Я прищурился, безуспешно фокусируя взгляд на лице собутыльника. – Куда еще интереснее, Барт?.. Снимать с девчонки больше нечего. – Да будет тебе известно, сопливый девственник, что мастера рун умеют не только лечить, но и прикасаться на расстоянии и чертить телесный знак наслаждения… – Соло усмехнулся. – Эстер делает это лучше всех девочек. Выбирает одного счастливчика и… ну… увидишь, в общем. Наплевав на его слова и на голую рунную ведьму, я устроился удобнее, положил затылок на спинку кресла и прикрыл глаза. Но стало только хуже. Пространство бешено завертелось, к горлу подступила тошнота. Мы осушили с Соло почти полторы бутылки грязного рома, и, по всем признакам, наступало время расплаты. На меня уже накатила развязная пьяная дрема, но тут я почувствовал… прикосновение. Кто-то дотронулся до моей груди. Я распахнул глаза и выпрямился. Никого рядом не было. Соло, как и все остальные, продолжал пялиться на сцену, а ведьма рисовала в воздухе замысловатый рисунок. Прикосновение повторилось, невидимые горячие пальцы принялись вычерчивать на моей коже руну. Ну не-ет… Я еле удержался, чтобы не вскочить. Привлекать к себе внимание не хотелось, и, если честно, я не особо был готов к резким движениям, так что остался сидеть и анализировать невнятные ощущения. Хотя нет… ощущения нарастали, невыносимо приятные… вот же зараза… Пришлось заставить себя замереть и сжать челюсти, чтобы не издать ни звука. Хоть я и был в стельку пьян, но на такое мой молодой организм отозвался, как и положено. А ведьма продолжала рисовать свою чертову руну. И теперь уже не осталось сомнений, что тем самым «счастливчиком», про которого бормотал Соло, Эстер выбрала именно меня. Паршивая девичья подстава исполнялась втихую, но так, что не отделаешься… Я впился пальцами в подлокотники кресла. И черт бы меня побрал, все-таки не сдержал долгого выдоха. Этого тихого звука хватило, чтобы весь зал, застывший в молчании и тишине, переключил внимание на меня. Я выдавил кривую улыбку: мол, вообще тут не при делах. И пока предпринимал неуклюжие попытки скрыть свое стремительно меняющееся состояние, ведьма продолжала дело. Я судорожно вдохнул и выдохнул, сильнее сжал подлокотники кресла. – Эстер! – зарычал кто-то из зала. – Эстер, только не он! Только не этот говнюк! Не-е-ет! Девушка на сцене не останавливалась, все быстрее рисовала знаки в воздухе. Ах черт… никогда бы не подумал, что такое возможно… – Эстер! Убью! – орал кто-то. Я узнал этот гневный голос. Он принадлежал Феликсу. Но мне уже было плевать и на Феликса, и на Соло, и на весь зал… Мое пьяное сознание желало ощущать только одну точку соприкосновения – с искусством Эстер. Я зажмурился, не в силах избежать неизбежного. Во-о-о-т дья-а-а-а-во-ол… Мысли на секунду исчезли, утонув в телесном послевкусии… – Ах ты подонок! – завопил Феликс уже где-то совсем близко. – Я сначала убью тебя, а потом ее! – Нет, Феликс, – а это уже был голос Соло. – Я обещал, что сегодня ты его не тронешь. Я всегда выполняю свои обещания. – Что?! Бартоло! Но ты же видишь, что она творит! – Уйди, Феликс. Остынь. Завтра с ним разберешься. – Но, Бартоло… – Уйди, я сказал! Парни, выведите его отсюда. – Нет уж, Бартоло! Такого я не прощаю! – рыкнул Феликс. Послышались звуки борьбы, хлесткие удары кулаков, голоса… много голосов, целый вал голосов и выкриков. Я приоткрыл глаза, но подняться был не в состоянии. В зале творилась неразбериха, потасовка между Феликсом и Соло привела к всеобщей драке. Краем глаза я заметил, что Эстер все еще стоит на сцене. Уже не колдует, но улыбается, довольная, что разозлила хозяина. А заодно и меня подставила. Спасибо тебе, крошка. Расправы долго ждать не пришлось. Я почувствовал на себе тяжелый испепеляющий взгляд. Поднял голову и увидел перед собой Феликса. Тот не стал дожидаться моей реакции. Молча схватил меня за грудки, стаскивая с кресла, и ударил кулаком в лицо раз пять подряд. Пространство вокруг замигало, а потом медленно-медленно померкло… * * * По лабиринтам сознания летали звуки и голоса. Но один я слышал отчетливее всех. Кто-то пел совсем рядом: – Посмотри, как я красива, мой мальчик… посмотри, нравлюсь ли я тебе, мой мальчик?.. Я открыл глаза. Надо мной склонилась рунная ведьма Эстер. Увидев, что я очнулся, она выпрямилась. Посмотрела на меня серьезно, и такой отчаянной пустоты во взгляде я не видел, наверное, ни у кого. В руке девушка держала бумажный кулек. – Это лед, – сказала она. – Я прикладывала его к твоей щеке. Как ты себя чувствуешь?.. Моя телесная руна должна была избавить тебя от похмелья. Ты слишком много выпил… потерял сознание. Мы втроем тебя тащили. Я, Линда и Агнесс. Я напряг память, но вспомнил только, как Феликс бьет меня по лицу, остальное – пустота. Бегло оглядел тесную комнатушку, голые стены и мятую несвежую постель, на которой лежал. – Это комната Линды, моей подруги, – ответила на мой немой вопрос Эстер. – Той девушки, которая была со мной сегодня на Гвардейской площади. Я попросила ее спрятать нас на время. Мы с тобой тут уже два часа… Если Феликс и его дружки нас найдут, то вряд ли оставят в живых. Она утверждала это совершенно серьезно, и не было никаких причин сомневаться в том, что я снова влез в дерьмо. И ведь даже не по своей воле. Я прочистил горло и спросил: – Ну и какого хрена ты меня подставила?.. Вот придушил бы сейчас эту мелкую стерву. Девушка опустила голову и несколько секунд молчала. – Я не могла больше терпеть его, Рэй, – наконец ответила она. Присела на край кровати и положила кулек со льдом на тумбочку, стоявшую рядом. – Я бы уничтожила его руной смерти. Уже давно бы уничтожила, если бы могла. Но пока он мой хозяин, руна не подействует. – Так попросила бы другую ведьму, которая Феликсу не принадлежит, пусть бы она отправила ему эту руну. В чем проблема-то? Эстер вскинула брови и посмотрела на меня, как на идиота. – Это же руна смерти. – Ладно, и что дальше? – поморщился я. С ведьмами бы мне еще не разбираться. Эстер прикусила губу и встала, оглядела меня с болью и сожалением. И неожиданно задрала подол старенькой юбки до самых бедер. Ее худенькие ноги пестрели синяками и кровоподтеками. – Когда руны светятся, этого не видно, – сказала она, опуская юбку. – Феликс купил меня два года назад. До этого у него были Линда и Мэри. Недавно Мэри покончила с собой, не выдержав его издевательств. Она утопилась в канале Любви на набережной. И я в полной мере ощутила, отчего она это сделала. Я сел на кровати, потер потный лоб и нахмурился. – Что значит «купил»? Ты же не в рабстве, в конце концов. Девушка не сводила с меня глаз. – Искусство рун считается самым слабым из пяти. Тебе ли не знать? Ты везунчик, владеешь мутациями. А про таких, как я, говорят, что мы созданы, чтобы ублажать и подчиняться, а на большее не способны. К тому же, по законам Ронстада, Феликс меня купил, заплатил за меня прямо на вокзале, и я приняла его деньги. Разрешила ему стать хозяином. Я же не знала, что он такой урод… Рунные адепты не имеют права жить в Ронстаде без хозяина. В отличие от остальных адептов. На это есть веская причина. Очень веская. Но о ней не принято говорить. Я мрачно вздохнул. В Ронстаде на каждое нелепое правило есть своя веская причина. Безумная старуха жрет людей – есть причина; горожане живут по закону зверей, добивают слабых и не способны выйти за стены города – есть причина; одни адепты покупают других адептов – есть причина. И сколько этих гребаных причин еще будет?..