Из пушистой ланьей шкуры, Окаймленной горностаем, Густо вампумом расшитой И ежовою щетиной; В головном его уборе Колыхался пух лебяжий; На козловых мокасинах Красовались иглы, бисер И хвосты лисиц – на пятках, А в руках держал он трубку И большое опахало. Краской желтою и красной, Краской алою и синей Все лицо его сияло; В косы, смазанные маслом, И с пробором, как у женщин, Вплетены гирлянды были Из пахучих трав и листьев. Вот как убран и наряжен Встал красавец По-Пок-Кивис, Встал при звуках флейт и песен, Голосов и барабанов И свой дивный танец начал. Танцевал он прежде важно, Выступая меж деревьев — То под тенью, то на солнце — Мягким шагом, как пантера; После – все быстрей, быстрее Закружился, завертелся, Вкруг вигвама начал прыгать Через головы сидящих Так, что ветер, пыль и листья Понеслись за ним кругами! А потом вдоль Гитчи-Гюми, По песчаному прибрежью, Как безумный, он помчался, Ударяя с дикой силой Мокасинами о землю Так, что ветер стал уж бурей, Засвистал песок, вздымаясь, Словно вьюга по пустыне, И покрылося прибрежье Все холмами Нэго-Воджу! Так веселый По-Пок-Кивис Танец Нищего окончил И, окончив, возвратился К месту пира, сел с гостями, Сел, спокойно улыбаясь И махая опахалом. После друга Гайаваты, Чайбайабоса, просили: «Спой нам песню, Чайбайабос, Песню страсти, песню неги, Чтобы пир был веселее, Чтобы время шло приятней, Чтоб довольны были гости!» И прекрасный Чайбайабос Спел им нежно, сладкозвучно, Спел в волнении глубоком Песню страсти, песню неги; Все смотря на Гайавату, Все смотря на Миннегагу, Тихо пел он эту песню: «Онэвэ! Проснись, родная!