Зато в руках у меня имелось два меча. Мозг моментально придумал, что с ними сделать. Только бы получилось. Сильвер подмяла меня под себя, и мы покатились по полу. Я – обхватив мечи, она – вонзив когти мне в плечи. Собрав всю свою силу, я извернулся, навалился на Сильвер сверху и всадил колено ей в живот, а потом, размахнувшись, разом вонзил оба меча ей в костлявые запястья. Металл начал мутировать так быстро, что менял форму прямо на глазах. Мечи расплавились, как парафиновые свечи, потекли по пальцам Сильвер, окутывая ее острые когти. Через несколько секунд обе ее ладони сковали стальные перчатки, намертво слитые с полом. Сильвер тяжело задышала, понимая, что попалась в ловушку, задергалась, выгнулась всем телом, охваченная бесовским безумием. Но по моей задумке это было еще не все. Я быстро выдернул из ее волос две металлические иглы-заколки и воткнул их в пол по обе стороны от изящной шеи Сильвер. Она замерла, тут же перестав дергаться, но следила за каждым моим движением. Я загнул иглы вокруг ее шеи, сплавил их концы вместе, а потом превратил серебряное кольцо в крепкий железный обод. И пока я это делал, сам не переставал давить на живот Сильвер одним коленом, нависнув над ней и контролируя любые попытки сопротивления. Но она больше не сопротивлялась. Пригвожденная к полу ринга, Сильвер пожирала меня гневным взглядом. Лицом к лицу мы смотрели друг другу в глаза невыносимо долго и оба тяжело дышали. Пот с моего лба и носа капал на лицо Сильвер, она этого даже не замечала, но постепенно звериная темень уходила из ее глаз. И я бы еще долго на нее давил, если бы она, в конце концов, не потребовала: – Слезь с директора школы, Рэй. Бой окончен. Чудовищное напряжение разом спало, будто потух его внутренний источник. Лавиной обрушилась усталость. Я отпрянул от поверженной Сильвер и тоже повалился на спину, рядом с ней. И только теперь ощутил всю тяжесть последствий схватки. Серьезные порезы, что нанесли мне острые когти, дали о себе знать волнами жгучей нарастающей боли. Кровь растеклась по татами вокруг меня и обильно пропитала кимоно на спине. Первой поднялась Сильвер. Однако из моей ловушки она высвобождалась долго, пока не применила мощный кинетический эрг. Металлические осколки перчаток и ошейника разлетелись по рингу от взрыва энергии ее кодо. Она встала рядом со мной и несколько минут наблюдала, как я постепенно теряю сознание. Вместо того, чтобы помочь, она с дьявольским хладнокровием ждала, когда я умру от потери крови. Только зачем ей моя смерть?.. Глупо обучать ученика с таким усердием и риском, чтобы потом убить его на тренировке… Нет, Сильвер ждала чего-то другого. Это последнее, о чем я успел подумать перед тем, как она наклонилась ко мне и тихо сообщила пару странных новостей: – Наконец я встретила того, кого никогда не встречала. Твоя кровь только что вобрала в себя часть металла, осколки стали, что валяются вокруг тебя… их расплавила твоя кровь… Я предполагала, что в тебе это есть, чувствовала. Ты станешь великим адептом, Рэй Питон, если перестанешь валять дурака. И еще кое-что. Я слишком тебя покалечила, мне придется пригласить сюда старшую медсестру. Поэтому будь любезен сохранить хотя бы крохи самообладания, не порти мне нервы. Договорились?.. Глава 18. Случайные домогательства Сознание я потерял не сразу. Еще несколько минут лежал в туманном пограничье между реальностью и темнотой. Но вот раздались чьи-то поспешные шаги и ошеломленный выдох: – О боже! Сколько же тут кро-о-ови!.. Что вы с ним сделали? Суховатым голосом Сильвер тут же ответила: – Это была тренировка по продвинутым искусствам. Ускоренный курс. Очень ускоренный. – Надеюсь, это стоило того, – добавили сдавленным голосом. Тон Сильвер стал еще строже. – Сколько тебе нужно времени, чтобы его подлечить? Последовала недолгая пауза. – Трое суток. – Даю тебе сутки, – отрезала Сильвер. – Боец должен быть в форме через сутки, Хлоя, и никак иначе. У нас не так уж много времени. – Но, доктор Сильвер… тогда мне придется очень сильно на него влиять. – Уж постарайся, дорогая. Выжми из своего очарования максимум, на какой ты только способна. Этот боец очень ценный, и я на тебя надеюсь. А если он потеряет контроль и начнет приставать, прими меры. Будь с ним помягче, но все равно оставайся начеку. Он и без того непредсказуемый, но становится в разы опаснее, когда чего-то желает. – Мои пациенты меня боготворят, а не домогаются, – возразили ей уверенно. – От этого парня можно ждать чего угодно, Хлоя. – Тогда, может, пригласить бригаду для подстраховки? – Нет. Никаких лишних людей. Справишься одна. Я все сказала. * * * Очнулся я, лежа на животе. Судя по ощущениям, на мягкой кровати, но не сразу понял, почему не выходит открыть глаза. Как оказалось, мне мешала повязка. Я видел только край мутного света у носа, а вокруг пахло то ли цветами, то ли фруктами, не сразу и разберешь… – Так нужно, – произнесли совсем близко приятным девичьим голосом. – Вам лучше меня не видеть. Я уже успела обработать порезы на груди и бедре, сейчас мои руны работают с вашей спиной, потом долечу правую руку, там самые глубокие раны. Не шевелитесь и не снимайте повязку. Очень вас прошу. Таким образом мы избавим друг друга от проблем… Вы пока полежите, а я выйду на пару минут, принесу вам кашу. Вы истощены, вам нужно поесть. Я поморщился. Во-первых, есть мне не хотелось, тем более кашу, нашла тут младенца. К тому же меня еще и подташнивало, даже сильнее, чем сегодня с утра, ведь овеумную лихорадку никто не отменял. А во-вторых, если старшая медсестра хотела избавить меня от проблем, надев повязку на глаза, то почему не заткнула мне нос? Понимая, что мне светит испытание «сердечным приступом», я прикрыл ладонью нос и рот, задержал дыхание, но цветочно-фруктовый аромат уже успел проникнуть в сознание и по-хозяйски там расположиться, вытесняя разумные мысли. Пульс участился. Жар прокатился по телу. Наваждение накрыло меня разом, подобно шторму, и просьба медсестры не снимать повязку уже не имела значения. Я тут же сдернул ее с лица и перевернулся на бок, выискивая глазами девушку, которую внезапно захотелось увидеть до нытья в груди. Но в спальне никого не оказалось. Вокруг стоял полумрак. Над кроватью нависли шесть рун, мерцающие разными цветами, от розового до зеленого. На тумбочке рядом с кроватью я заметил графин с мутной синеватой жидкостью, пустой стакан, чайную ложку, небольшой чемоданчик и мензурки с мазями. Пока я все это разглядывал, наваждение отхлынуло, и в голове более-менее прояснилось. Я с облегчением выдохнул… И тут ощутил холод, глянул на себя и увидел, что на мне нет ничего… совсем ничего. Я лежал совершенно голый, измазанный лиловой мазью, облепленный бинтовыми примочками и прикрытый простыней. Черт возьми! Этого еще не хватало. Поборов смущение и слабость, я сел на кровати, замер так ненадолго, собираясь с силами, и поднялся на ноги. Примочки отвалились и с хлюпаньем упали на пол. Чтобы хоть как-то прикрыться, я обмотал вокруг бедер простыню… …и в этот самый момент в спальню вошла старшая медсестра с пиалой каши в руке. * * * Мы оба замерли. Уставились друг на друга с колоссальным напряжением. Тишина комнаты стала вдруг тяжелой, а воздух вязким, густым и пряным. Я ждал новой вспышки «любовного идиотизма», но секунды бежали, а наваждение никак не давало о себе знать. Девушка ждала того же самого. Мы молчали и смотрели друг на друга еще с минуту. И за это время я успел как следует изучить объект своего потенциального обожания. Невысокая русоволосая девушка лет двадцати, с уверенным и властным взглядом, в коротком белом халате, стройная и симпатичная, но не более. Никакого трепетного ощущения она во мне не вызвала, кроме любопытства и недоумения.