За моей спиной шумно выдохнули. – Черт с тобой, Бартоло. Но больше не подсовывай мне своих пьяниц. От них воняет! – Софи, ты прекрасна, ты ангел-хранитель этого грешного города, – улыбнулся Соло. Женщина обошла мое кресло и остановилась напротив. Ее лицо скрывала плотная черная вуаль, волосы были собраны под шляпку без единого шанса узнать: блондинка она, брюнетка или рыжая. Темное платье с глухим воротником облегало худенькую фигуру женщины. Она склонилась надо мной и долго изучала мое лицо. Я лишь заметил, как блеснули ее глаза сквозь ткань вуали, будто в ночи зажглись и погасли уличные фонари. – Его била не твоя рука, Бартоло, – сказала женщина. – Это Феликс, – коротко пояснил тот. – И Феликс тоже получил, верно? Соло не ответил. Женщина усмехнулась. – Как тебя зовут? – спросила она у меня. – Рэй, – выдавил я хрипло. – Я подлечу тебя, Рэй, так уж и быть, – она поднесла к моему лицу раскрытую ладонь и негромко попросила: – Смотри сюда, на мою руку. Что ты видишь? Сначала я не видел ничего необычного. Но через несколько секунд кожа на ее ладони начала меняться, становясь… зеркальной. В руке женщины я увидел собственное отражение. От неожиданности даже приподнялся с кресла, но Соло рявкнул: – Сядь на место! И я опустил зад обратно. – Что ты видишь, Рэй? – прошептала Софи. Я нахмурился, вглядываясь в мутное отражение. – Кровь… лицо в крови. Правый глаз начинает заплывать… и, кажется, бровь над ним рассечена… и нос… черт… нос… Я хотел отвернуться, но не смог отвести глаз. Зеркало не отпускало. – Хорошо, Рэй. Я заберу твою боль. Кажется, я это уже слышал. От черного волхва Херефорда. Выходит, эта женщина… тоже черный волхв?.. Зараза, еще один черный волхв на мою голову. – Не нужно так напрягаться, Рэй. Я не храню чужую боль у себя, мне это не нужно. Я верну ее тебе, но в другом виде. Ты сам решишь, что с ней делать. – Она замолчала и после небольшой паузы спросила: – Что ты видишь сейчас? Посмотри. Мое отражение на ладони начало меняться. Кожа светлела, очищалась от крови, правый глаз принимал нормальный вид, припухлость сходила за секунды, на рассеченной брови теперь светлел только шрам, и нос… черт возьми… нос, чуть сдвинутый вбок от удара, менял форму, становясь на место. Лицо преображалось, боль уходила. Это было приятно. – Что ты видишь, Рэй? – услышал я тягучий шепот Софи. – Лицо… лицо меняется… – Хорошо. А теперь я отдам тебе твою боль. После ее слов я снова напрягся, вспоминая, как Херефорд любезно отдавал мне мою боль. Только в разы более сильную. Повторения мне не хотелось. – Смотри, – шепнула мне Софи. – Смотри сюда. Зеркальная кожа на ладони женщины покрылась рябью и медленно потекла вниз, собираясь в крупную тугую каплю. – Стакан, – потребовала Софи. – Дай стакан, Бартоло. Капля зеркального вещества дрогнула и сорвалась с ладони, полетела вниз. Буквально у самого пола ее поймал Соло, успев подставить стакан. Передал его в руки Софи. Женщина выпрямилась и посмотрела на меня. – Как ты себя чувствуешь, Рэй? Я принялся ощупывать лицо. Ни боли, ни крови, ни сломанного носа. Софи подала мне стакан. – Это твое. Боль – уникальное связующее звено для любых мутаций. С помощью него можно убивать наверняка. – Она кивнула мне на прощание, повернулась к Соло. – Больше я тебе ничего не должна, Бартоло? – Нет, Софи. Отличная работа. Впрочем, как и всегда. Женщина развернулась и быстрым шагом направилась к бару, парой слов перекинулась с официантом и вышла из кабаре. – Кто она? – не удержался я от вопроса. – Не твое собачье дело, приятель, – бросил Соло. – Ты хотел выпить со мной? Так приступай к делу. * * * Пока Софи колдовала надо мной, нам с Бартоло, оказывается, принесли выпивку. Два фаянсовых стакана и литровую бутылку рома. И чтобы напоить, а потом еще и разговорить здоровяка Бартоло, мне придется изрядно постараться. С ехидной улыбкой Соло наполнил стаканы до краев. Я же придвинул кресло ближе к столу. – У меня есть поставщик… – начал я. Но Соло остановил меня размашистым жестом руки и указал на ром. – Пей, приятель. Я смолк. Взял стакан, несколько секунд смотрел на мутную зеленоватую жидкость. Потом сделал резкий выдох и опрокинул в себя ром. Какое же дерьмо. Горло и трахею обожгло едким спиртом, желудок окутало жаром. Чудовищным усилием воли я не позволил себе поморщиться. Поставил стакан на стол и посмотрел Соло в глаза. Тот усмехнулся. – Значит, ром твой любимый напиток, Рэй? – Самый любимый… Бартоло, – выдавил я, еле сдержав кашель. Соло кивнул и молча выпил свою порцию рома. Причмокнул, выдохнул и снова разлил напиток по стаканам. – Пей, приятель. – А обсудить дело? – Ты сказал: я хочу выпить с тобой, Бартоло. Выпить и поговорить. Значит, сначала пьем, потом разговариваем. Ах ты ж, сукин сын… Соло не сводил с меня глаз, а я с него. Моя рука потянулась к стакану, обхватила его и поднесла к губам. Я смотрел на Соло и медленно пил ром. В глазах заслезилось. Но жидкость показалась уже не столь обжигающей, пролетела в глотку, а потом в желудок уже по проторенному пути. Внутри порядком пекло, меня бросило в жар, в ногах появилась слабость. Я оттянул воротник рубашки, испачканной в пыли и крови. – Слушай, Бартоло, а кто ты по ПГИ? – Тебе есть разница? – прищурился он. Потом в один глоток осушил стакан рома и смерил меня суровым взглядом: – Если еще раз, Рэй, ты полезешь к Феликсу и его девочкам, ты не проживешь и минуты. И мне насрать, что твою смазливую рожу присмотрела Кай. Я прикончу тебя мгновенно, ты понял?