Приседал, смотрел и слушал. Да! Примолкнул Сибовиша И сказал: «О Чайбайабос! Научи мои ты волны Мелодичным, нежным звукам!» Да! Завистливо Овэйса Говорил: «О Чайбайабос! Научи меня безумным, Страстным звукам диких песен!» Да! И Опечи веселый Говорил: «О Чайбайабос! Научи меня веселым, Сладким звукам нежных песен!» И, рыдая, Вавонэйса Говорил: «О Чайбайабос! Научи меня тоскливым, Скорбным звукам скорбных песен!» Вся природа сладость звуков У него перенимала, Все сердца смягчал и трогал Страстной песней Чайбайабос, Ибо пел он о свободе, Красоте, любви и мире, Пел о смерти, о загробной Бесконечной, вечной жизни, Воспевал Страну Понима И Селения Блаженных. Дорог сердцу Гайаваты Кроткий, милый Чайбайабос, Музыкант, певец великий, Несравненный, небывалый! Он любил его за нежность И за чары звучных песен. Дорог сердцу Гайаваты Был и Квазинд, – самый мощный И незлобивый из смертных; Он любил его за силу, Доброту и простодушье. Квазинд в юности ленив был, Вял, мечтателен, беспечен; Не играл ни с кем он в детстве, Не удил в заливе рыбы, Не охотился за зверем, — Не похож он был на прочих. Но постился Квазинд часто, Своему молился Духу, Покровителю молился. «Квазинд, – мать ему сказала, — Ты ни в чем мне не поможешь! Лето ты, как сонный, бродишь Праздно по полям и рощам, Зиму греешься, согнувшись Над костром среди вигвама; В самый лютый зимний холод Я хожу на ловлю рыбы, — Ты и тут мне не поможешь! У дверей висит мой невод, Он намок и замерзает, — Встань, возьми его, ленивец, Выжми, высуши на солнце!»