— Каоре иа э хиахиа ки а иа. Хи каха аке те амулет и те меа каоре и те ринга о те рингаринга[35]. Когда лейтенант перевел сказанное Марте, она окончательно успокоилась: — Ну, вот, видите? Я же говорила, что все это бредни! Этот браслет сплела мне моя дочь перед отплытием сюда. Он не волшебный, а совершенно обычный, сплетенный из ниток, купленных на рынке Пензанса за шесть пенсов. Пойдемте уже домой, Гарисс, хватит на нас сегодня острых ощущений. Марта попрощалась с Матакитэ и, уже подходя к двери, услышала, как шаман что-то произнес. Женщина обернулась: — Гарисс, что он сказал? Лейтенант лишь отмахнулся шляпой: — Ничего существенного, миссис Петтерс, обычное п-прощание маори. И тут сидящая все это время молча Ата произнесла: — Не совсем так, миссис. Мой отец уже в какой раз предложил вашему спутнику избавить его от недуга, а он отказался. Марта вопросительно посмотрела на Гарисса: — Но почему? Друг мой, если есть такая возможность, почему вы не соглашаетесь? — Мое заикание неизлечимо. К тому же я не хочу, чтобы меня п-препарировали как лягушку. Понимая, что тут ее ждет непробиваемая стена отрицания, Марта обратилась к Ата: — Скажите, а это возможно? Есть способ его вылечить? Дочь шамана утвердительно кивнула: — Его физическая оболочка не нарушена, дай Атуа[36] каждому такое тело, но вот разум… Он постоянно цепляется за воспоминания о прошлом, вызывая недуг. Уберем воспоминания — уберем и болезнь. Лейтенант резко развернулся на каблуках и, глядя в упор на дочь шамана, процедил сквозь зубы: — Мы об этом уже говорили. Я как-нибудь поживу со своим п-прошлым. Мне оно хоть и не нравится, но оно мое. Я с ним неразлучен. И, п-пожалуй, это единственное, что у меня осталось. Семья, настоящие друзья, понятия «долг» и «честь» — все это осталось далеко п-позади… Возможно, немного старомодно, но я этим живу. Так что лечите других, а я буду з-заикаться и дальше. Гарисс пытался сдерживать раздражение, но ему это плохо удавалось, Марта еще никогда не видела его таким. Выйдя из хижины шамана, лейтенант сразу перевел тему разговора: — И все-таки, мне кажется, опасность для вас с-существует. Матакитэ не ошибается. И в П-полинезии, и в Австралии достаточно людей, способных п-причинить зло. Взять хотя бы т-того человека на рынке. Как его там, Анару, кажется… Марта успокаивающе погладила спутника по плечу: — Друг мой, не стоит переживать. Помните, он сказал, что это разрисованный человек? А на том типе с рынка не было татуировок. Давайте успокоимся и вверим наши судьбы Провидению. — Дело ваше, миссис Петтерс, но я бы все равно поостерегся. Глава 14. Видения будущего На песчаной косе[37] на побережье Кораллового моря, переходящего на востоке в Тихий океан и являющегося его частью, на коленях у костра сидел смуглый мужчина с обнаженным торсом. Языки пламени, отсветом скользя по изуродованному шрамом лицу, то и дело выхватывали голубой блеск единственного глаза. Прямо перед ним лежали деревянная чаша и небольшой нож в форме полумесяца с ручкой из камня, навершием которого служила морда акулы. Рядом на песке били хвостом две крупных рыбины. Взяв одну из них, мужчина острым как бритва лезвием ножа отсек ей голову и слил кровь в сосуд. Проделав то же со второй, он выкинул останки рыб в море и, опустив два пальца в чашу, не спеша, против часовой стрелки размешал содержимое, бормоча что-то едва уловимое для человеческого уха. Закончив ритуал, мужчина окунул пальцы обеих рук в чашу и начал выводить узоры по своему телу и лицу. Сначала появились багрово-красные полосы по обе стороны шеи, что со стороны напоминало жабры, потом покрыл странными письменами грудь и живот, затем нанес несколько волнистых линий на лоб и щеки. Очистив руки от крови песком, он взял с пояса маленький кожаный мешочек и высыпал на ладонь серо-зеленый порошок. Мужчина поднял к небу голову и, закрыв глаз, гортанно пробормотал: — Делантра хронос мизида кара э. Наблюдая со стороны эту картину, можно было заметить, что в следующую секунду после произнесения странных слов все вокруг поменялось. Точнее, пейзаж оставался прежним: те же пальмы, тот же песок и море, но вели они себя уже иначе, а время будто замедлилось. Крики чаек стали тише, волны уже не с такой силой нападали на прибрежные камни, двигаясь в несколько рваном ритме, раскидистые ветки пальм медленно и плавно покачивались на почти беззвучном ветре. Туземец открыл глаз, поднес ладонь к огню и сдул порошок в неспешно покачивающиеся языки пламени. Костер моментально вспыхнул, но затем успокоился и стал раздвигать свои границы, образуя окружность с центром в середине костра, заволоченным дымом. Мужчина наклонил голову к костру, казалось, огонь его совсем не трогал, отступая перед тем, кто сильнее. Он внимательно смотрел в языки пламени. Наконец дымка начала рассеиваться. В глубине морока стали появляться линии и очертания, похожие на силуэты людей, какие-то прилавки и шатры. Колдун провел рукой над костром, убирая часть дыма, тянувшегося из его центра, словно подгоняя события вперед. Дым собрался в подобие руки человека с тонкими пальцами и аккуратно обработанными ногтями, на запястье проступил разноцветный браслет. В то же мгновение желтые, синие, красные и зеленые нити, его составляющие, сплелись в узор, который вспыхнул невыносимо ярким светом. Туземец отпрянул от костра, закрывая лицо руками. Рот с разрезанными наискосок шрамом губами искривился в яростном оскале. Он бросил еще порошка в огонь и прокричал: — Ам Анару! Ам ду и таку хо нуидэ! Колдун вновь приблизился к костру, на этот раз осторожно прикрывая глаз ладонью левой руки. Дым вновь стал рассеиваться, в мареве появились сначала канаты и паруса, затем люди, суетящиеся на палубе какого-то корабля. Спиной к наблюдателю стояла маленькая девочка с волнистыми русыми волосами. Раздувая ноздри, туземец зашипел: — Ко а?! Ко а таре?! Будто услышав голос, девочка повернулась к зовущему. На ее юном и светлом лице сияла безмятежная улыбка. Девочка разомкнула губы, и в голове колдуна пушечным выстрелом прозвучало: — Эйша! Справившись с легкой контузией, вызванной грохотанием голоса маленькой девочки, он задал решающий вопрос: — Нон а тэ ам?! Девочка ничего не ответила, лишь мило улыбнулась и помахала рукой, на запястье которой засверкал браслет с тем же узором, что и увидел Анару чуть раньше в огне костра. На этот раз вспышка была настолько сильной, что погасила костер, а самого мужчину отбросила на несколько метров от него. Колдун лежал на земле, глядя опустошенным взглядом в небо. Его глаз из сине-голубого вновь стал черным, но теперь в нем поселилось нечто иное… То, чего он не испытывал уже долгие годы. Это был страх. Часть 3. Чужие берега Глава 15. Будни мореходов — Абрахам! Абрахам, черт тебя дери! Филипс, красный как рак, стоял на капитанском мостике и, тряся своей рыжей бородой, на чем свет костерил незадачливого боцмана. Когда он был не в духе — а это случалось постоянно, и причины могли быть самыми разными, от неисполнения приказов сиюминутно до опустошения очередной бутылки рома, — то с ним было лучше не связываться. — Абрахам! Где ты, скотина?! На палубе появился запыхавшийся боцман: — Я здесь, капитан! — Где тебя носит, паршивец?! — Я был на баке[38], сэр! — Какого черта ты там делал?! Уже четверть часа, как ветер поменялся и дует с норд-оста![39] Разворачивайте паруса, пока нас не унесло к дьяволу в океан. Боцман козырнул капитану и скрылся из виду. Вмиг палуба оживилась, следуя коротким и четким распоряжениям Абрахама, матросы повисли на канатах, словно макаки на лианах, разворачивая реи и подставляя паруса ветру, заставляя судно плыть в нужном направлении. За слаженной работой экипажа, сидя на анкерке[40] у грот-мачты, наблюдал Майкл. Ему нравилось смотреть, как работает команда, за месяц, проведенный на корабле, он успел познакомиться со всеми и даже освоить азы основных работ на судне. Его интересовало абсолютно все, начиная с устройства судна от рангоута[41] до такелажа[42] и заканчивая обязанностями команды от капитана до юнги на корабле. Идиллию прервал раздавшейся за спиной голос отца: — Майкл! Вот ты где! Я тебя везде обыскался. Ты же знаешь, сейчас по расписанию время занятий. Путь к южным берегам Африки из Великобритании занимает примерно два с половиной месяца, еще три с половиной до Новой Зеландии, это с учетом всех остановок. Естественно, глава семейства Петтерсов не мог не учитывать этого и, чтобы время не прошло зря, составил расписание для всех членов семьи, которое повесил в каюте.