Назвала ее Веноной. И, как лилия в долине, Расцвела ее Венона: Стала гибкой, стала стройной, Точно лунный свет, прекрасной, Точно звездный отблеск, нежной. И Нокомис часто стала Говорить, твердить Веноне: «О, страшись, остерегайся Мэджекивиса, Венона! Никогда его не слушай, Не гуляй одна в долине, Не ложись в траве меж лилий!» Но не слушалась Венона, Не внимала мудрой речи, И пришел к ней Мэджекивис, Темным вечером подкрался, С тихим шепотом склоняя На лугу цветы и травы. Там прекрасная Венона Меж цветов одра лежала, Там нашел ее коварный Ветер Западный – и начал Очаровывать Венону Сладкой речью, нежной лаской — И родился сын печали, Нежной страсти и печали, Дивной тайны – Гайавата. Так родился, Гайавата; А коварный Мэджекивис, Бессердечный Мэджекивис Уж покинул дочь Нокомис, И недолго после билось Сердце нежное Веноны: Умерла она в печали. Долго с криками рыдала, Долго плакала Нокомис: «О, зачем жестокий Погок Не меня унес с собою? Лучше б мне лежать в могиле! Вагономин, вагономин!» На прибрежье Гитчи-Гюми, Светлых вод Большого Моря, С юных дней жила Нокомис, Дочь ночных светил, Нокомис. Позади ее вигвама Темный лес стоял стеною — Чащи темных, мрачных сосен, Чащи елей в красных шишках, А пред ним прозрачной влагой На песок плескались волны, Блеском солнца зыбь сверкала Светлых вод Большого Моря. Там, в тиши лесов и моря, Внука нянчила Нокомис, В люльке липовой качала, Устланной кугой и мохом, Крепко связанной ремнями, И, качая, говорила: «Спи! А то отдам медведю!» Там, баюкая, певала: «Эва-ия, мой совенок! Что там светится в вигваме? Чьи глаза блестят в вигваме?