Неохотно, но спокойно Квазинд встал с золы остывшей, Молча вышел из вигвама, Скинул смерзшиеся сети, Что висели у порога, Стиснул их, как пук соломы, И сломал, как пук соломы! Он не мог не изломать их: Вот настолько был он силен! «Квазинд! – раз отец промолвил, — Собирайся на охоту. Лук и стрелы постоянно Ты ломаешь, как тростинки, Так хоть будешь мне добычу Приносить домой из леса». Вдоль ущелья, по теченью Ручейка они спустились, По следам бизонов, ланей, Отпечатанным на иле, И наткнулись на преграду: Повалившиеся сосны Поперек и вдоль дороги Весь проход загромождали. «Мы должны, – промолвил старец, — Ворочаться: тут не влезешь! Тут и белка не взберется, Тут сурок пролезть не сможет». И сейчас же вынул трубку, Закурил и сел в раздумье. Но не выкурил он трубки, Как уж путь был весь расчищен: Все деревья Квазинд поднял, Быстро вправо и налево Раскидал, как стрелы, сосны, Разметал, как копья, кедры. «Квазинд! – юноши сказали, Забавляясь на долине. — Что же ты стоишь, глазеешь, На утес облокотившись? Выходи, давай бороться, В цель бросать из пращи камни». Вялый Квазинд не ответил, Ничего им не ответил, Только встал и, повернувшись, Обхватил утес руками, Из земли его он вырвал, Раскачал над головою И забросил прямо в реку, Прямо в быструю Повэтин. Так утес там и остался. Раз по пенистой пучине, По стремительной Повэтин, Плыл с товарищами Квазинд И вождя бобров, Амика, Увидал среди потока: С быстриной бобер боролся, То всплывая, то ныряя. Не задумавшись нимало, Квазинд молча прыгнул в реку, Скрылся в пенистой пучине, Стал преследовать Амика По ее водоворотам