Скольжу пальцами по его животу под джемпером. Спускаясь все ниже, пока не чувствую под рукой напряженную яростную силу мужского желания. Второй рукой расстегиваю пуговицы, молнию, тяну вниз белье. Не отпуская взгляда дракона, касаюсь ладонью и вижу, как ободки у зрачков становятся ярче. Не знаю, что ударяет в меня сильнее: это или то, как стремительно он снова перехватывает мои руки. Кажется, и то и другое – от невыносимой жажды прикосновения, хочется шире развести бедра, и я это делаю. В следующий миг выгибаясь всем телом, потому что он повторяет этот трюк с бельем, на этот раз там, внизу. – А-а-ах-х, – выдыхаю, пальцы сжимаются в кулаки прямо под его ладонью. Торн подается ко мне. Вплотную. Не отпускает ни рук, ни взгляда, а те движения, от которых внутри вспыхивают искры, пламенем бегущие по телу, – дразнящие, от мягких и плавных до сильных, почти жестких, заставляют кусать губы и ерзать. Мне кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди: особенно когда он склоняется над этой самой грудью, прихватывая губами сосок и лаская его языком в ритме откровенных движений. От легких, едва ощутимых касаний до жестких, когда хочется всхлипнуть от желания большего. И я всхлипываю, а в следующий миг замираю. Теперь движения его пальцев раскрывающие, интимные настолько, что мне даже думать об этом страшно. Но вместе с тем настолько приятные… Кажется, я сама не замечаю, как начинаю двигаться вместе с ним. Кусаю губы, шепчу: – То-орн… Торн… Он поднимает голову, и холодный воздух обжигает кожу там, где только что были его губы. – Скажи это, – говорит он. – Скажи это еще раз, Лаура. – Что? – шепчу, снова облизывая губы. – Что я тебя хочу? – Скажи мое имя. Так. – То-орн, – повторяю. И добавляю, глядя в синие, как зимняя ночь, глаза: – Хочу тебя. Сейчас. В следующий миг в меня ударяет пламя. И одно резкое движение. Это настолько сильно и глубоко, что я кричу не от короткой, сгоревшей в ледяном огне вспышки боли, а от смены сумасшедших, острых ощущений. Ладонь Торна ложится чуть повыше ключицы, повторяя несуществующий узор харргалахт, излишки пламени втекают в его руку, и мир снова обретает четкие грани. – Лаура, – говорит он. И хрипло повторяет: – Лаура. Я выдыхаю. Перехватываю его ладонь, сплетая пальцы. А потом осторожно двигаюсь. Сама. Это… остро. Еще острее слышать его рычание сквозь стиснутые зубы, а потом – чувствовать пальцы на своих бедрах. Втягивать неожиданно ставший раскаленным воздух, вздрагивать всем телом, принимая его в себя целиком. А потом – отпуская. Цепляюсь дрожащими пальцами за сильные плечи, и он замирает. – Больно? – Н-н-нет, – шепчу. – Нет. Пожалуйста, не останавливайся. Впрочем… мы вряд ли могли бы остановиться. Сейчас, когда стали единым целым, а мир раскололся на до и после. Когда каждое движение внутри отдается яркой, яростной вспышкой, на миг обжигающей, – а потом протягивается наслаждением, заставляющим выгибаться, подаваться навстречу сильному, плавному ритму, отзывающемуся во всем теле нарастающей дрожью. Он чуть приподнимает мои бедра, и я всхлипываю от странной вспышки удовольствия. Сильнее сжимаю пальцы на его плечах. Еще сильнее. Еще… Еще! От дикого, ни с чем не сравнимого наслаждения, волной сладких спазмов прокатывающегося по телу, во мне дрожит каждая клеточка. Возможно, я дрожу от вонзающегося в меня темного взгляда и яростного рычания мне в губы. Или от той пульсации, которая на каком-то горячем движении исходит уже от него. И снова становится моей. В тот миг, когда это происходит, я широко распахиваю глаза и, кажется, все-таки падаю. В него. В покрывало, в сугроб, гораздо глубже и ярче, чем я это себе представляла, содрогаясь всем телом на пределе удовольствия и бешено бьющегося сердца. В сильные руки Торна, который подхватывает меня и прижимает к себе. Глава 28 Мы лежим вдвоем в этом сугробе. То есть на покрывале: Торн прижимает меня к себе, моя нога поверх его бедра, и чувство этой откровенной интимной наполненности снова пробуждает легкую пульсацию. Которая сменяется легкой тянущей болью, когда он подается назад. – Все хорошо? – спрашивает дракон, когда я морщусь. – Ага. – Ага? – Да. – Мне хочется сдвинуть ноги, потому что теперь там немного больно, и он делает это за меня. Бережно подтягивает поближе к себе, заворачивает в покрывало и гладит по спине. Я вздыхаю. Наверное, это лучший первый раз, который только можно себе представить, и мне хочется ему об этом сказать. – Ты лучший, – говорю я, глядя ему в глаза. – В смысле… мне было так хорошо… Он продолжает на меня смотреть, и под этим взглядом продолжать становится нереально, поэтому я поворачиваюсь в его руках, прижимаюсь к нему спиной, чувствуя себя такой счастливой, воздушной и легкой, как никогда раньше. Наверное, если бы он меня не держал, я бы взлетела под потолок вместе с сугробом. То бишь с покрывалом. Вот это я и называю – парить. – Спряталась? – Судя по голосу, Торн улыбается. – Что? Нет! – Тогда почему отвернулась? – А почему ты так смотрел? – Потому что мне нравится на тебя смотреть, Лаура. – Теперь его рука накрывает мою грудь, и я закусываю губу. От сладкого импульса – там, где ладонь касается чувствительной вершинки, в самом низу живота становится горячо. – Не уверена, что меня хватит на второй раз. – Нет? – Ладонь скользит по моему животу и ниже. Наверное, стоит его остановить, но я замираю. Потому что я тоже этого хочу, и хочу очень. Поэтому когда пальцы Торна спускаются еще ниже, касаясь меня так откровенно, бессовестно и мягко, я запрокидываю голову, упираясь затылком ему в плечо. Никогда бы не подумала, что это настолько приятно. Что это… так… Минуту назад мне казалось, что я легкая, как перышко, а сейчас во всем теле снова томительная тяжесть. И то, что мне в ягодицы упирается его наливающееся силой желание, возбуждает. Настолько, что от коротких, плавных, тягучих движений пальцев разрастающееся во мне удовольствие снова достигает предела. Так неожиданно, что я вскрикиваю и хватаю губами воздух, а он целует меня в плечо. – А говорила, что на второй раз тебя не хватит. Я поворачиваюсь в его руках. – Вообще-то это третий. Ты кубок забрал? Торн смотрит в недоумении. – Кубок? Ты серьезно? – Серьезнее некуда. – Он… – Ответ прерывается хриплым выдохом, больше похожим на рычание, потому что я скольжу бедром вдоль напряженной силы его желания. – Где-то там. Остался. Где остался кубок, мы больше не говорим, потому что вряд ли из этой беседы получится что-то содержательное. Я обхватываю его ладонью, смотрю в глаза, где круглые зрачки снова вытягиваются в вертикаль. И в этот раз я вижу, как ободок пламени разгорается все ярче, все сильнее и резче, до яростной вспышки, отзывающейся под моими пальцами такой силой, что у меня кружится голова. – Все, Лаура. В душ! – командует он, когда я облизываю губы и тянусь за поцелуем. – Или? – Или я не выдержу, а тебе в ближайшие сутки лучше воздержаться от такого рода упражнений. – Сутки… – Я прищуриваюсь. – Ладно, сутки я выдержу.