В то же мгновение мое правое предплечье, и без того покалеченное и сжатое бинтами, обожгло болью. Я зажмурился, но сразу же открыл глаза, понимая, что кость не перебило, рука сохранила способность двигаться, а значит, пуля прошла по касательной. Этой же рукой я мгновенно расстегнул пиджак и вынул из кобуры револьвер, обернулся, одновременно выпрямляя локоть, взводя курок и высматривая цель. А цель маячила от меня метрах в двадцати – инспектор Жан-Жермес все же умудрился одолеть здоровяка Бартоло и теперь, весь в крови, пошатываясь, стоял со своим знаменитым «питбулем» наперевес. Я не думал ни секунды. Прицелился и выстрелил. Пуля попала инспектору в грудь, тот снова пошатнулся, шагнул назад и с удивлением уставился на меня. С удивлением и недоумением, с ужасным неверием в происходящее. Он никак не ожидал, что у меня тоже есть оружие. А потом его охватила боль. Не только собственная, но еще и моя, которой была пропитана пуля. Инспектора затрясло в сильнейшей судороге, вены на его шее вздыбились, изо рта брызнула желтая пена, он вытаращился уже не на меня, а куда-то сквозь меня, сосуды в его глазах полопались, кровь потекла по щекам. Давясь хрипами и собственной рвотой, инспектор сделал несколько шагов в мою сторону, повалился на колени, еще раз вздрогнул, упал на пол и затих с открытыми глазами. И тут до меня дошло: мой щит… Красного свечения вокруг не было, мой щитовой эрг иссяк. Я резко обернулся… и оказался лицом к лицу с Херефордом, его маска чернела прямо перед носом. У меня даже дыхание перехватило, и это последнее, что я успел осознать в тот момент. Херефорд не дал мне опомниться. Одной рукой скомкал ворот моего пиджака, а вторую руку сжал в кулак и принялся вколачивать его мне в живот. Он делал это не торопясь, будто смаковал, как меня корчит и выворачивает. Отводил руку и снова всаживал свой железобетонный кулак в мой пресс… отводил и всаживал… отводил и всаживал… Не знаю, сколько раз он меня ударил. После первого соприкосновения с его кулаком я выронил револьвер, после третьего – перестал что-либо понимать. А он все бил и бил меня, не ускоряя и не замедляя темпа, его маска все ближе приникала к моему лицу, обжигая кожу невероятной силой кодо, плавящей воздух. Я закашлялся, подавившись собственной кровью, забрызгал черную маску Херефорда ярко-красной слюной. Этот ублюдок расхлестал мне все внутренности к чертовой матери, и кровь, поднявшись из желудка, наполнила рот, растеклась по губам и подбородку. – Рэ-э-эй! – с истеричным выкриком на Херефорда накинулась Сильвер. Она всадила когти ему в предплечье той самой руки, которой он меня бил. Волхв оттолкнул Сильвер одним движением, применив эрг, отмахнулся от нее, как от мухи, но Сильвер мгновенно вскочила на ноги и, не давая ему меня ударить, набросилась опять. На этот раз она воткнула когти обеих рук ему в спину, прямо в поясницу, и резанула вверх, насаживая врага на пластины. – Ксипра, – послышался ее тихий выдох. По телу Херефорда пронеслись белесые молнии парализующего эрга, волхв передернулся и застыл, ослабляя хватку. Мой воротник выскользнул из его пальцев, и я упал на колени, не в силах удержаться на ногах. Сплюнул собравшуюся во рту кровь, вытер пальцами губы и кое-как поднял голову, выискивая глазами Сильвер. Я не сразу ее узнал. Пока я приходил в себя, она изменилась. Ее волосы стали красными, кожа на лице посерела и покрылась черными пятнами, в нос ударил запах разложения. Сильвер сменила демона, я это понял, когда разглядел ее голое плечо, она разорвала на себе горловину платья, чтобы добраться до своих татуировок призыва. Не вставая с колен, я вынул из кобуры на левом запястье нож, самый крупный из всех, что у меня были, и, размахнувшись, воткнул его в живот Херефорда по самую рукоять, а потом еще и провернул клинок внутри его тела. В удар я вложил не только силу мышц, но и энергию кодо. Теперь мы – я и Сильвер – держали Херефорда на клинках по обе стороны. Она со спины на пластинах когтей, а я спереди на ноже. Но этого было мало. Ничтожно мало. Отпустив рукоять ножа, я оглядел пол вокруг себя, выискивая револьвер. В это время Херефорд уже опомнился, его будто разморозили, и он тут же начал действовать. Рывком вытащил мой нож из живота, одновременно с этим завел вторую руку за спину и схватил Сильвер, вонзив пальцы в ее голое плечо с татуировками. Женщина пронзительно вскрикнула, и такого крика боли я от нее еще не слышал. Кожа на ее плече мгновенно оплавилась, а когти… они оторвались от пальцев и остались торчать в пояснице Херефорда. Он размахнулся и всадил в грудь Сильвер мой нож, тот самый, который она принесла мне и лично закрепила в ножнах на запястье пару часов назад… И пока все это происходило, я остервенело искал револьвер и даже не сразу понял, как его холодная рукоять оказалась в моей горячей потной ладони. Я вскочил на ноги, на ходу взводя курок, приставил ствол кольта к виску черного волхва и выстрелил, вышибая из его головы сноп черных и серебристых брызг. Нет, я его не убил. Конечно же нет. Но мою боль он почувствовал наверняка. Его затрясло. Он отшвырнул Сильвер в сторону, обхватил голову руками и застонал. Потом и вовсе упал на колени и закачался взад и вперед. Не теряя времени, я спрятал револьвер в кобуру и вынул из кармана брюк запретные путы, схватил Херефорда за воротник кожаного плаща, прижал спиной к себе и быстро обмотал серебристую веревку вокруг его шеи. Затянул ее, приложив столько силы, сколько у меня еще оставалось. Волхв захрипел, издав мерзкий хлюпающий звук, вцепился пальцами в веревку в попытке ее снять. Я толкнул ногой ослабшего Херефорда меж лопаток, тот упал плашмя и замер, я же принялся быстро обшаривать его карманы. И почти сразу нашел то, что искал. Пулю из моего бедра. Спрятал ее во внутренний карман пиджака, потом опять достал кольт из кобуры. В нем оставалось еще три пули. Склонившись над замершим без движения волхвом, я приставил ствол револьвера к его лысому затылку, взвел курок и сделал еще один выстрел. Теперь, когда в Херефорде не было кодо, возможно, вторая пуля добила его. Возможно. Я убрал револьвер в кобуру и оглядел зал. Вокруг творилась полная разруха: столы и стулья разбросаны, пол усыпан осколками посуды, щепками и обломками мебели, окроплен брызгами крови. Посередине всего этого хаоса стоял гроб с неизвестным человеком, выловленным в Канале любви, а вокруг него лежали мертвые тела двух патрициев Ронстада, инспектора Жан-Жермеса и Бартоло Соло. Хотя нет… кажется, Бартоло дышал. Но мне было наплевать и на него, и на всех остальных, я бросился к Сильвер. Херефорд зашвырнул ее к самой сцене. Женщина лежала на спине, из ее груди торчала рукоять ножа, верх платья пропитался кровью, голое плечо покрывали теперь не татуировки, а красные ожоги… и ее руки… ее руки теперь не были костлявыми. Потеряв демонические когти, они превратились в обычные женские руки, худые и хрупкие. – Док, – прошептал я, склонившись над Сильвер. Она дышала неровно, с тихими хрипами, и молча смотрела на меня, но я знал: она умирает, и шансов выжить у нее нет никаких. Я слегка притронулся к рукояти ножа пальцами, чтобы размягчить его, мутировать сталь клинка и вынуть из тела Сильвер, причиняя ей минимум боли. Когда дело было сделано, я не церемонясь, порвал ворот платья, чтобы увидеть рану на ее груди. – Не надо… – прошептала она. Ее взгляд умолял и требовал, чтобы я оставил ее в покое. В ответ я лишь покачал головой. Не того она об этом просит. Потом быстро огляделся. Увидев скатерть на опрокинутом столе, я сдернул ее и оторвал приличный кусок. Скомкал, промокнул кровь вокруг раны и приложил сверху. – Крепитесь, док, – тихо сказал я ей. – Вместе пришли, вместе уйдем. Я доставлю вас к Хлое… она вылечит… Я сам не верил в то, что говорил. Здесь никакая рунная ведьма не поможет, даже много рунных ведьм… И тут меня пронзило. Много рунных ведьм. Я нашарил в кармане пиджака кулон Эстер и обхватил его грязными липкими пальцами. На самом деле, я не верил ни свету, ни надежде, но больше у меня ничего не осталось. Я приподнял затылок Сильвер и надел на нее нитку с мерцающим круглым кулоном. Директор уже не смотрела на меня, она теряла сознание, уходила в небытие, оставляла этот мир… Я уже собрался взять ее на руки, но тут услышал за спиной скрип стекла. Вскочил и обернулся. В зал вошла Сильвия, бледная, заплаканная, с трясущимися руками. – Тео… что здесь… – выдохнула она, с ужасом оглядывая зал и мертвые тела. – Уходи, – бросил я ей. Она мотнула головой. – Дядя пытался увезти меня насильно, но я вырвалась и сбежала… я без тебя никуда не поеду… Тео… там гвардейцы сняли оцепление, разбежались кто куда, суматоха, что-то происходит, я слышала крики… там, на улице… а тут выстрелы. Ничего не понимаю, Тео. На эту блаженную принцессу мне было особенно наплевать. Но тут в зал вслед за Сильвией ворвался запыхавшийся тэн Зивард с винтовкой наперевес. – Ваше высочество, нужно немедленно уезжать, иначе не успеем… – Он смолк, увидев меня живым.