Глава 2 Ничего удивительного в том, что уже через несколько дней Мишка даже не вспоминал о странностях, которые случились с ними на стройке, не было. Когда тебе двенадцать лет, странности происходят на каждом шагу. Только в прошлый четверг они с Петькой поймали в школе мышку и посадили ее в ведро. Мышь бегала по кругу под одобрительные крики одноклассников и громкие взвизги одноклассниц. А потом пришла завуч, некрасивая мымра с плохим характером и еще более ужасным чувством юмора. Вот и мышь она не оценила и заставила выбросить. Только они пошли это делать всем классом. Впереди Мишка с ведром, за ним остальные. Кто первый предложил отпустить мышку в столовую, Миша понятия не имел. Да только идея эта была принята на ура, и мышь была освобождена именно рядом со столовой. Что с ней стало дальше, ребята не знали, но теперь весь класс питался в школе с опаской. И это только одна история! Ничего удивительного, что утром Мишка проснулся без каких-то тяжелых дум. Петька был прав. Мало ли что могло привидеться! Эх, если бы Мишка только знал, что его сегодня ждет в школе, он бы ни за что в жизни туда не пошел. Да он бы лучше из окна выпрыгнул! По правде говоря, под окном росло высокое дерево с густой кроной, и Мишке только нужен был повод туда хоть разочек прыгнуть. В конце концов, в школу он и так идти не хотел. Контрольная по алгебре хуже любых дурных предчувствий! – Мама, можно я останусь дома? – слабым голосом спросил он. Никаких предчувствий, какое там! Он просто проверял саму возможность честного прогула каждый раз перед контрольной. Ну должно же ему еще раз повезти, как в четвертом классе! Тогда мама поверила и оставила его дома. Весь день валяться в постели, пить морс и есть варенье – как же Миша надеялся снова повторить это! Да, на следующий день он заболел по-настоящему, и дальше варенье и морс были уже не такими вкусными, а таблетки и уколы вовсе вспоминать не хотелось, но контрольную он прогулял! – Нельзя, – мама даже не стала заходить в комнату, так и крикнула из кухни. – Ваша учительница нас всех предупредила о контрольной! Мишка вздохнул. Такая классная штука этот Интернет, но почему родители тоже о нем знают? Ничего теперь не скроешь: оценки, контрольные и даже прогулы – они все узнают в тот же день, не дожидаясь родительского собрания. Самим-то было хорошо в детстве! Вот так, продолжая ворчать себе под нос, Мишка оделся, позавтракал и наконец вышел из дома. На перекрестке он остановился и посмотрел на часы. Петька опаздывал. Уже третий раз на этой неделе. Впрочем, он появился из-за поворота раньше, чем Мишка решил позвонить. «А ведь это то же самое место, где мы три дня назад разбежались по домам», – подумал Мишка, и что-то неприятное словно кольнуло его. Он сразу заметил, что выглядит Петька неважно. Синеватые круги под глазами, всклокоченные волосы, бегающий взгляд, а руки! Руки дрожали. Да они буквально ходили ходуном! Если бы сам Мишка выглядел хоть вполовину так же, мама непременно оставила бы его дома. – Привет, как дела? – привычный вопрос вырвался раньше, чем Мишка успел понять, что не так уж хочет узнать ответ. Честно говоря, он просто-напросто боится услышать, что Петька ему скажет. Но Петька глянул исподлобья, быстро отвел глаза и пробормотал: – Все норм, ты как? Мишка перевел дух. Показалось? День начался по-дурацки, вот и мерещится всякая ерунда. И вообще, может, Петька простыл. Осень же, да и проторчали они на стройке ночью немало. – Контрольная на втором уроке, – ответил он, и это должно было объяснять все. Петька понимающе вздохнул. Шли они молча. Мишка уже было решился найти хоть какую-нибудь тему для разговора, чтобы не молчать как две селедки под шубой, как они подошли к школе, а у ворот их встретила мама Стаса. Наивный Мишка еще понадеялся на случайность, но нет. – А вот и вы, голубчики! – набросилась она на них. – И где, хотелось бы знать, мой Стасик? Мишка с трудом удержался от того, чтобы закатить глаза. Еще сложнее было прикусить язык и не сказать чего-нибудь вроде: «Женщина, восемь утра, а ты уже потеряла своего Стасика, так чего ты хочешь от других детей?» Это было бы хамством, а хамить чужим родителям и просто взрослым было нехорошо. Папа бы точно не одобрил. – Мы не знаем, Владислава Игоревна, – вместо этого осторожно ответил он. – Мы только из дома. – Из дома? – Владислава Игоревна фыркнула с неподобающим взрослым видом. – И вы нигде не шлялись всю ночь с моим Стасиком? Почему мама задиры Стаса считала, что они дружат, Мишка не знал. Но во всем, что случалось со Стасом, а с ним случалось многое, точнее, это он случался с другими, виноватыми его мама неизменно делала их с Петькой. Хорошо хоть в это не верила ни классная руководительница, ни родители Пети и Миши. То есть первое время они еще сомневались, но последние пару лет были целиком на стороне сыновей. Владислава Игоревна была неизбежным злом, ее надо было выслушать и молча пройти мимо. Вот и все. Да и совесть их была чиста. Последние два дня они даже вечером не гуляли, не то что ночью. – Мы не шлялись с вашим Стасиком, – неожиданно произнес Петька, и Мишка поразился злости в его голосе. – Мы с ним не дружим. С ним никто не дружит, потому что он гадкий тип. Он задирает всех, кого не боится, раздражает учителей и курит за школой. До свидания! Высказав все это, Петька так быстро пошел к школе, что Мишка его еле догнал. – Ничего себе, – пробормотал Мишка. – Вот у тебя наболело! – Она все равно не поверит, – буркнул в ответ Петька. – Но молчать надоело. А сейчас мне нечего терять. И, проронив такую загадочную фразу, он ускорился так, что Мишке его было уже не догнать. Когда Мишка вошел в школу, Петьки не было в раздевалке. А в классе он сел на свое обычное место рядом с красивой, но ужасно глупой Таней Сорокиной. По тому, как она красиво округляла рот или надувала губы, учителя понимали, что она снова тайком делает селфи. Но никакие замечания и двойки не помогали, и Сорокина продолжала так делать. Ничего удивительного, что почти все учителя позволяли Петьке и Мише сидеть вместе – только не болтать. Пожав плечами – и когда Петька успел с ним так поругаться, что он, Мишка, даже не заметил, – он тоже сел на свое обычное место. Ему с соседкой повезло больше. Лиза Катина была отличницей, и у нее всегда были запасные ручки или ластик. Перед самым звонком в класс вошел Стас, и вид у него был такой, что Мишка сразу понял – с матерью он встретился, и пусть она не поверила Петьке, легче от этого никому не будет. Нет, определенно день не задался! Мишка с трудом сосредоточился на уроке, постоянно чувствуя Петькин взгляд, словно это он, Мишка, первым сел на другое место. И чего не так, спрашивается? Как назло на перемене они поговорить не успели – надо было готовиться к контрольной. Успешно списав у соседки решения двух первых уравнений, Мишка почувствовал себя лучше и даже подумал, что напрасно беспокоился. Он тут же себя одернул, мол, еще Стас до них не добрался, но понадеялся, что и с этим они что-то смогут сделать. Надо только узнать, что такое случилось с другом, странный он стал какой-то. Тут Мишке повезло. После контрольной Петька сам подошел к его парте и шикнул на Лизу, чтобы она ушла. Та только наморщила нос, но все же спорить не стала и унеслась в библиотеку. Глаза у Петьки были совсем больные. – Прости, – просипел он так хрипло, словно простыл. – За ту дурацкую прогулку? – сразу сообразил Мишка и просиял. – Какие разговоры, друг. Я давно на тебя не сержусь. Но Петька помотал головой и снова прошептал: – Прости. А потом забормотал быстро, так, что Мишка его едва понимал. Наверное, боялся, что его остановят. – Я не мог придумать, кому подкинуть. Сорокиной? Так она дурочка совсем, жалко. Стас меня убьет, я тебе точно говорю. И Лизка убьет. А ты простишь, правда ведь? И придумаешь что-то обязательно. Ты ведь такой. Или передашь дальше. И потом, мы же оба там были, почему оно ко мне прилипло? Я ничего такого не хотел! Последнюю фразу он почти выкрикнул, а когда Мишка открыл рот, чтобы спросить, что за бред он несет, друг вдруг нагнулся к его уху и жарко зашептал: – Катилася торба С высокого горба. В этой торбе Смерть, страх, убийца. С тобой хочу я поделиться! Мишка даже забыл, что хотел сказать. Он думал рассмеяться – шутка была пусть и не очень смешная, но вполне в духе Петьки, но холодок, коснувшийся его шеи, заставил его отнестись серьезнее к странному поведению друга. Что-что, а посмеяться они всегда успеют. – Что это было? – почему-то тоже шепотом спросил он. Лицо Петьки исказилось. Примерно так же, как в тот раз, когда ему сказали, что надо вылечить три зуба за раз. – Он меня заставил, – тихо ответил он. – Он сказал, что кто-то все равно пропадет. И если я не хочу, чтобы это был я, я должен… Прозвенел звонок, и Петька поспешно сел на свое место, даже не оглянувшись на друга. А Мишка остался думать, кто или что напугало Петьку настолько, чтобы он предал друга. А что тот его именно предал, не оставалось никаких сомнений. У Мишки даже появилась своя версия, когда с задней парты пришла записка. В ней было всего два слова. «Песочный человек». Песочный человек? Он обернулся. Петька сверлил его взглядом. Глаза его были несчастные, но сам при этом он больше не выглядел больным и уставшим. Как будто он сбросил груз, который тяжело висел на его плечах. И Мишка, похоже, точно знал, куда тот его сбросил. Домой они шли вместе. Повеселевший Петька, решивший, судя по всему, что Миша его простил, бойко делился информацией. – Я тебе говорил же, что на стройке что-то видел. И вот стоило мне той ночью лечь спать, как раздались чьи-то шаги. Не мамины или папины, в тапочках, и не Пашкины. А словно кто-то песком хрустит и шуршит. Я выглянул из комнаты – никого. А потом забрался под одеяло, и тут шуршание раздалось прямо над ухом. И вроде ни одного слова было не слышно, а все понятно. Сейчас я даже не знаю, с чего тогда решил, но мне показалось, что оно меня убить хочет. Только сначала выколоть глаза. Или песком засыпать? Я не понял. Только заснуть толком так и не смог, а утром глаза болели так, словно в них и впрямь песка сыпанули! – Такое могло быть, если не спать всю ночь, – заметил Мишка только для того, чтобы что-то сказать. На самом деле он и так знал, что это правда. А глаза… разве не про них было в тех словах, что его рукой кто-то написал на стене стройки? Они как раз проходили мимо. – Эй! – окликнул их кто-то. Ничего хорошего от этого «эй» ждать не приходилось. Глава 3