– Эндрю, Эндрю, – упрекнул викарий, – это же неправда. – С такими, сэр, только так и можно. Эндрю принес фонарь, привел двоюродного брата кухарки, и жена викария попросила их всех быть очень осторожными. Переговариваясь, трое прошли через церковный двор (уже совсем стемнело). Викарий был уверен, что на церковной колокольне сумасшедший – тот, кто написал безумное письмо и взял холодный язык и остальную еду. Эндрю считал, что там «ловушка», и только двоюродный брат кухарки не волновался. – Собака, которая громко лает, не кусает, – сказал он. – Опасные парни ведут себя тише. Он ничуть не боялся, но у него ведь было ружье, поэтому его и попросили подняться первым по истертым, крутым, темным ступеням колокольни. Он двинулся впереди с фонарем в одной руке и ружьем в другой. Следующим шел Эндрю. Впоследствии он притворялся, что пошел вторым потому, что храбрее своего хозяина, но на самом деле он все время думал о ловушках и не хотел идти последним: вдруг в темноте кто-то тихо подкрадется и схватит его за ноги. Трое поднимались все выше и выше, наматывая круги по тесной винтовой лестнице, затем прошли через звонницу, где с колоколов свисали веревки с пушистыми концами, похожими на гигантских гусениц, поднялись по другой лестнице на колокольню, где отдыхали большие колокола, миновали лестницу с широкими ступенями и еще одну – короткую, каменную. Эта лестница упиралась в маленькую дверь, запертую на засов. Лесничий, двоюродный брат кухарки, постучал и окликнул: – Эй, вы, там! По другую сторону двери дети, вцепившись друг в друга, дрожали от волнения. Они так охрипли от криков, что с трудом могли говорить, но Сирил сумел сипло выдавить: – Привет! – Как вы туда забрались? Было бесполезно говорить: «Прилетели», поэтому Сирил ответил: – Поднялись по лестнице, а потом обнаружили, что дверь заперта, и не смогли спуститься. Выпустите нас… Ну же! – Сколько вас там? – спросил лесничий. – Только четверо, – сказал Сирил. – Вы вооружены? – Мы… что? – У меня под рукой ружье, так что лучше без фокусов, – предупредил лесничий. – Если мы откроем дверь, вы обещаете спуститься тихо и без глупостей? – Да… О да! – пообещали дети в один голос. – Боже мой, – сказал викарий, – неужто я слышу женские голоса? – Открыть дверь, сэр? – спросил лесничий. Эндрю спустился на несколько ступенек. «Чтобы остальным не было тесно», – объяснил он потом. – Да, – разрешил викарий, – открывай. Помните, – сказал он в замочную скважину, – мы пришли вас освободить. Вы сдержите обещание воздержаться от насилия? – Надо же, как засов заклинило, – пробормотал лесничий. – Можно подумать, его не отодвигали уже полгода. Вообще-то так оно и было. Когда засов подался, лесничий низким и внушительным голосом сказал в замочную скважину: – Я не открою, пока вы не отойдете на другую сторону колокольни. И если кто-нибудь из вас на меня кинется, я выстрелю. Ну, живо! – Мы все отошли, – донесся ответ. Лесничий, довольный собой и считая себя очень смелым, распахнул дверь, ступил на свинцовую кровлю и осветил взятым из конюшни фонарем группу головорезов, сгрудившихся у парапета на дальней стороне колокольни. Опустив ружье, он чуть не выронил фонарь и воскликнул: – Господи, помоги мне! Да это же кучка ребятишек! Теперь приблизился викарий. – Как вы здесь очутились? – строго спросил он. – Отвечайте немедленно! – Ой, отведите нас вниз, – попросила Джейн, вцепившись в его пальто. – Отведите, и мы все вам расскажем. Вы нам не поверите, но это неважно. Пожалуйста, отведите нас вниз! Остальные столпились вокруг и стали умолять о том же. Все, кроме Сирила. Ему хватало забот с сифоном, который все время норовил выскользнуть из-под куртки, так что требовались обе руки, чтобы с ним совладать. Но Сирил тоже сказал, держась как можно дальше от света фонаря: – Пожалуйста, мы хотим вниз. И их отвели вниз. Это было непросто – спускаться в темноте по незнакомой лестнице колокольни, но лесничий им помогал, только Сирилу пришлось спускаться самому из-за сифона. Сифон продолжал попытки вырваться на волю, и на полпути вниз ему едва это не удалось. Сирил поймал его за носик и чуть не потерял равновесие. Когда, наконец, все спустились по винтовой лестнице и ступили на камни церковного крыльца, Сирил был бледным и весь дрожал. Тут лесничий схватил его и Роберта за руки. – Вы ведите девочек, сэр, – сказал он викарию, – вы с Эндрю сможете с ними справиться. – Отпустите! – попросил Сирил. – Мы же не убегаем. И мы ничего плохого не сделали вашей старой церкви. Отпустите меня! – Просто иди, куда велено, – приказал лесничий, и Сирил не посмел сопротивляться, потому что как раз в этот миг сифон снова начал соскальзывать. Итак, их провели в кабинет викария, и туда сразу ворвалась его жена. – Уильям, ты цел? – воскликнула она. Роберт поспешил успокоить женщину: – Да, он цел и невредим, мы никого не тронули. И, пожалуйста, мы сильно опаздываем, и дома будут волноваться. Не могли бы вы отправить нас домой в своем экипаже? – А может, поблизости есть отель, где можно нанять двуколку? – спросила Антея. – Марта наверняка ужасно беспокоится. Вне себя от изумления и волнения викарий опустился в кресло. Сирил тоже сел и наклонился вперед, уперев локти в колени, чтобы прикрыть собой сифон. – Но как же так получилось, что вы оказались заперты на колокольне? – спросил викарий. – Мы поднялись наверх, – медленно начал Роберт, – и устали, и легли спать, а когда проснулись, обнаружили, что дверь заперта, поэтому стали кричать. – Еще как кричать! – сказала жена викария. – Это ж надо – напугать нас всех до полусмерти! Вам должно быть стыдно. – Нам стыдно, – кротко заверила Джейн. – Но кто запер дверь? – спросил викарий. – Понятия не имею, – абсолютно искренне ответил Роберт. – Пожалуйста, отправьте нас домой. – Ну и ну, – сказал викарий. – Думаю, лучше так и сделать. Эндрю, запряги лошадь в повозку и отвези их домой. – Один ни за что не поеду, – пробормотал себе под нос Эндрю. – Пусть это послужит вам уроком… – начал викарий и продолжал разглагольствовать в том же духе, а дети слушали его с несчастным видом. Но лесничий не слушал, а смотрел на незадачливого Сирила. Конечно, лесничий хорошо разбирался в браконьерах, поэтому знал, как выглядят люди, которые что-то скрывают. Викарий как раз заговорил о том, что надо стараться вырасти такими, чтобы быть для своих родителей благословением, а не источником треволнений и позором, как вдруг лесничий сказал: – Велите ему показать, что у него там под курткой. – И Сирил понял, что его раскрыли. Он встал, расправил плечи и попытался принять благородный вид – так выглядят в книгах мальчики, при взгляде на которых никто не усомнится, что они из доблестных и достойных семей и будут до самого смертного часа верны своему долгу. – Что ж, вот, смотрите, – сказал он. Воцарилось молчание. Сирилу ничего другого не оставалось, кроме как продолжить: – Да, мы взяли это из вашей кладовой, а еще взяли курицу, язык и хлеб. Мы очень хотели есть и не тронули ни заварного крема, ни варенья, а забрали только хлеб, мясо и воду… Газировку нам пришлось прихватить волей-неволей. В общем, мы взяли только жизненно необходимое и оставили полкроны в уплату и письмо. И нам очень жаль. И отец заплатит за нас штраф и все, что полагается, только не отправляйте нас в тюрьму, иначе мама ужасно огорчится, а вы сами велели нам не быть семейным позором. Поэтому не вздумайте так жестоко с нами поступать! Мы сожалеем изо всех сил. Вот! – Но как вы добрались до окна кладовой? – спросила миссис викарий. – Я не могу рассказать, – твердо ответил Сирил. – Вы поведали мне всю правду? – спросил священник. – Нет, – выпалила Джейн. – То есть, это правда, но не вся. Мы не можем вам рассказать всего, даже не просите. О, пожалуйста, простите нас и отвезите домой! Она подбежала к жене викария и обняла ее. Жена викария обняла Джейн в ответ, а лесничий, прикрыв рот рукой, прошептал викарию: