До границ своих владений, До конца земли, где солнце В красном блеске утопает, На ночлег в воздушной бездне Опускаясь, как фламинго Опускается зарею На печальное болото. «Удержись, о Гайавата! — Наконец вскричал он громко, — Ты убить меня не в силах, Для бессмертного нет смерти. Испытать тебя хотел я, Испытать твою отвагу, И награду заслужил ты! Возвратись в родную землю, К своему вернись народу, С ним живи и с ним работай. Ты расчистить должен реки, Сделать землю плодоносной, Умертвить чудовищ злобных, Змей, Кинэбик, и гигантов, Как убил я Мише-Мокву, Исполина Мише-Мокву. А когда твой час настанет И заблещут над тобою Очи Погока из мрака, — Разделю с тобой я царство, И владыкою ты будешь Над Кивайдином вовеки!» Вот какая разыгралась Битва в грозные дни Ша-ша, В дни далекого былого, В царстве Западного Ветра. Но следы той славной битвы И теперь охотник видит По холмам и по долинам: Видит шпажник исполинский На прудах и вдоль потоков, Видит Вавбика осколки По холмам и по долинам. На восток, в родную землю, Гайавата путь направил. Позабыл он горечь гнева, Позабыл о мщенье думы, И вокруг него отрадой И весельем все дышало. Только раз он путь замедлил, Только раз остановился, Чтоб купить в стране Дакотов Наконечников на стрелы. Там, в долине, где смеялись, Где блистали, низвергаясь Меж зелеными дубами, Водопады Миинегаги, Жил старик, дакот суровый. Делал он головки к стрелам, Острия из халцедона, Из кремня и крепкой яшмы, Отшлифованные гладко, Заостренные, как иглы. Там жила с ним дочь-невеста, Быстроногая, как речка, Своенравная, как брызги