и двенадцати булочек по пенни. К тому времени, как бывших богачей, как следует отчитав, отправили спать, булочки давно переварились в их желудках. Больше всего их мучило опасение, что гинея старого деревенского джентльмена исчезнет на закате вместе со всеми остальными деньгами. На следующий день дети отправились в деревню, чтобы извиниться за то, что оставили старика в Рочестере, и посмотреть, как у него идут дела. Тот встретил их очень дружелюбно. Гинея никуда не исчезла, он просверлил в ней дырку и повесил монету на цепочку от часов. Что касается гинеи, оставшейся у булочника, детей не волновало, исчезла она или нет. Возможно, это было не очень честно, зато естественно. И все-таки Антею мучили угрызения совести, и в конце концов она втайне от других вложила двенадцать пенсовых почтовых марок в конверт, адресовав его «мистеру Билу, булочнику, Рочестер». На вложенном в конверт листке она написала: «Плата за булочки». Надеюсь, та гинея действительно исчезла, потому что пекарь и вправду был не очень хорошим человеком, а кроме того, во всех по-настоящему респектабельных магазинах такие булочки продаются дешевле. Глава третья. Тот, кто всем нужен На следующее утро после того, как дети стали обладателями несметного богатства и не смогли извлечь из него никакой выгоды, кроме двух пар хлопчатобумажных перчаток, двенадцати булочек по пенни, кошелька из искусственной крокодиловой кожи и поездки в Рочестер, они проснулись без того восторга, какой испытали накануне при мысли о том, как им повезло найти псаммиада, или песчаного эльфа, способного каждый день исполнить любое желание. Они уже пожелали стать красивыми и богатыми, но счастливыми не стали. И все-таки хорошо, когда происходит что-то удивительное, пусть даже не совсем приятное; такие дни гораздо лучше дней, когда ничего не происходит, кроме завтрака, обеда и ужина. И даже завтрак, обед и ужин не назовешь приятными, если дают холодную баранину или кроличье рагу. Дети не смогли обсудить свои планы до завтрака, потому что проспали, и им пришлось энергично сражаться с одеждой, чтобы опоздать к столу не больше чем на десять минут. За едой кое-кто попытался поднять вопрос о псаммиаде, но очень трудно вдумчиво что-то обсуждать, одновременно доблестно присматривая за младшим братом. В то утро малыш был особенно резвым. Сперва он протиснулся под перекладиной своего высокого стульчика, и, когда его голова застряла, повис, задыхающийся и багровый. Потом схватил столовую ложку, сильно ударил ею Сирила по голове и заплакал, когда ложку у него отняли. Ягненок сунул пухлый кулачок в молоко с накрошенным хлебом и потребовал «печень», которую давали только к чаю. Он пел, он положил ноги на стол, он требовал «гуль-гуль». Разговор старших детей получился примерно таким: – Послушайте… Насчет того песчаного эльфа… Осторожней, он сейчас перевернет молоко! Кружку с молоком убрали на безопасное расстояние. – Так вот, насчет эльфа… Нет, Ягненок, милый, отдай противную ложку Пантере! Сирил попробовал вернуться к обсуждаемой теме: – Все, что мы загадывали до сих пор, обернулось… Ой, он чуть не съел горчицу! – Я вот думаю, не лучше ли пожелать… Ну вот, добился своего, мой мальчик! Мелькнули розовые детские ручки, блеснуло стекло, и стоящий посреди стола маленький аквариум с золотой рыбкой опрокинулся на бок и выплеснул поток воды на колени малыша и остальных. Все были расстроены почти так же, как золотая рыбка; только Ягненок сохранил спокойствие. Когда лужу на полу вытерли, а прыгающую задыхающуюся золотую рыбку подобрали и выпустили обратно в воду, Марта забрала малыша, чтобы переодеть. Остальным детям тоже пришлось переодеться. Передники и жакеты, искупавшиеся в воде с золотой рыбкой, развесили на просушку, а потом выяснилось, что Джейн должна или заштопать порванное накануне платье, или разгуливать весь день в своей лучшей нижней юбке. Юбка – белая, мягкая, с кружевными оборками, очень-очень красивая – была не хуже платья, а может быть, даже лучше, вот только Марта отказалась считать ее платьем, а слово Марты – закон. Она не позволила Джейн надеть парадное платье и не согласилась с предложением Роберта – дескать, пусть Джейн ходит в нижней юбке и называет ее платьем. – Это неприлично, – сказала Марта. А когда люди так говорят, бесполезно их переубеждать, когда-нибудь вы сами в этом убедитесь. Итак, Джейн ничего другого не оставалось, кроме как заштопать платье. Она порвала его накануне, случайно упав на главной улице Рочестера в лужу, оставленную повозкой водовоза. Джейн рассадила колено о камень и порвала о тот же камень чулок и платье. Конечно, остальные не захотели бросать ее в беде, поэтому расселись на лужайке вокруг солнечных часов, пока Джейн изо всех сил штопала. Ягненок все еще был с Мартой, которая его переодевала, поэтому можно было спокойно поговорить. Антея и Роберт попытались замаскировать свои тайные опасения, что псаммиаду нельзя доверять, но Сирил сказал: – Говорите напрямик. Ненавижу намеки, всякие там «я не знаю» и тому подобные подлые увертки. – Сам ты подлый! – ответил Роберт. – Нас с Антеей не так сильно окатило водой из-под золотой рыбки, как вас с Джейн, поэтому мы переоделись быстрее и у нас было время все обдумать. Так вот, если вы меня спросите… – Я тебя не спрашивала, – сказала Джейн, откусывая нитку, что ей всегда строго-настрого запрещалось делать. Возможно, вы не знаете, что если будете откусывать и проглатывать кусочки ниток, они обмотаются вокруг вашего сердца и убьют вас? Мне об этом рассказала моя няня. А еще она рассказала, что земля вращается вокруг солнца. Вот чему после этого прикажете верить? Прямо не знаю, почему няни то в ладах с наукой, то не в ладах. – Мне все равно, спрашиваешь ты или нет, – сказал Роберт, – но мы с Антеей думаем, что псаммиад – злобная скотина. Если он может исполнять наши желания, значит, может исполнять и свои собственные, и я почти уверен, что он каждый раз желает, чтобы от наших желаний не было никакого толку. Давайте оставим скучную зверюшку в покое и просто весело поиграем в крепость в меловом карьере. (Вы, наверное, помните, что дом, в котором дети проводили каникулы, находился в удачном месте: между меловым карьером и щебеночным). Сирил и Джейн были настроены более оптимистично. Они вообще по натуре были оптимистами. – Вряд ли псаммиад нарочно подстраивает неприятности, – сказал Сирил. – В конце концов, мы сами сглупили, пожелав стать несметно богатыми. Лучше бы мы попросили пятьдесят фунтов мелочью, так было бы гораздо разумнее. И уж совсем глупо было желать стать красивыми, как солнышко. Не хочу говорить гадости, но факт есть факт. Надо попросить что-нибудь по-настоящему полезное. Джейн уронила на колени шитье и кивнула. – Я тоже думаю, что глупо упускать невероятный шанс. Никогда не слышала, чтобы такой шанс подворачивался кому-нибудь в реальной жизни, а не в книгах. Есть целая куча того, что мы могли бы пожелать, не опасаясь, что наше желание закончится пшиком, как первые два. Давайте хорошенько подумаем и попросим что-нибудь милое, чтобы по-настоящему весело провести день… Ну остаток дня. Джейн снова начала шить, как безумная, потому что время действительно уходило. Тут все заговорили одновременно. Вы бы вряд ли смогли понять, о чем идет речь, но дети привыкли говорить все разом (дружно, как маршируют солдаты), и каждый из них мог запросто слышать одновременно и свой голос, и голоса других. Когда платье было заштопано, поход в щебеночный карьер пришлось отложить, потому что Марта потребовала вымыть руки. Вот глупость! Сегодня еще никто ничего не делал, кроме Джейн, а разве можно испачкаться, ничего не делая? Сложный вопрос, и я не могу ответить на него в этой книге. В жизни я могла бы очень быстро показать вам, как можно запачкаться, ничего не делая… Хотя, скорее всего, вы бы мне это показали. Итак, как следует все обсудив, дети решили, что пятьдесят фунтов монетами по два шиллинга – самое подходящее желание. Счастливчики, которые могли получить все на свете, стоило только захотеть, уже нацелились на щебеночный карьер, чтобы высказать свое пожелание псаммиаду, но у ворот их перехватила Марта и стала настаивать, чтобы они взяли с собой малыша. – Надо же, никому он не нужен! Ничего, сейчас они живо захотят тебя взять, утеночек! Еще как захотят! Вспомните, вы обещали маме брать его на прогулку каждый божий день. – Знаю, что обещали, – мрачно отозвался Роберт. – Но Ягненок слишком маленький и несмышленый. Нам гораздо веселее без него. – Ничего, со временем он поумнеет, – сказала Марта. – А что касается роста – вряд ли вам больше захотелось бы носить его, будь он большим-пребольшим. Кроме того, он уже топает понемногу, благослови господь его драгоценные пухлые ножки! Свежий воздух тебе на пользу, верно, утеночек? С этими словами она поцеловала Ягненка, сунула его Антее и вернулась в дом, чтобы шить на швейной машинке новые передники. Марта умела со страшной скоростью строчить на машинке. Ягненок радостно засмеялся и сказал: – Гуль-гуль с Панти. Потом он с радостными криками ехал на закорках Роберта, пытаясь накормить Джейн камешками, а в общем и в целом вел себя так хорошо, что никто долго не сожалел о том, что его навязали компании. Джейн, полная энтузиазма, даже предложила всю неделю просить для малыша дары, какие добрые феи обычно преподносят в сказках маленьким принцам. Но здравомыслящая Антея напомнила, что, поскольку волшебство песчаного эльфа имеет силу только до заката, они не смогут обеспечить ребенку сказочное будущее. И Джейн пришлось признать, что лучше пожелать пятьдесят фунтов мелочью и потратить часть денег на лошадку-качалку для Ягненка – такие лошадки продаются в больших магазинах за три фунта пятнадцать шиллингов. Было решено, что, как только они получат деньги, они попросят мистера Криспина снова отвезти их в Рочестер, взяв с собой Марту, если их не отпустят туда одних. А перед поездкой надо будет составить список самых желанных вещей. Полные радужных надежд и прекрасных решений, дети направились по безопасной кружной дороге к щебеночному карьеру, но, пока они шагали между кучами гравия, их вдруг посетила ужасная мысль. Если бы дело происходило в книге, эта мысль заставила бы побледнеть их румяные щеки. Но поскольку дети были настоящими, а не книжными, они только остановились и переглянулись с недоуменным и глупым видом. Они вспомнили, что вчера, когда они попросили у псаммиада несметного богатства, песчаный эльф велел им удирать из карьера, прежде чем он заполнит его блестящими гинеями из чеканного золота, не то детей похоронило бы заживо под тяжестью великолепных сокровищ. И они побежали. И никто из них не успел пометить место, где остался псаммиад, кольцом из камней, как они делали прежде. Было от чего выглядеть глупо! – Ничего, – сказала оптимистка Джейн, – мы его скоро найдем. Легко сказать, да трудно сделать. Они искали, искали, и, хотя нашли свои лопатки, песчаный эльф как сквозь землю провалился. В конце концов детям пришлось сесть и передохнуть – вовсе не потому, что они устали или впали в уныние, а потому, что Ягненок настаивал на том, чтобы его спустили с рук. Нельзя спокойно искать пропавшую вещь, если при вас шустрый ребенок, за которым нужен глаз да глаз. Если хотите убедиться, что я права, попросите кого-нибудь бросить на пляже в песок ваш лучший ножик, а когда пойдете его разыскивать, возьмите с собой младшего брата. Марта была права: свежий воздух пошел Ягненку на пользу, и малыш резвился, как кузнечик. Старшим детям не терпелось продолжить разговор о желаниях, которые исполнятся, когда (или если) они снова найдут псаммиада, но Ягненку хотелось повеселиться. Улучив момент, он бросил горсть песка в лицо Антее, а потом зарылся головой в песок и заболтал пухлыми ножками в воздухе. И, конечно, песок попал в глаза не только Антее, но и ему, и Ягненок заревел. Предусмотрительный Роберт захватил с собой большую темную бутылку имбирного эля, предвидя, что им, как всегда, захочется пить. Бутылку пришлось срочно откупорить, ведь в пределах досягаемости больше не было ничего жидкого, чтобы вымыть песок из глаз Ягненка. Конечно, имбирь ужасно щиплется, и Ягненок заревел еще громче. Он выл и брыкался, бутылка опрокинулась, и прекрасный имбирный эль запенился на песке, потерянный навеки. Тут Роберт, обычно очень терпеливый брат, настолько забылся, что сказал: – И в самом деле, кому он нужен! Что-то никто не спешит его брать! Да и Марте он не очень-то нужен, иначе она с радостью оставила бы его дома. Маленький надоеда, вот он кто. Хотел бы я, чтобы он и вправду стал нужен всем и каждому; тогда мы смогли бы хоть немного пожить спокойно. Тут Ягненок перестал реветь, потому что Джейн внезапно вспомнила отличный способ извлечь что-то из глаз маленьких детей: нужно только пустить в ход свой мягкий влажный язык. Это довольно легко, если вы любите ребенка так сильно, как и должны его любить.