— Он что, дал новый адрес? — Да, он поверил, что тебя нет в Париже. — Ну хорошо. Он велел приехать. И что ты? — Как договаривались, я сделал вид, что не помню, о чем идет речь. Потом вспомнил и сказал, что у меня материалов нет и что вообще я слышал об этом деле краем уха. Обещал в течение часа навести справки и стал тянуть время. Через два часа он сам перезвонил и обругал, потребовал быстрее добыть информацию. Еще через час я ему сообщил, что связался с агентом владелицы, и обешал их свести. Все. На самом-то деле это еще далеко не все. На самом деле мы только погружаемся в дело, которое заварили. Заканчивается лишь активная часть роли, отведенная Портновскому. — Хорошо, я звоню этой парочке и предупреждаю, что мы начинаем. * * * Чтобы показать Хелле принесенные картины, Бортновский расставляет их на полу вдоль стены и сам старается вылезти на передний план, оттесняя Татьяну и Глеба. В принципе, это аксиома торговли любого рода — уболтать покупателя всеми возможными способами, создать ему атмосферу, в которой ему захочется купить вешь или даже просто станет неудобно отказаться от покупки. Было и еще одно соображение: не стоило особенно полагаться на Татьяну и Глеба, у которых могли в решающий момент подвести нервы. Но в данном случае и это было еще не все. Бортновский отчетливо чувствовал потребность говорить без остановки, чтобы подавить в себе страх и не дать Хелле возможность уловить хотя бы малейшую фальшь в его поведении. При мысли о том, что Хелле может разгадать его игру, у Бортновского сводило гортань и останавливалось дыхание. Поток слов должен утопить Хелле, увлечь и рассеять внимание. — Что еще, Отто? Да, вот каталоги. Это с выставок. Япония, Австралия, Англия, Бельгия. Америка — музей Ме-трополитен. Хелле молча кивал, просматривая каталоги и бумаги, взятые у Бортновского, пока тот продолжал непрерывно говорить: — Вот картины, Огто. Это Айвазовский. В прошлом году подобная вешь была продана на Сотбис за триста двадцать пять тысяч долларов. В России за нее можно просить до чслырехсот тысяч. А хозяйка хочет двести пятьдесят. Если надавить — может опуститься до двухсот тысяч. Хелле прервал его подозрительным вопросом: — С чего вдруг? Бортновский, не переводя дыхания, незаметно вытер платком потные ладони и выдал ответ: — Она хочет перебираться в Америку, важно быстро продать коллекцию. И потом, нетак npocYo найти серьезного покупателя. Серьезного и надежного. Хелле солидно кивнул. Ему нравилось быть серьезным и надежным покупателем. Однако его не покидало чувство бросившегося в воду неумелого пловца. Необходимость принимать решение по вопросу, о котором он не имел практически никакого представления, вызывало состояние, близкое к панике. Словно понимая это, Бортновский без умолку трещал, понижая голос до уровня полной доверительности: — Учти — у хозяйки есть предложение от одного американского музея. Они берут всю коллекцию за хорошие деньги. Ведь это — классика русского искусства. Но с музеем все будет делаться слишком официально. Ты понимаешь? Налоги… Но завтра она встречается с их представителем. Прервав его жестом, Хелле обратился к Татьяне: — Я все понимаю. Ну, хорошо, мне надо подумать. И цену надо понижать. Пересиливая себя при словах о понижении цены, Бортновский показал на Татьяну: — Все это вполне возможно. Но подобные вопросы — к хозяйке. Не двигаясь с места, Татьяна дождалась, пока Хелле подойдет к ней и только тогда сказала: — К сожалению, не думаю, что смогу пойти вам навстречу. Я и так опустила цену до предела. Ваш человек сказал, что я вынуждена была это сделать в силу обстоятельств. Но если вы отказываетесь… Пауза была почти незаметной, но ее хватило, чтобы заставить Хелле поторопиться: — Что вы, я не имел ввиду отказываться. Но надо же было поторговаться. Я вам позвоню завтра утром. Дождавшись, пока Бортновский и Глеб соберут картины и вместе с Татьяной покинут офис, Хелле снял трубку и вызвал бухгалтера. Едва тот появился на пороге кабинета, Хелле спросил: — Когда у нас могут быть поступления? Бухгалтер спокойно ответил: — Ты знаешь ситуацию — у нас полный провал. Единственное поступление в ближайшее время — за космический проект. Но мы должны эти деньги тут же перевести дальше. Подумав мгновение, Хелле сказал, как в воду нырнул: — Сам знаю. Собери все, что есть. Используем космические деньги тоже. Обернутся быстро. * * * С этого момента события резко ускоряют ход. На следующий день происходит встреча клиентов с Глебом. Судя по рассказу Бортновского, переговоры проходят вполне нормально. Далее следует встреча с Татьяной. А затем наступает однодневное затишье. О чем думает наш клиент, можно только догадываться. Наконец он требует встречи с перекупщиком, о котором ему также мимоходом сообщает Бортновский. И вот тут начинают возникать технические трудности. В первую очередь сообразительный Хелле требует от перекупщика гарантий того, что тот заберет у него коллекцию. Он по-своему совершенно прав, но нам от этого не легче. Собственно говоря, я предусмотрел этот ход, хотя пути его решения Леониду и не излагал. Не хотел нервировать человека. Когда Бортновский сообщает мне о требовании Хелле, я ему предлагаю: — Скажи, что перекупщик готов выставить аккредитив в качестве залога. Не на всю сумму, естественно, даже не на половину или треть. Скажем, тысяч на сто. — Где он их возьмет? — Не он возьмет, а ты. Попроси кредит в банке. А еще лучше положить тысяч сто пятьдесят. Тогда покупатель скорее нам поверит. Вот тут мой партнер взрывается. — Пошел ты к черту! Мало того, что я оплачиваю все расходы, так ты снова предлагаешь брать кредиты! Все, хватит, или сам ищи деньги, или я выхожу из дела! — Я тебе выйду! Ты же знаешь, у меня кет необходимых связей среди банкиров, а у тебя есть. Вот и воспользуйся. Ведь я простой государственный служащий, а ты прикидываешься предпринимателем. И перестань со мной спорить. Отступать поздно. Покричав еще некоторое время, Бортновский смиряется с неизбежным и отправляется излагать нашу идею покупателю и перекупщику. * * * Бортновский, насупившись, барабанит пальцами по столу. Смешной человек — сам не раз обманывал людей точно таким же образом, а тут обиделся, как ребенок. — В общем, ты был прав. — Конечно, и предупреждал с самого начала, что будет именно так. Радоваться надо. — Сегодня Хелле сказал, что время следующей встречи он точно определить не может и что сам позвонит Татьяне. На меня даже не посмотрел. Кстати, и время сегодняшней встречи я тоже узнал не от Хелле, а от Глеба. — Очень хорошо. — Что ж тут хорошего? — То, что он совершенно очевидно пытается тебя оттереть от сделки. Чтобы не платить комиссионные. Для Хелле вопрос о покупке решен, найден и перекупщик. Теперь возникает тема расчетов с тобой. Ну и зачем ему платить? Ты же сам знаешь правила игры в этом бизнесе. Скорее всего, он больше не пустит тебя на встречи с Глебом и Татьяной. А на твои попытки получить комиссионные выставит какие-нибудь претензии к твоей работе. Сколько тебе причитается? — Десять процентов от всей суммы. Поскольку они сошлись на четырех миллионах долларов, то я должен получить четыреста тысяч. Тут Бортновский умолкает и глубоко задумывается. Потом соглашается: — Ты прав, такие деньги жалко отдавать. Я на месте Хелле и сам попытался бы зажать комиссионные. — Совершенно верно. Но ведь это, строго говоря, как раз то, чего мы добивались. Он тебя старается оттереть от этого дела. Ну и слава Богу. Ты обидишься и уйдешь, утирая слезы. Можешь немного поскандалить, но только в меру, а то он тебя убьет. Согласно покивав, Бортновский осведомляется: — Когда мы будем удирать? В этом вопросе, знаешь ли, крайне важно точное ощущение времени. Если мы задержимся, будет много проблем. — Дело можно будет считать законченным, как только удостоверимся, что деньги поступили на счет, который мы дали Хелле, и я их разведу по нашим счетам. Вот тогда можно исчезать. Жизнь и на этот раз подтверждает ту простую истину, что каждый норовит обмануть посредника. Ни в тот же день, ни позже Хелле не сообщает Бортновскому о своих встречах с Татьяной и переговорах с перекупщиком. Следуя моему совету, Бортновский пытается осторожно скандалить и является в офис Хелле, откуда его решительно выпроваживают. При этом ему говорится, что самого Хелле нет в Париже и в ближайшее время не будет. А в его отсутствие никто ничего не может сказать по текущим делам. Вот когда Хелле вернется…