— Кстати, о принципах наших с вами взаимоотношений. Мы не станем обсуждать целесообразность моих предложений, этих или других. Будем просто их выполнять, хорошо? Вот и славно. Вам будет нужно сыграть непростую роль, к которой, по моим наблюдениям, вы элементарно не готовы. Так что нечего здесь кряхтеть и постанывать. — Любопытно будет послушать. Татьяна снова начинает дерзить. С этой дамой я еще намучаюсь. Ладно, к концу нашей сегодняшей беседы у нее настроение будет другим. — Послушаете, всему свое время. Кстати, дабы не ранить ваших чувств, хочу побеседовать отдельно с каждым. Как и следовало ожидать, это предложение встречает столь дружное сопротивление, что мне трудно настаивать. Глеб категорически мотает головой: — Ни в коем случае! Нечего здесь плести интриги. Кто знает, что вы нам наговорите друг про друга. Что ж, пусть будет так. Сейчас они узнают, что именно я намерен наговорить. Им же будет хуже. — Хорошо, тогда начнем. Итак, что касается ваших ролей и вхождения в образ. Татьяна, начнем с тебя. Ты будешь выступать в роли наследницы, которой коллекция досталась после смерти матери. Ты хочешь ее продать, но опасаешься жуликов. Готова уступит в цене, но отдать собрание картин надежным людям, которые не обманут. Вообще ты должна полностью соответствовать образу выпускницы университета. Ты из какого города? — Из Ленинграда, то есть Петербурга. — Ну вот, значит необходимо соответствовать образу выпускницы Петербургского университета. Скажем, восточного факультета, так меньше вероятность встретить однокурсника. И в связи с этим необходимы некоторые перемены в твоем облике. Прежде всего, покрасишь волосы и сделаешь стрижку. Как я и ожидал, Татьяна оскорбленно вздергивается. — Еще чего! Я сама решу, как быть с волосами. — Не решишь. То, что ты носила на голове до сих пор, меня не устраивает. У хозяйки коллекции стоимостью в семь миллионов не может быть желтых волос и старого распушенного перманента. Во всяком случае, так могут подумать покупатели. Поэтому будь добра, делай, что велят. Да, еще одно. Если у тебя нет строгого делового костюма, купи его. Ты не должна производить впечатление женщины на грани нищеты, которая торгует подержанными сувенирами, предприимчиво выдавая их за антиквариат. Пусть тебя считают служащей небольшой конторы. У тебя на все это два дня. Ставшая малиновой Татьяна набирает воздуха, чтобы высказать свое мнение обо мне. Но как раз эта тема меня интересует меньше всего. Я перехожу к следующему пункту повестки дня. — Теперь о тебе, Глеб. Ты — серьезный дилер, торговец антиквариатом. Представляешь интересы хозяйки, хорошо с ней знаком, но готов пойти навстречу покупателям. Поэтому тебе придется расстаться со своим хвостом и темными очками. Что касается костюма, то эту проблему ты решишь сам. Еще вот что: взгляд у тебя должен быть прямой и немного усталый. Не надо сердиться, ты знаешь, что я прав. У тебя глаза бегают, как будто ты промышляешь кражами в супермаркетах. Поэтому мой тебе настоятельный совет — следи за собой. Можешь тренироваться на Татьяне. Садись и смотри на нее, как будто она покупатель, которого ты должен охмурить. Я не шучу и не издеваюсь. Над такими вещами приходится долго работать. Пока все. Вопросы есть? Татьяна продолжает что-то угрюмо бурчать. Глеб оказывается благоразумней. Он недоволен, но предпочитает скорее проглотить обиду, чем затевать свару. — Как я понял, вопросов нет. Тем лучше. Теперь вот еще что. Пока вы будете общаться с покупателями, могут между делом возникнуть разговоры о прошлом, общих знакомых и так далее. Будет не очень хорошо, если вы ляпнете какую-нибудь ерунду или станете выдумывать на ходу. Поэтому ваши легенды должны быть продуманы заранее. Имена оставите свои, где родились и учились — тоже. Это избавит вас от необходимости запоминать большой объем информации. Вы, Танечка, обдумайте свою биографию с поправкой на университет и выезд во Францию. Кроме того, вам нужна легенда на всю семью. Но это обсудим позже. Пока займитесь своим внешним видом. Послезавтра я заеду, посмотрим, что получилось, и продолжим разговор. В течение двух дней мы с Бортновским продолжаем работу по подготовке документов на коллекцию. Я вновь появляюсь в квартире будущей владелицы коллекции и ее агента. Это наша третья встреча, но знакомство не сделало меня более доверчивым. И я снова продежурил в течение часа в кафе. Конечно, можно было бы просто приехать без предупреждения, но я хотел лишний раз проверить своих партнеров. Дверь открывает Татьяна. Она явно готовилась к моему приходу. На ней строгий синий костюм. Волосы покрашены в темно-русый цвет, короткая стрижка ей удивительно к лицу. На шее нитка искусственного жемчуга. Я воздерживаюсь от комментариев и только восхищенно кручу головой. Татьяна краснеет от удовольствия. Глаза у нее блестят. Как может измениться женщина! Плохо одно — проходя мимо нее в квартиру, я чувствую слабый запах алкоголя. Преобразился и Глеб. На нем светло-серый однобортный костюм, синяя рубашка и бордовый галстук. Это серо-сине-бордовое сочетание надоело мне до оскомины еще в семидесятые годы. Но обижать Глеба не хочется. Тем более, что на нем нет круглых черных очков и он избавился от своего хвоста. Такие жертвы вызывают уважение. Поэтому я развожу руками и искренне говорю: — Вас обоих не узнать! У таких людей я и сам бы купил коллекцию без дополнительной проверки. Договорив последнюю фразу, я вспоминаю, что слышал нечто подобное из уст Бортновского. Что делать, хорошую мысль не грех и повторить. Глеб берет с журнального столика бутылку виски «Белая Лошадь» и вопросительно смотрит на меня. — Налей немного безо льда. А вообще учтите — наша с вами операция может начаться через неделю, максимум дней через десять. До этого времени не пейте. У вас должен быть свежий вид и абсолютно надежные нервы. Краем глаза вижу, как порозовела Татьяна. Не страшно, хуже будет, если они сгорят из-за выпивки. — Итак, друзья мои, какие вопросы у вас накопились за это время? Что вы хотели бы уточнить? Татьяна молча смотрит на Глеба, и тот откашливается, прежде чем заговорить. Видимо, за прошедшие два дня им удалось-таки решить, кто является главным в их дуэте. Как можно судить, победила физическая сила. Что касается интеллекта, то степень его наличия сейчас выяснится. Начало монолога Глеба оказывается вполне разумным. — Прежде всего, мы хотим знать, кто будет покупателем коллекции. От этого зависит, согласимся мы на это дело или нет. И он замолкает, вопросительно глядя на меня. Н-да, вопрос по существу. От того, как эти двое воспримут мой ответ, зависит почти все. Однако в главном он врет. На самом-то деле в душе они уже давно приняли решение’ Несмотря на затеянную мной операцию я в целом не склонен к криминалу. Но могу представить, как легко ломается человек, которому обещают вполне реальные пятьдесят тысяч долларов. Поэтому я ни за что не поверю, что из боязни риска эти двое откажутся от такой суммы. — Согласен, теперь самое время обсудить эту тему. Но вот кто именно окажется покупателем, я вам не скажу до начала операции. Если вы, зная покупателя, решите уйти в сторону я просто не буду знать, как с вами поступить. Вы будете обладать слишком значительной информацией о моих делах. Вы следите за логикой изложения? Оба собеседника медленно кивают. В переводе на обыденный язык я предупредил, что они будут знать слишком много. Что бывает с людьми, знающими слишком много о деле на несколько миллионов, они прекрасно представляют. Достаточно почитать газеты. Вместе с тем, держать эту пару в полном неведении тоже нельзя. Поэтому я продолжаю: — Могу только сказать, что покупателями будут люди, занимающиеся нелегальным бизнесом. Они действительно представляют значительную опасность. Но ведь вы и так постоянно рискуете. Вы все равно кончите пулей, потому что у вас такой бизнес. Татьяна оскорбленно выпрямляется в кресле. — Почему это? — Потому что вы — мелкие нелегальные торговцы. При этом в той или иной мере имеете дело с крупным криминалом. Денег у вас, чтобы защититься, нет, а знаете вы довольно много и многих. Рано или поздно вас пристукнут. Просто так, чтобы не отсвечивали. Так вот, я продолжу. В свете этих обстоятельств есть лишь один выход — сорвать с моей помощью приличный куш и уехать отсюда. О том, чтобы в ходе операции с вами ничего не случилось, я уж позабочусь. Это в моих интересах. Еще вопросы? Мои собеседники погружаются в тягостное раздумье. Интересно, насколько оно было отрепетировано. Уверен, что они не особенно сомневались в том, кто будет покупателем, и теперь только играют. Наконец Глеб вопросительно смотрит на Татьяну, и она кивает. Тогда он медленно говорит: — Хорошо, ответ принимается. Еще один вопрос — вы выступаете в данном случае как представитель своей организации или как частное лицо? Вопрос резонный, хотя на самом-то деле я до сих пор не сформулировал ответ на него. Но разъяснения давать приходится прямо сейчас — помимо прочего ребята хотят знать, какую позицию в случе нашего с ними ареста или других неприятностей займет та организация, которую я представляю. — Естественно, я представляю не самого себя. Суть всей операции и ее конечная цель вас не касается. Двое опять задумчиво кивают. Но в запасе у них есть еще вопросы, потому что Глеб вновь открывает рот: — Когда мы получим свои деньги? — По реализации коллекции. — Это нас не устраивает. Как мы сможем вас отследить, когда все закончится? Оба моих собеседника категорически мотают головами. Но как раз тут-то торговаться не приходится. Вперед платить им никто не будет. — Никто никого отслеживать не будет. В данном случае мы выступаем в роли партнеров, и поэтому мы оговорим точные сроки оплаты. Даже и после завершения всего дела мне будет крайне невыгодно вызывать ваше недовольство. Чем позже покупатели узнают правду о своей покупке, тем лучше. Пятьдесят тысяч при такой операции для меня не расчет, а проблем создать вы сможете много, так что нечего и волноваться. И прошу вас, не торгуйтесь, в этом вопросе я вам не уступлю. Глеб не унимается: — Кто еще будет участвовать в деле? Мы хотим знать, потому что от этого зависит наша безопасность. — Ну что ж, и это разумный вопрос. На той или иной стадии в подготовке операции участвуют еще два человека. Имен я вам называть не буду. В этом нет необходимости, так как вас эти люди знать все равно не будут. Видеть тоже. То, что я говорю сейчас, не совсем правда. Я еще не представляю, встретится ли по ходу дела с этими двумя персонажами Бортновский. Это было бы совсем неплохо для контроля за ними. Но даже если это и произойдет, им совсем необязательно знать, что Бортновский на нашей стороне. Однако пора прекращать этот допрос. — Ну ладно, хватит вопросов. Давайте-ка… Но Татьяна меня перебивает: — У нас тоже есть некоторые соображения. Во-первых, нам не нравится твой тон. Ты не учитель, а мы не ученики. Если мы партнеры, то и веди себя соответственно. Опять бунт на корабле! Мало того, что она без спроса перешла на «ты», так еще… Чувствую, придется постоянно воевать с этой дамой. — Танечка, не могу с тобой согласиться. Дело обстоит именно таким образом: вы исполнители, а я руковожу операцией. Если хочешь, то вы еще и ученики, потому многому в этом деле я вынужден вас учить. А что касается менторского тона, то пока вы успели продемонстрировать лишь способность задавать массу вопросов. В деле я вас еще не видел. Чтобы было понятнее распределение ролей между нами, позволю себе спросить: вы обдумали свои легенды и слабые места в них? В ответ я получаю два кивка, впрочем, весьма неуверенных. — Что вы киваете? У вас есть что сказать мне по этому поводу? Нет? Хорошо, тогда я вас спрошу. Итак, прекрасная дама, если покупатели полюбопытствуют, где вы работаете, что будем отвечать? А если они пожелают навестить вас дома? А где ваш офис, мой дорогой торговец антиквариатом? Да, кстати, Таня, что вы можете рассказать мне о вашей семье? Кто менно собирал коллекцию? Можете предложить какие-нибудь убедительные детали биографии, своего папы? Ничего, кроме глуповато-преданных взглядов, мне дождаться в ответ не удается. — Молчим? Учтите — я-то с покупателями по ряду причин встречаться не собираюсь. А вот вы с ними будете общаться по полной программе. И если у клиентов возникнут подозрения на ваш счет, то они решат похоронить их. Вместе с вами. Короче говоря, нам предстоит еще масса работы, а времени в обрез. Так что вместо препирательств, будьте любезны выполнять мои указания. Вы меня слышите? После того как мне удается добиться покорности, работа над легендой возобновляется. * * * — Соловьев не появлялся. Мы проверяли все московские рейсы, каждый день справляемся в гостиницах. Но ты сам понимаешь, это ничего не значит. Он мог прилететь в Париж через третью страну, приехать поездом, на машине. Вместо него мог приехать еще кто-то. На все у нас не хватит людей. — Я все понял, продолжайте наблюдать за возможными местами его появления. Идите.