– Прости, Док, я никак не привыкну. Если надо смириться, я смирюсь. Холидей достал из кармана сюртука флягу и предложил ее Мастерсону. – На, глотни и считай, что мы помирились. Мастерсон сделал большой глоток, передал флягу Эрпу. Маршал, отпив немного, вернул флягу Холидею, который допил содержимое. – Думаю, пора мне размять ноги, прогуляться по городу, – объявил Мастерсон, вставая из-за столика. – Резонно, – ответил Холидей. – Крылья вон и так каждую ночь разминаешь. – Прости, детали ускользают, – ответил Мастерсон, – но я смутно помню, как дует в лицо ветер, помню абсолютную свободу… Или, – пожал он плечами, – мне просто кажется, что помню, и я себе что-то воображаю… – А, к черту, – сказал Эрп. – Идем, я с тобой. – Если одолжишь мне трость, – вставил Холидей, – то и я составлю тебе компанию. Мастерсон отдал трость Холидею. – Идем. Втроем они вышли из ресторана и минуты через три уже проходили мимо тюрьмы. У входа их встретил Курчавый Билл Броциус. – Ты что это делаешь на свободе? – недоуменно спросил Эрп. – Судья не пожелал рассматривать дело, – рассмеялся Броциус. – Я так и знал, что в этом городе еще ценят слово человека превыше слова мелкой электрической штучки. Еще судья учел то, что машинкой управляла предполагаемая жертва. Вы, знаете ли, отнеслись ко мне предвзято. – Тебе просто повезло, – сказал Эрп. – Я не держу на тебя зла, Уайетт, – сообщил Броциус. – Черт подери, если хочешь знать правду, я целый месяц не видел такой приличной жрачки, как твоя баланда. Посадишь еще раз – не обижусь. – Не искушай меня, – пригрозил Эрп. – До вечера, – попрощался Броциус и пошел прочь. – Вот дерьмо! – пробормотал Эрп. – Пока не объявился Ринго, Броциус был самым опасным из Ковбоев. Теперь, чего доброго, придется ждать, пока он еще кого пристрелит, чтобы арестовать его по новой. – Не вини судью, Уайетт, – отозвался Холидей. – Он ведь еще не видел приборчик Тома. – Зато видел электрическое освещение улиц, самоходные экипажи и… – Какая разница! – не уступал Холидей. – Пока не издадут закон, признающий свидетельство Тома годным, никто его всерьез не примет. – Ты-то знаешь, что Броциус лжет! – сказал Эрп. – У меня целых два свидетеля: Фин Клэнтон, который будет все отрицать, и Том Эдисон – он же жертва. Показания этих двоих Броциуса в тюрьме не удержат. – Не удержат, – уступил Эрп, – но, будь я проклят, должны были удержать! – Я вроде должен дышать свободно, а Бэт – круглые сутки оставаться собой, однако ж… – Ладно, – сдался Эрп. – Можем вернуться в «Ориентал» и скоротать время там, пока не придет пора запирать Бэта в камере. – «Ориентал» я уже видел, – ответил Мастерсон. – Хотелось бы взглянуть на незнакомые части города. – Как пожелаешь, – вздохнув, ответил Эрп. – С меня ходьбы хватит, – сказал Холидей и вернул трость Мастерсону. – Пойду, наверное, вздремну под бочком у Кейт. До вечера, Уайетт, береги себя. – Не беспокойся, – произнес Эрп. – В Тумстоуне всегда тишь да гладь. 34 В «Ориентал» Холидей пришел в восемь с небольшим. По-крупному пока еще никто не играл. Генри Уиггинс, одиноко сидевший за столиком, махнул Холидею рукой. – Привет, Док, – поздоровался он. – Я слышал, этого… как его… Курчавого отпустили. – Недолго ему разгуливать на свободе, скоро вернется за решетку, – ответил Холидей, присаживаясь напротив Уиггинса. – Возможно, – согласился коммивояжер. – Наверняка, – убежденно поправил его Холидей. – Он же Ковбой. – Говорите так, будто ковбой – профессия редкая. Ковбои тут повсюду. – Здесь это слово произносится и пишется с большой буквы, – пояснил Холидей, – и Ковбои работают на Клэнтонов или Маклори. – Мне это ни о чем не говорит, – признался Уиггинс. – А вот еще один, – объявил Док, даже не думая понизить голос. – Ковбоев сразу узнаешь по глупому виду, неуместной заносчивости, неспособности употреблять многосложные слова и по тому, как женщины сторонятся их ласк. Привет, Том. Один из братьев Маклори одарил его злобным взглядом. – Думаешь, за спиной Эрпов тебе ничего не грозит? – прорычал он. – Мне ничего не грозит даже в твоем присутствии, Том, – ответил Холидей. – Я же знаю, ты хочешь убить меня. Когда схватишься за оружие, мне в этом зале меньше всех будет грозить смерть. – Я бы на это не поставил! – отрезал Маклори. – О, за столом ты ставки делать мастак, – беззаботно проговорил Холидей. – Поставь на кон жизнь, и мы заключим пари. – Будешь дальше меня задирать, и я… Холидей молниеносно выхватил револьвер и нацелил его в лоб Маклори. – Или что, Том? – Близок твой последний час, – пообещал Маклори и направился к бару. – У меня сердце сейчас из груди выскочит! – воскликнул Уиггинс, хватаясь за ребра. – Вы что же, не испугались? – Чего? – спросил Холидей. – Смерти, конечно же. – Я и так умираю, Генри. Подумаешь, процесс немного ускорится. – Проклятье! Я рад, что вы мой друг! – Правда? – с искренним любопытством спросил Холидей. – Ну разумеется, вы мой друг. – Очень приятно, Генри. Друзей у меня немного. Живых, – добавил Холидей, подумав. – Я не сильно удивляюсь, особенно если учесть, какой образ жизни вы ведете. – Ну, и раз уж мы с вами друзья, – ответил Холидей, – позвольте угостить вас выпивкой. – Если настаиваете, – сказал Уиггинс. – Было бы неосмотрительно отказывать Доку Холидею. – Вы удивитесь, узнав, как много женщин говорило мне «нет», – недобро усмехнулся дантист. – Куда больше я удивлен, что вы не пристрелили Маклори на месте. – Это город Уайетта, и убийство Маклори в «Ориентале» доставит ему неприятности. Помолчав, он добавил: – На самом деле убить мне хочется одного человека – Джонни Ринго, однако убить его невозможно.