И сегодня официант приносит нам два стаканчика, до половины наполненных узо. Он торжественно бросает туда лед, и у нас на глазах содержимое стаканов становится молочно-белым. Мой собеседник с наслаждением пригубливает принесенный напиток, я невежливо воздерживаюсь. Выслушав меня, Янакис задумывается. Затем негромко говорит: — Господин, который меня вам рекомендовал, знает, зачем я вам понадобился? — В общих чертах. Поэтому он, собственно, и посоветовал обратиться именно к вам. Он характеризовал вас как одного из ведущих специалистов в данной области. Янакис принимает комплимент хладнокровно. — Спасибо. На какую сумму примерно вы хотите создать коллекцию? — Около семи-восьми миллионов. Грек задумывается еще глубже. Потом молча принимается за салат из помидоров, огурцов, лука, сладкого перца, маслин и брынзы. Закончив трапезу, Янакис вздыхает: — На это требуется время. — Тот, кто вас рекомендовал, сказал мне, что вы коллекционировали подобные вещи. Более того, у вас хорошее собрание подделок. Это облегчает задачу. Основа есть, остальное можно сделать. — Так-то оно так. Но некоторые из вещей, которые я собирал, известны специалистам. — Специалисты эту коллекцию смотреть не будут. Впервые за время нашего знакомства мой собеседник усмехается: — Этого действительно лучше избегать. Ну, хорошо, сколько у меня есть времени для изготовления заказа? И как вы намерены расплачиваться? — Что касается времени, то его очень мало. Было бы хорошо уложиться в недели полторы, от силы две. Я хочу сказать, самое позднее через пятнадцать дней коллекция должна быть в Париже. Грек поднимает руки ладонями вверх и явно намеревается выразить свое негодование по поводу этих требований. Но он еще не все знает о моих намерениях, поэтому возмущаться рано. — Подождите негодовать. Мои условия еще хуже, чем вы можете предположить. Сейчас я готов оплатить только расходы на изготовление работ, и лишь по завершении всей операции вы получите остальное. Moi'i собеседник задумчиво говорит: — Это неслыханно и совершенно неприемлемо. Однако выражение его лица свидельствует как раз об обратном. Оно означает, что мое предложение в принципе может обсуждаться, хотя и в ходе трудных торгов. — Я понимаю ваше недовольство, но ничего не могу поделать — у меня нет денег. — Вы не учитываете некоторые вещи. Наши художники пишут совершенно в другой манере. — Я знаю не так мало, как вы думаете. Действительно, то что, продается в магазинах для туристов, выглядит угнетающе. Однако у вас есть хорошие профессионалы. До встречи с вами я походил по улицам вокруг Акрополя и посмотрел выставленные на улицах работы. Эти ребята могут почти все. И уж точно делать копии. Мой собеседник не сдается. — Есть еще проблема получения соответствующих материалов. Нужны старые холсты, бумага и так далее. Все это требует средств и времени. — Это технические детали, которые я, увы, не могу решить за вас. Нам сейчас нужно достичь принципиальной договоренности. Янакис печально вздыхает. — Вы выставляете очень тяжелые условия. Кроме того, есть еще проблема доставки работ до места. Это будет стоить тысяч пятнадцать-двадцать долларов. Я считаю доставку в центр Западной Европы. — Доставку мы оплатим. — Хорошо, что хоть так. Что вы можете сказать об общей сумме, которую вы предполагаете мне выплатить? — Давайте посчитаем вместе. Я думаю, что общая номинальная стоимость коллекции, о которой идет речь, составляет около семи-восьми миллионов долларов. Чтобы быстро продать ее и оставить покупателю надежду на прибыль в случае перепродажи, нужно отдавать это собрание, скажем, миллиона за четыре-четыре с половиной. Ровно треть — ваша. — Половина. Жители древней Лаконики вряд ли смогли бы выразить мысль более сжато и ясно, чем мой собеседник. Впрочем, выставлять требования всегда легче, чем отклонять чрезмерные притязания. Поэтому мне приходится быть многословны Nt. — Мне еще предстоит убедить своих партнеров, что вам следует отдать хотя бы двадцать пять. На большее они вряд ли пойдут, потому что картины все-таки не настоящие. Я преклоняюсь перед вашим знанием предмета и профессионализмом, но, согласитесь, главное — умение продать изготовленный продукт. Янакис снова начинает тяжело вздыхать, но в конце концов мы достигаем договоренности почти по всем пунктам. Более того, Янакис соглашается доставить заказ в указанное место, с тем чтобы мне не пришлось ждать его исполнения в Греции. Под конец я вдруг вспоминаю, что чуть не упустил важную деталь: — Кстати, мне нужно будет взять с собой некоторые работы. Из тех, которые войдут в коллекцию. Причем десятка полтора. Хорошо бы из, них иметь четыре-пять настоящих работ. Конечно, недорогих. Можно графику, она будет стоить по полторы-две тысячи лист или даже меньше, и за них я вам заплачу. Янакис с усмешкой кивает. Этому человеку не нужны дополнительные пояснения. Мы отмечаем заключение сделки распитием еще одной бутылки красного греческого вина и договариваемся о встрече в офисе Янакиса через день. Нам еще предстоит обсудить конкретный перечень картин, которые должны войти в коллекцию. На этом моя задача в Греции будет выполнена. * * * Каждое утро в отеле «Маре Ностру» согрето предвкушением завтрака. Шведский стол здесь обилен, а обслуживание заставило бы прослезиться американского миллионера или английского аристократа. По крайней мере мне, шпиону средней руки, оно нравится. В ресторане гостиницы я попал за стол с тремя соотечественницами лет по тридцать. Они работают в инофирме, и, бросив мужей с детьми в Москве, приехали сюда отдыхать. Все три, как специально подобраны — разной масти и цвета глаз. Распознав во мне земляка, они хором закричали: — Ура! Теперь есть кому занимать лежаки на пляже, ходить за вином и ограждать от посягательств. — Что, были посягательства? На мой кислый вопрос последовал исполненный женской логики ответ: — Не было. Но мало ли что. Но посягательства стали неизбежны, так как именно с моим появлением барышни осмелели до нахальства. В первый же вечер они потребовали, чтобы я испросил для них разрешения сфотографироваться с мэтром ресторана. Мэтр Джордж действительно хорош — высоченный красавец в белом костюме, на него засматриваются все женщины. Некоторые даже уезжают с ним по вечерам в Афины. Сегодня утром я встретил мэтра за воротами гостиницы, когда он запирал машину. Вчера еще мэтр приезжал на небольшом новеньком «фиате-пунто», а сегодня у него здоровенный старый «ауди-100», когда-то серебристый, а теперь похожий на местами проржавевшую железную щуку. В конце завтрака Джордж подходит к нам и, изящно склонившись над столом, приглашает любых двух дам вечером на открытие сезона дискотек. Увы, только двух, больше билетов не смог достать. Несмотря на работу в инофирме, знания английского у милых дам едва достигают уровня Джорджа, и беседа приобретает односторонний характер. Мэтр поясняет, что представление будет в ночном кабаре, которое находится на окраине Афин, километрах в тридцати от нашего отеля. К утру они вернутся обратно. При этих словах мэтр выразительно смотрит на меня — третью барышню он великодушно оставляет в виде отступного единственному в компании мужчине. Из всего сказанного барышни поняли только то, что их вечером будут ждать в баре гостиницы. На какой предмет и в каком составе, они явно не уловили. Однако мои попытки вклиниться в разговор решительно пресекаются. — Не лезь, не с тобой разговаривают! Видишь, нас приглашают. — Куда приглашают, дуры несчастные?! Однако несчастные дуры лишь трясут своими разноцветными головами, преданно глядя на обворожительного грека и повторяя «йес» — иностранное слово, которое у них получается наиболее отчетливо. Наконец, мэтр, лучезарно улыбаясь, раскланивается, а барышни принимаются возбужденно обсуждать свои наряды на вечер. Когда первые восторги утихают, я осторожно встреваю в их трескотню: — Девушки, не сочтите за бестактность: вы ясно поняли, куда вас зовут? — Как куда? В бар и на танцы. — Да, только плясать будете не вы, и не надейтесь — там уже есть свои танцовщицы. Этот обворожительный мужчина вместе со своим приятелем зовет вас в ночное кабаре в полусотне верст отсюда. Обешал привезти обратно под утро. Правда, берут только двух. Третью из вас он оставляет мне. Ну-с, давайте решать, кому из вас я больше приглянулся. Только не надо скидываться на пальцах, это унизит мое достоинство. Еще хорошо бы обойтись без драки, хотя небольшая потасовка посреди ресторана и польстила бы моему самолюбию. Переход от бурного восторга к подавленному молчанию занял не более секунды. По задумчивому выражению лиц дам я понял, что ответа ждать придется долго. Барышни молча прикидывали различные сценарии ночного путешествия, и каждый раз заключительная часть вояжа выходила малоутешительной.» — Ну хорошо, я буду в баре. Понадоблюсь — зовите. Понадобился я уже через четыре с половиной минуты. Три пары цепких рук стаскивают меня с высокого табурета и волокут на открытый воздух. Затем я выслушиваю эклектичную смесь лести, уговоров и угроз. В результате, напутствуемый классической фразой «иди и соври что-нибудь», плетусь к мэтру. Простодушная ложь о женах друзей и деловых партнеров, за которыми я должен приглядывать, не могла бы обмануть и младенца, не то что такого тертого ловеласа, как этот красавец. Хлопнув меня по плечу, он ухмыляется: — Э, брось, какие там мужья. Просто дамы побоялись ехать с нами бог знает куда на ночь глядя. Ладно, не страшно. Хорошо, что вовремя сказал. Еще есть возможность пригласить кого-нибудь другого. Однако и портить отношения с постояльцами мэтр не хочет. В обед он неторопливо подходит к нашему столику у просторного окна — мои спутницы при этом заметно напряглись и перестали жевать — и, склонив по-птичьи голову набок, отчетливо говорит по-русски, совсем как ученый скворец: — Ну что? И затем уже по-английски: — Я не Джордж, как вам раньше говорили. Нет, не Джордж. Меня зовут Дракула, и я пью кровь беззащитных девушек, которые осмеливаются со мной уезжать в ночь. Но есть выход, ибо я достал еще два билета. Теперь вы можете взять свою подругу и вашего спутника. Он гарантирует вашу безопасность. А моего приятеля уж как-нибудь втиснем в машину. Пока сумасбродные барышни восторженно благодарят мэтра, мне в голову приходит парадоксальная мысль: их мне послало небо в качестве не то наказания, не то напоминания о том, что мне тоже многие люди помогали в разное время. Некоторые даже пострадали на этом. Теперь я, в свою очередь, должен заботиться об этой троице симпатичных вампиров. И еще одно — мне не нравится легкость, с которой Джордж ухитряется решать возникающие проблемы.