Парень кивнул и тут же убежал обратно, а она внимательно посмотрела на нас. – Если все продолжится в том же ключе, ему грозит огненная лихорадка, ферн Ландерстерг. – Не утрируй, Альвин. – Я не утрирую, но у него уже сейчас сильнейшее обезвоживание. – Обезвоживание и огненная лихорадка никак не связаны. И не пугай девушку, у нее уже глаза на пол-лица. Я попыталась моргнуть, но размер глаз у меня не становился меньше. – Вы… ты сказал, что я могу ему помочь. Как? – Он наверняка запомнил твой запах, когда его отняли от матери. – И? – совсем жалобно спросила я. – К тебе он может пойти. – Тогда чего мы стоим? Врач улыбнулась и кивнула на дверь. Точнее, на двери: сдвоенные, они были в два человеческих роста в высоту и такие же в ширину. – Думаю, я вам там не понадоблюсь. А если понадоблюсь, зовите. – Она приложила ключ-карту к электронному замку, который негромко пискнул. Пропуская нас в огромное просторное помещение. Как минимум из него можно было сделать ангар для флайсов, задняя стена была стилизована под пещеру, по каменным изломам текла вода, собираясь в маленьком озере. У противоположной стены находился бассейн с измельченным камнем, а сам драконенок лежал у огромной, без преувеличения, миски с нетронутым кормом. Крылья распластались по земле, на наши шаги он даже не обернулся и не пошевелился. – И… что мне делать? – Подойди к нему. Позови. Я закусила губу, глубоко вздохнула. – Не бойся, Лаура. Я здесь. – Я не боюсь. Точнее, боюсь. Того, что у меня не получится. – Привет, малыш, – сказала я, сделав несколько шагов к нему. – Ты тут совсем один. Не скучно тебе? – К нему приводили самку виари и виарят. На них он тоже не реагировал. Я шагнула вперед. Еще и еще ближе. До тех пор, пока не стала видна мордочка, лежащая между лап. Глаза у него были открыты, но на меня он даже не посмотрел. – Ну, знаешь ли, это невежливо. Я тут к тебе в гости приехала, а ты даже на меня не смотришь. Драконенок едва дернул хвостом. Его мордочка уже сейчас не поместилась бы мне в ладони. – Сколько ему? – спросила у Ландерстерга. – Может, ему нужно мамино молоко? – Нет, он уже вполне способен кормиться сам. Я покосилась на миску, в которой лежал корм, каждая корминка – размером с небольшую головку сыра. – У тебя тут еда, – сказала я, опускаясь рядом с ним на корточки. – Смотри. Он не пошевелился, хотя ноздри его раскрылись. Ну уже что-то. Значит, идея с запахом может сработать. – А я помню, как мы с тобой стояли в пустоши. Эх, и холодно же там было. Кажется, «что я несу» становится для меня лозунгом, если не сказать больше. Я протянула к нему руку, прямо к огромному носу, он принюхался, но головы не поднял. Хотя взгляд остановился на мне. – Так, давай-ка поедим. Здесь все люди хорошие, заботятся о тебе. Давай. Сдвинуть миску стоило немалых трудов, и по ощущению там были булыжники, а не драконий корм. Хотя, с другой стороны, драконий корм, наверное, и должен выглядеть как булыжники. Драконенок снова принюхался, а потом отвернулся. Я посмотрела на Ландерстерга. – Пойдем, Лаура. – Но я же еще ничего не сделала… – Он или отреагировал бы сразу, или… – Ну и что ты предлагаешь? Просто бросить его здесь? Эй! – Я потыкала в мягкую чешуйку. – Я знаю, ты такой маленький и тебе уже много всего пришлось пережить, но… Надо поесть! Давай, давай. Кормина уместилась у меня в ладонях, я чуть подвинулась и поднесла ее к мордочке. Он раздраженно зашипел и отвернулся в другую сторону. – Ах, так?! – сказала я. – Ну и ладно. После чего вздохнула и поднесла корм ко рту. Хрясь! Кажется, очешуели все: и Ландерстерг, и я, и драконенок. Последний вообще вскинул голову и уставился на меня как на ненормальную. – А фот нефего было отказываться. Теферь буду ефть я. Такого… странного вкуса я ни разу не ощущала. Что-то среднее между вяленым мясом, песком и углем (если бы я когда-нибудь посыпала вяленое мясо песком и углем, разумеется). – Лаура, ты что делаешь?! – первым опомнился Ландерстерг. – Ем, – сказала я, искренне надеясь, что все затрамбованное в меня Ингрид не попросится обратно. Хотя оно уже искренне просилось. Должно быть, вид у меня был такой, что дракон шагнул ко мне. В следующий момент я поняла, что не из-за вида: драконенок раскрыл пасть. Лизь! Кормину у меня забрали крайне осторожно, оставив на ладони только искорки холода от языка. А в следующий момент принялись хрустеть. Драконы! Он ест! – Он ест! – взвизгнула я. – Торн, он ест! И тут же зажала руками рот – понять бы еще почему. Чтобы не спугнуть драконенка или потому, что у меня с губ сорвалось имя, которое совершенно точно не должно было срываться. Правда, драконенок даже головы не поднял: распробовав то, что напихали в этот донельзя странный драконий корм, он теперь хрустел им так, что за ушами трещало. Старший дракон тоже выглядел более чем довольным, хотя я не была уверена. В том, чем вызвано это довольство. – Лаура, – мне подали руку. Я поднялась, стараясь смотреть исключительно на детеныша. – Кажется, с ним все в порядке, – сказала я. – И очень надеюсь, что он попьет сам, потому что совать голову в бассейн я не хочу. Ландерстерг плотно сжал губы, а потом все-таки расхохотался. Кажется, теперь я знаю, как смеются драконы: низкий хриплый смех, такой… цепляющий, что ли. Хотя в Ландерстерге и помимо смеха было много всего цепляющего, мне гораздо более интересно было бы, если бы он скрипел, как флайс, который вот-вот развалится на части, или подвиркивал, или… – Лаура, ты была бесподобна, – отсмеявшись, сказал он. – Видела бы ты свое лицо… – Дали бы зеркальце, – обиделась я. Впрочем, тут же обрадованно сказала: – Видели бы вы свое. Ландерстерг пристально на меня посмотрел. – Снова на «вы»? А как же Торн? Я прижала ладони к щекам. – Это было временное помешательство.