После снова Чайбайабос Пел им песнь любви-томленья, Пел им нежно, сладкозвучно И с задумчивой печалью Песню девушки, скорбящей Об Алгонкине, о милом. «Горе мне, когда о милом, Ах, о милом я мечтаю, Все о нем томлюсь-тоскую, Об Алгонкине, о милом! Ах, когда мы расставались, Он на память дал мне вампум, Белоснежный дал мне вампум, Мой возлюбленный, Алгонкин! «Я пойду с тобой, – шептал он, — Ах, в твою страну родную; О, позволь мне», – прошептал он, Мой возлюбленный, Алгонкин! «Далеко, – я отвечала, — Далеко, – я прошептала, — Ах, страна моя родная, Мой возлюбленный, Алгонкин!» Обернувшись, я глядела, На него с тоской глядела, И в мои глядел он очи, Мой возлюбленный, Алгонкин! Он один стоял под ивой, Под густой плакучей ивой, Что роняла слезы в воду, Мой возлюбленный, Алгонкин! Горе мне, когда о милом, Ах, о милом я мечтаю, Все о нем томлюсь-тоскую, Об Алгонкине, о милом!» Вот как праздновали свадьбу! Вот как пир увеселяли: По-Пок-Кивис – бурной пляской, Ягу – сказкою волшебной, Чайбайабос – нежной песней. С песней кончился и праздник, Разошлись со свадьбы гости И оставили счастливых Гайавату с Миннегагой Под покровом темной ночи. БЛАГОСЛОВЕНИЕ ПОЛЕЙ Пой, о песнь о Гайавате, Пой дни радости и счастья, Безмятежные дни мира На земле Оджибуэев! Пой таинственный Мондамин, Пой полей благословенье! Погребен топор кровавый, Погребен навеки в землю Тяжкий, грозный томагаук; Позабыты клики битвы, — Мир настал среди народов. Мирно мог теперь охотник