– Нельзя! – отрезал он. – Надо ведь на что-то положить еду, чтобы нарезать; а я слышал, как отец на днях рассказывал, как люди заразились от микробов в дождевой воде. На эту крышу лилось много дождевой воды, потом она высохла, а микробы остались. Если они заберутся в нашу еду, мы все умрем от скарлатины. – Что за микробы такие? – Маленькие странные твари, которых можно увидеть в микроскоп, – с умным видом объяснил Сирил. – Они заражают людей всякими болезнями. Уверен, бумага нужна нам так же, как хлеб, мясо и газировка. Ну, давайте есть, я ужасно проголодался! Я не хочу описывать пикник на крыше колокольни. Вы и сами можете представить, каково нарезать курицу и язык перочинным ножом с единственным обломанным лезвием. Дети кое-как справились, и все же есть руками очень нелегко: руки становятся жирными, а бумажные тарелки вскоре покрываются пятнами. Но что вы вряд ли можете себе представить – это как ведет себя газировка, когда ее пытаются пить прямо из сифона, особенно почти полного. Если воображение вам откажет, проведите опыт: выпросите у взрослых сифон и попробуйте из него попить. Если хотите, чтобы опыт получится глубоким, суньте трубочку в рот и резко и сильно нажмите на рычажок. Лучше проделайте это, когда никого рядом не будет, предварительно выйдя на улицу. Но язык, цыпленок и свежий хлеб все равно вкусные, едят их руками или нет, и никто не рассердится, если его прекрасным жарким днем слегка обрызгают газировкой без сиропа. Поэтому обед всем понравился, и каждый наелся от пуза: во-первых, потому что был голоден, а во-вторых, потому что еда была вкусной, как я уже сказала. Наверное, вы заметили, что если опоздать на обед, а потом съесть больше обычного и посидеть на солнышке на крыше колокольни (ну или еще где-нибудь) почему-то начинает клонить в сон. Антея, Джейн, Сирил и Роберт во многом были очень похожи на вас. Съев и выпив все, что можно, они начали клевать носом, первой – Антея, потому что встала ужасно рано. Разговоры смолкли, дети один за другим легли, и не прошло и четверти часа, как они свернулись, укрылись большими мягкими теплыми крыльями и крепко уснули. А солнце тем временем медленно садилось на западе. (Мне пришлось указать, что оно садилось именно на западе, потому что в книгах принято так писать, а то вдруг невнимательные люди решат, будто оно садилось на востоке. Вообще-то солнце садилось не точно на западе, но почти там). Итак, солнце медленно садилось на западе, а дети безмятежно спали, ведь под крыльями лежать уютнее, чем под одеялами из гагачьего пуха. Тень колокольни пересекла сперва церковный двор, потом дом священника, потом поле за ним… И вот солнце село, и все тени исчезли, и крылья исчезли тоже. А дети продолжали спать. Но спать им осталось недолго. В сумерках бывает красиво, но прохладно. И вы знаете, что как бы сильно ни хотелось спать, вы мигом проснетесь, если ваш брат или сестра проснутся первыми и стянут с вас одеяло. Четверо бескрылых детей задрожали и проснулись. Они проснулись на крыше колокольни в густых сумерках; над головами загоралось все больше синих звезд, а дети находились в милях от дома, с тремя шиллингами и тремя с половиной пенсами в карманах и необходимостью ответить за сомнительный поступок по добыванию жизненно необходимых припасов – если кто-нибудь застукает их с пустым сифоном из-под газировки. Они переглянулись. Сирил, взяв сифон, заговорил первым: – Лучше спуститься и избавиться от этой мерзкой штуки. Наверное, сейчас уже так темно, что можно оставить его на пороге дома священника. Пошли! В углу колокольни имелась маленькая башенка, а в этой башенке была дверь. Дети заметили ее, пока ели, но не проверяли, что за ней, как вы проверили бы на их месте. Когда у вас есть крылья и вы можете исследовать все небо, вряд ли стоит обращать внимание на какую-то там дверь. Теперь все повернулись к этой двери. – Конечно, за ней есть лестница, по которой можно спуститься, – сказал Сирил. Возможно, там и была лестница, но дверь оказалась заперта с другой стороны! А вокруг все больше темнело. И дети были за много миль от дома. И у них остался сифон из-под газировки. Не скажу, плакал ли кто-нибудь из них, и если плакал, то кто именно и как громко. Лучше представьте, как вы бы себя повели на их месте. Глава пятая. Без крыльев Плакали дети или нет, одно могу сказать точно – некоторое время все участники пирушки не могли прийти в себя. А когда они немного успокоились, Антея убрала носовой платок в карман, обняла Джейн и сказала: – Мы просидим тут всего одну ночь. Утром подадим сигнал, размахивая носовыми платками, – к тому времени они высохнут. Кто-нибудь увидит, поднимется и выпустит нас… – И найдет сифон, – мрачно дополнил Сирил. – И нас посадят в тюрьму за воровство. – Ты же сам говорил, что взять еду – не воровство. Ты говорил, что уверен! – А сейчас уже не уверен, – отрезал Сирил. – Давайте выбросим эту штуку подальше, вон туда, за деревья, – предложил Роберт, – тогда нам никто ничего не сделает. – О да, – мрачно рассмеялся Сирил. – И сифон ударит кого-нибудь по голове, и мы станем убийцами в придачу… В придачу ко всему остальному. – Но не можем же мы провести здесь всю ночь! – сказала Джейн. – И я хочу чаю. – Ты не можешь хотеть чаю, – ответил Роберт. – Ты только что пообедала. – А я хочу, – настаивала она. – Особенно когда ты заводишь разговор о том, что мы проведем тут всю ночь. О, Пантера, я хочу домой! Домой! – Тише, тише, – уговаривала Антея. – Не плачь, дорогая. Все как-нибудь образуется. Не надо, не надо… – Пусть поплачет, – в отчаянии сказал Роберт. – Если она будет выть достаточно громко, кто-нибудь услышит, придет и выпустит нас. – И увидит сифон из-под газировки, – быстро напомнила Антея. – Роберт, не будь грубияном. Джейн, тебе нужно мужаться! Мы все сейчас должны вести себя, как мужчины. Джейн действительно попыталась «мужаться» – и ее рыдания перешли в сопение. Некоторое время все молчали, потом Сирил медленно проговорил: – Послушайте. Мы должны рискнуть с этим сифоном. Я суну его под куртку и застегнусь на все пуговицы – авось, никто ничего не заметит. Вы все будете меня заслонять. В доме священника горит свет, значит, там еще не легли спать. Мы должны заорать изо всех сил на счет «три». Роберт, ты гуди, как паровоз, а я буду кричать: «Эге-гей!», как кричит в лесу наш папа. Девочки, вы кричите, что хотите. Ну, раз, два, три! Вопль четырех глоток разорвал безмолвный вечерний покой, и служанка у одного из окон дома викария замерла, зажав в руке шторный шнур. – Раз, два, три! Еще один пронзительный многоголосый вопль перепугал сов и скворцов внизу колокольни так, что птицы захлопали крыльями. Служанка отскочила от окна, сбежала вниз по лестнице, ворвалась на кухню и, едва объяснив слуге, кухарке и двоюродному брату кухарки, что видела привидение, упала в обморок. Конечно, никакого привидения не было, просто девушку напугал ужасный крик. – Раз, два, три! К тому времени викарий уже вышел на порог. Священника приветствовал ясно слышный крик. – Боже мой, – сказал викарий жене, – дорогая, в церкви кого-то убивают! Дай мне шляпу и толстую палку и скажи Эндрю, чтобы меня догонял. Наверное, там орудует безумец, который украл еду из кладовой. Когда викарий открыл входную дверь, дети увидели вспышку света, увидели в проеме силуэт и перестали кричать, чтобы перевести дух и посмотреть, что будет дальше. Викарий повернулся, взял у жены шляпу, и Сирил поспешно сказал: – Он думает, что ему просто послышалось. А ну-ка, во всю глотку! Кричите – раз, два, три! Все заорали во всю глотку, и жена викария, обняв мужа, слабым эхом отозвалась на этот вопль. – Ты туда не пойдешь! – воскликнула она. – Только не в одиночку! Джесси! Очнувшаяся служанка вышла из кухни. – Немедленно приведи сюда Эндрю, – велела жена викария. – В церкви опасный сумасшедший, и Эндрю должен немедленно пойти и его схватить! – Уж не знаю, кто кого схватит, – пробормотала Джесси, бросившись обратно. – Эй, Эндрю, в церкви кто-то кричит как безумный, и хозяйка говорит, чтобы ты пошел и поймал его! – Не хочу я идти туда один, – негромко и твердо заявил Эндрю. Но, обратившись к хозяину, ответил: – Да, сэр. – Ты слышал крики? – спросил викарий. – Вроде что-то слыхал, – ответил Эндрю. – Ну так пошли, – скомандовал викарий. – Дорогая, я должен идти! Он мягко втолкнул жену в гостиную, выбежал из дома, таща Эндрю за руку, и захлопнул дверь. Их приветствовал новый залп воплей. Когда вопли стихли, Эндрю крикнул: – Эй, там! Вы звали? – Да! – прокричали четверо вдалеке. – Кажется, они витают высоко в воздухе, – сказал викарий. – Как удивительно. – Где вы? – крикнул Эндрю, и Сирил ответил самым низким голосом, на какой был способен, очень медленно и громко: – ЦЕРКОВЬ! КОЛОКОЛЬНЯ! НАВЕРХУ! – Так спускайтесь! – сказал Эндрю. Тот же голос ответил: – Мы не можем, дверь заперта! – Боже мой! – воскликнул викарий. – Эндрю, принеси из конюшни фонарь. Возможно, было бы лучше привести еще кого-нибудь из деревни. – Поскольку там целая банда, хорошо бы. Будь я проклят, сэр, если они не приготовили нам ловушку. У задней двери сейчас стоит двоюродный брат кухарки. Он лесничий, сэр, и привык иметь дело с преступными личностями. И у него есть ружье, сэр. – Эй, там! – крикнул Сирил с церковной колокольни. – Поднимитесь и выпустите нас! – Мы идем, – сказал Эндрю. – Я только приведу полицейского и возьму ружье!