— Ну что, пошли? В тот момент, когда мы почти подходим к входной двери офиса, раздается звук вставляемого в замок ключа. Мгновенно отпрянув и выключив фонарик, тащу Андрея вглубь офиса. За углом дверь. Открываю ее, мы заскакиваем внутрь. Короткая вспышка фонаря: судя по наличию плиты и холодильника — кухня. Да, вот это фокус! Не хватало, чтобы нас здесь взяли. Тогда мне — срок, пусть небольшой, но достаточный для окончательного и бесповоротного завершения карьеры. Дважды за один год — это много. Рецидивиста-уголовника в нашей конторе держать не станут. Андрею этот визит обойдется еще дороже. Застав забитого, бессловесного референта в офисе ночью одного, Хелле очень удивился бы. Но за подобное появление уже в моей компании он убьет парня, не задумываясь. Судя по тому, как Андрей прилип к стене и затаился, он ясно понимает это и сам. Кажется, я зря тратил время, оставляя следы нашего присутствия в офисе, перекладывая предметы в сейфе. Все идет к тому, что этих следов будет здесь в избытке. Спрятавшись в кухне, мы слушаем звук открываемой двери, шаги, невнятный разговор. Вернее, говорит только один человек. Нетрезвый хрипловатый мужской голос произносит: «Проходи, сейчас мы…» Звуки поцелуев. Женское хихиканье. Тот же голос произносит: «Жалко, ты ни черта по-нашему не понимаешь». Кое-что становится ясным. Андрея начинает колотить нервная дрожь, так что лязгают зубы. Сейчас он может с перепугу броситься, очертя голову, к двери. Беру его за шею и слегка встряхиваю. Успокаивающе подмигиваю темному силуэту, хотя понимаю, что в темноте Андрей все равно меня видеть не может. Прийдя в себя он едва слышно шепчет: — Это охранник Г-гутманиса. — Понятно. Где у вас тут диван? Андрей показывает пальцем в сторону приемной. Там же находится и комната для гостей. — Там. Кивнув, тащу Андрея в противоположную сторону. Непонятливый парень неожиданно упирается и делает решительное движение туда, где раздается бурчание охранника. — Я же вам сказал — диван там! Я едва успеваю поймать его за воротник и направить к двери. — Диван нужен не нам, а им! Слушая доносящиеся из приемной звуки, мы пробираемся к выходу. Из-за угла на пол коридора косо падает яркий луч света. Когда я, подталкивая перед собой Андрея, поворачиваюсь спиной к приемной, луч пропадает. Шумное сопение сзади подтверждает худшие опасения: резко повернувшись, вижу громоздкую темную фигуру, перегородившую дверной проем. Почувствовав, что в темной глубине коридора кто-то есть, охранник мгновенно застывает на месте. Не дожидаясь, пока он привыкнет к полумраку и разглядит нас, делаю шаг вперед и наношу два быстрых удара. В том, что огромная фигура с грохотом вытягивается на полу, никакой моей заслуги нет — уложить беспомощного, пусть и очень большого, противника, который тебя толком не видит и не может защититься, способен и ребенок. Пока я избавлялся от охранника, Андрей, одержимый стремлением вырваться из офиса, исступленно воевал с дверным замком. Не успеваю прийти к нему на помощь, как он рывком распахивает дверь, и мы выскакиваем наружу. * * * — Вот, я принес кофе. Когда мы только ехали к Андрею, я подумал, что жилище у него должно быть очень небогатым и очень чистеньким, как у одинокой старушки. Так и есть. Андрей снимает квартиру в большом панельном доме в недорогом квартале на краю Парижа. Такие дома с дюралевыми дверями в подъезде и расписанными граффити стенами можно найти в любом городе мира, поближе к окраине, а в Москве их даже искать не надо. Но в самой квартире порядок, который с порога сообщает о занудливо-пунктуальном характере хозяина. Все вычищено, надраено, разложено и прибрано. И кофе Андрей мне принес в маленькой чашке (как я любою пить этот напиток именно из тонких кофейных чашек, ведь они потому так и называются, что кофе надо пить именно из них, а не из лоханей, которые используются для чая!), подложив под чашку небольшую клетчатую салфетку. Присев на диван, так как единственное кресло в комнате занято мной, Андрей делает глоток из своей чашки к, подумав, решает завести разговор. Для начала он сообщает мне то, что мы уже успели обсудить раза два или три: — Программа запущена. Т-теперь остается ждать. Все з-зависит от того, кто ставил защиту от проникновения изв-вне. Если фантазия была небогатая, наверняка найдем пароль простым перебором. А если работал профессионал, то пойдем другим путем. Помолчав, он добавляет: — Хакерская работа не особо интересная — с-сиди и жди. Мы оба молчим. Хелле не привлек Андрея к установке защиты компьютерной сети в офисе Гутманиса. Он перестает доверять всем, и в первую очередь тем, кого могут использовать для подхода к шефу. Очень логично, очень правильно. Я сам сделал бы точно так же. — Что ты сказал? Извини, Андрей, я задумался. — Это хорошо или плохо, что я вам помогаю? Ну, начинается. Любой агент в определенный момент времени испытывает сомнения в правильности того, что он делает. Поведение его зависит от многих факторов, в том числе от устойчивости психики и от способности опекающего его сотрудника своевременно и правильно оценить ситуацию и оказать помощь. Конечно, далеко не все склонны топиться в приступе раскаяния, но кто знает, что выкинет столь экзотический тип как Андрей. — Извини, Андрей, я не понял, о чем ты? — Я о том, что я помогаю вам против Леонида Борисовича и Гутманиса. Нет-нет, поймите правильно, я их очень не люблю. Но получается, что я их как бы… Сочувственно киваю головой. — Теперь понял. Ты их как бы предаешь? Андрей благодарно кивает. Он ждет, что я ясно и убедительно объясню, в чем и почему он неправ. Нельзя обманывать эти ожидания. — Не думай об этом. Предают друзья. А ты для них — даже не противник. Так, сор под ногами. И главный вопрос ведь в другом — чтобы каждому было воздано по заслугам. Не больше и не меньше. И я постараюсь за этим проследить, будь уверен. — А что с ними будет? Вот неугомонный парень! Что ему отвечать? Что Гутманиса надо сажать лет на пятнадцать, что Хелле я бы при случае с удовольствием отправил на тот свет, а любезного Леонида Борисовича передал для расправы обманутым клиентам? — Трудно сказать наперед. С Бортновским, думаю, ничего не будет. — А с Гутманисом? — Смотря что мы сейчас найдем в его компьютере. Но в компьютере мы ничего на находим, так как перебором выяснить пароль не удается. Андрей запускает сниффер — специальную программу, которая попытается узнать пароль через сервер, то есть центральный компьютер, собственно обеспечивающий клиентам выход в Интернет. Снова тянется ожидание, которое сопровождается вздохами Андрея и несколько скрашивается новыми чашками кофе. Наконец, Андрей, встрепенувшись, подсаживается к компьютеру. — Д-добрались. Вот основные договоры Гутман иса. Вот по космосу, вот инвестиционный договор. Сбросить вам на дискету? Но мне не терпится узнать, что нам удалось найти. Бегло просмотрев материалы, откидываюсь на спинку стула. Или они изъяли всю секретную информацию, или я чего-то не понимаю. Ничего интересного в том. что я вижу, нет. Вся работа впустую. — Ну как, что там? Растерев лицо ладонями, поворачиваюсь к Андрею: — Спасибо, старик. Даже не представляешь, как ты мне помог. * * * Бортновский сидел в углу и радовался, что быстро разгоравшийся скандал его никак не касается. В центре внимания Гутманиса был Хелле, что тоже доставляло Портновскому немалое удовольствие. Рядом с ним тихо ссутулился массивный охранник с огромным синяком на левой стороне лица, который только что получил свое от шефа и надеялся, что больше к его роли в ночном происшествии в офисе возвращаться сегодня не будут. Срываясь от злости в хрип, Гутманис орал на Хелле, сидевшего в кресле у его стола: — Ты понимаешь, что это значит! Твоя задача обеспечивать мою безопасность! А здесь шляется черт знает кто! Бортновский, опустив глаза, внимательно прислушивался к происходящему в кабинете. Ему казалось странным, что, против обыкновения, сегодня крики начальника не особенно задевали Хелле. Как правило, в таких случаях он каменел, глядя в одну точку, и только опасно расширившиеся зрачки выдавали его ярость. Сегодня он скорее был погружен в размышления о том, что случилось. Дождавшись паузы, Хелле поднял глаза на шефа: — Подожди, Йозас, помнишь случай с барсеткой? Ты же сам говорил, что вокруг тебя крутились двое, когда спустило колесо. Давай разберемся. Они могли залезть в машину… При упоминании барсетки и от предложения разобраться Гутманис взвился пуще прежнего: — Не делай из меня идиота! Какая к черту барсетка! Какая кража! Ты что, хочешь сказать, что сюда залезли два негра-подростка?! Открыли сейф, а потом одним ударом уложили этого бугая?! Бугай потупился, Хелле терпеливо молчал. Дождавшись, когда Гутманис умолкнет и усядется за стол, Хелле рассудительно продолжил свою мысль: — Во-первых, ты мог ошибиться насчет этих парней. Вполне вероятно, они обычные мелкие уличные воры. Во-вторых, они могли действовать по чьему-то заказу. А снять отпечатки с ключей и подбросить их тебе — дело минутное. Гутманис резким жестом отверг все аругменты своего помощника, но промолчал. Несколько успокоившись, он поставил вопрос конкретно: — Кому это может быть нужно? Кому? Бортновский впервые задумался о том, кому действительно могло быть нужно забираться в кабинет Гутманиса. События последних дней наводили его на мысль только об одном человеке, который проявлял серьезный интерес к его шефу и который, на его взгляд, был способен забраться в офис, вскрыть сейф, уложить охранника и еще многое другое. Бортновский вскользь глянул на Хелле. Глаза обоих встретились, и Леонид понял, что их мысли совпадают. Показав взглядом, что в кабинете слишком много народа, Хелле дождался неохотного кивка шефа и жестом отпустил охранника. Поднявшемуся было Бортновскому он велел сесть на место. — Йозас, помнишь, я говорил, что русские будут проверять всех, кто принимает участие в космическом проекте? Помнишь? Так вот, насколько я знаю, в Париже уже появился человек, который очень серьезно интересуется твоими делами. Хелле ждал вопросов, но Гутманис молча смотрел на него. При всем его опыте ведения допросов, вытряхивания информации из других и утаивания ее им самим, в конфликтах с Гутманисом Хелле далеко не всегда чувствовал свое преимущество. Самое неприятное было в том, как Гутманис держал паузу. Вопросы и даже возражения оппонента далеко не всегда есть зло. Часто они отвлекают его от самого главного, заставляя концентрироваться на частностях. Между тем долгая, хорошо взятая пауза может довести собеседника до полного срыва, особенно если у него не хватает выдержки остановиться там, где этого требует логика избранной им линии поведения. «Дай противнику достаточно длинную веревку, чтобы он мог ею удавиться» — этой тактикой, сформулированной еще древними, Гутманис владел в совершенстве. Однако переиграть Хелле было трудно: он твердо знал, что и зачем говорит и где остановится. Не дождавшись реакции шефа, Хелле продолжил: