– В каком кино, Энтони? – Ну, там агент-женщина и в каждой серии пришельцы. Теперь Уолгаст догадался: «Секретные материалы», разумеется! Когда этот сериал шел в последний раз? Лет двадцать назад? Значит, Картер видел его в детстве, как раз повторный показ застал! Подробностей Брэд уже не помнил, только основу сюжета – похищенные пришельцами люди, заговор политической элиты, не желавшей огласки этих фактов… Так вот как Картер представляет себе ФБР! – Мне это кино тоже нравилось. Его здесь показывают? – Вы приехали для того, чтобы об этом меня спросить? – расправив плечи, поинтересовался Картер. – Молодец, Энтони! – похвалил Уолгаст. – Дело и впрямь не в этом. – А в чем? Брэд вплотную придвинулся к стеклянной перегородке и заглянул Картеру в глаза. – Энтони, про Террелл и местные нравы мне известно все. Хочу убедиться, что с тобой нормально обращаются. – Ну, тут вполне терпимо, – с явным недоверием ответил Картер. – Надзиратели не очень лютуют? – Клещ наручники слишком туго надевает, а так ничего. – Картер пожал костлявыми плечами. – С Деннисом мы не ладим, кое с кем из других – тоже. Дверь за спиной Картера открылась, Дойл внес желтый поднос из столовой и поставил перед Картером. В пластмассовой корзинке лоснились от жира чизбургер и жареная картошка в вощеной бумаге, рядом примостилась картонная пачка шоколадного молока. – Налетай, Энтони! – Уолгаст кивнул на поднос. – Поговорим, когда наешься. Картер положил трубку на стойку, поднес чизбургер ко рту, три раза откусил, и половина исчезла. Он вытер рот тыльной стороной ладони и взялся за картофель. «Кроме еды ничего не видит! – подумал следивший за ним Уолгаст. – Совсем как отощавший пес на помойке!» – Вот что значит голод! – пробормотал Дойл. – Десерта у них не нашлось? – Засохшие пирожки да эклеры, внешне неотличимые от собачьего дерьма. – Пожалуй, лучше не десерт, а чай со льдом, – задумчиво произнес Уолгаст. – Принесешь? Если получится, налей в стакан покрасивее. – Он же молоко пьет, – нахмурился Дойл. – Не уверен, есть ли здесь чай со льдом. Честное слово, не столовая, а скотный двор! – Фил, мы же в Техасе. – Уолгаст с трудом сдержал нарастающее раздражение. – Чай со льдом у них есть. Принеси, пожалуйста! Дойл пожал плечами и снова исчез. Картер расправился с едой, облизал жирные пальцы и глубоко вздохнул. Трубки они с Уолгастом подняли почти одновременно. – Как самочувствие, Энтони? Получше? В трубке слышалось тяжелое, с присвистом, дыхание Картера. Его глаза, еще десять минут назад по-звериному настороженные, покрылись поволокой. Калории, молекулы белка и сложные углеводы оказали на ослабевший от дрянной еды организм эффект разорвавшейся бомбы. Уолгаст все равно что неразбавленным виски Картера напоил! – Да, сэр. Спасибо. – Человеку нужно есть. Нельзя же одними оладьями питаться! Возникла пауза. Картер медленно облизал губы, а потом чуть слышным шепотом спросил: – Так что вы от меня хотите? – Не-ет, Энтони, ты все напутал, – покачал головой Уолгаст. – Это я должен понять, что могу для тебя сделать. Картер вперил глаза в стойку – перемазанный жиром памятник недавней трапезе. – Это ведь он вас послал? – Кто «он», Энтони? – Муж хозяйки. – Картер поморщился: воспоминание было не из приятных. – Мистер Вуд. Однажды он навестил меня и сказал, что обрел Иисуса. Да, в досье это свидание упоминалось. Два года прошло, а Картер по-прежнему о нем думает! – Нет, Энтони, клянусь, он меня не посылал. – Я сказал ему, что раскаиваюсь! – не унимался Картер, хотя его голос предательски дрожал. – Всем сказал, но повторять не собираюсь, сколько можно?! – Никто тебя не заставляет повторять. Я знаю, что ты раскаиваешься, именно поэтому и приехал сюда из такой дали. – Из какой еще дали? – И дальней дали. – Уолгаст медленно кивнул. – Из дальней-предальней дали… – Брэд сделал паузу, изучая лицо Картера. Этот кандидат отличался от других, явственно отличался. Уолгаст почувствовал: вот он, шанс, подобный внезапно распахнувшейся двери. – Энтони, а что, если мне по силам вытащить тебя отсюда? – О чем это вы? – уточнил Картер, буравя гостя настороженным взглядом. – О том самом. Мне по силам тебя вытащить. Сегодня, сейчас. Ты уедешь из Террелла и никогда не вернешься. В глазах Картера читалось замешательство: слова Уолгаста казались ему совершенно непостижимыми. – По-моему, вы просто дурака валяете! – Нет, Энтони, это правда. Потому я и приехал из такой дали. Ты человек особенный, хотя сам вряд ли это осознаешь. Ты особенный, можно даже сказать, уникальный. – Я выберусь отсюда? – нахмурился Картер. – Нет, даже пробовать не стоит, прошло столько времени… Мою апелляцию отклонили – адвокат в письме так и написал. – Энтони, речь не об апелляции! Предлагаю кое-что получше – выбраться отсюда. Ну, что скажешь? – Скажу, что звучит здорово! – Картер откинулся на спинку стула и, вызывающе засмеявшись, скрестил руки на груди. – Скажу, что звучит слишком здорово, на правду не похоже. Это же Террелл! Брэда всегда изумляло, сколь реакция на новость о смягчении приговора напоминает пять стадий горя. Сейчас Картер проходил стадию отрицания: разум отказывался воспринимать информацию. – Я прекрасно помню, где ты находишься, и знаю, что это за заведение. Это тюрьма для смертников, Энтони. Тебе здесь не место. Поэтому я и приехал. Не ради других заключенных, а исключительно ради тебя. Картер заметно расслабился. – Никакой я не особенный, и я… в курсе этого. – Нет, особенный, ты сам этого не понимаешь, но так оно и есть. Видишь ли, Энтони, мне нужна твоя помощь, точнее, небольшая услуга. Сделка будет двухсторонняя: я вытащу тебя отсюда, а ты взамен кое-что сделаешь. – Помощь? Услуга? – тупо повторил Картер. – Мои начальники узнали, что тебя ждет в Террелле. Они четко представляют, что случится в июне, и считают это несправедливым. Да, с тобой обошлись несправедливо. Несправедливо, что твой адвокат сбежал и бросил тебя. Мои начальники хотят помочь, у них есть для тебя работа. – Работа? – недоуменно переспросил Картер. – Лужайки стричь, как у той леди? «Святые небеса! Он считает, я предлагаю ему косить траву!» – подумал Брэд и ответил: – Нет, Энтони, это важная, серьезная работа. В чем она заключается, сказать не могу, потому что не знаю сам. – Как же вы решили, что работа важная, если не знаете, в чем она заключается? – Энтони, ты чертовски умный парень и задаешь умные вопросы. Но тут тебе придется положиться на меня. Я могу сегодня же вытащить тебя из Террелла. Ты лишь должен сказать, что этого хочешь. Уолгаст достал из кармана конверт и извлек содержимое. В такие моменты он чувствовал себя фокусником, вытаскивающим из шляпы белого кролика. Брэд прижал документ к стеклу, позволяя Картеру прочесть текст. – Знаешь, что это? Приказ о смягчении наказания, подписанный губернатором Дженной Буш. Вот тут внизу сегодняшнее число. Понимаешь, что из этого следует? Картер вгляделся в документ. – Что мне не сделают инъекцию? – Верно, Энтони! Ни в июне, ни в другом месяце – никогда. Уолгаст спрятал приказ в карман пиджака. Ну вот, крючок с наживкой заброшен! Другой документ, который Картеру следовало подписать, – и Уолгаст нисколько не сомневался, что тот подпишет, когда надоест мяться и жаться, – лежал там же. Условиями этого документа Энтони Ллойд Картер, техасский заключенный номер 999642, отдавал себя с потрохами на милость проекта «Ной». Поэтому, когда Брэд жестом фокусника вытащил второй документ, он вовсе не хотел, чтобы Картер его прочитал. – Дженна мне всегда нравилась, – медленно кивнул Картер. – Еще когда была первой леди. Заострять внимание на ошибке Уолгаст не стал. – Дженна лишь одна из моих начальников, есть и другие. Их имена тебе наверняка тоже знакомы, но я не вправе их назвать. Мне поручено встретиться с тобой и сказать, что мы очень нуждаемся в твоей помощи. – Значит, я оказываю вам услугу, и вы вытаскиваете меня отсюда. Но какую услугу, объяснить не можете.