– Нужен доктор!.. – Женщина с трудом переводила дыхание. – Они принесли… они принесли… – Успокойся, Бисила, – сказал Килиан, удержавшись от искушения схватить ее за руки. – Что случилось? – Отец Рафаэль привез тяжелораненого. Тот едва может говорить, но повторяет, что он друг Эмилио. – Моего отца? – изумилась Хулия. – Но Мануэль в городе, и я не знаю, когда вернется. Давай я пойду… – Я с тобой, – вызвался Килиан. Они почти бегом пересекли двор, отделявший дом от больницы. Отец Рафаэль стоял на ступенях. Он постарел, полысел и двигался с трудом. На его белом костюме виднелись следы крови. – Что случилось, падре? – взволнованно спросила Хулия. – Я возвращался из города и обнаружил беднягу у дороги. Моей первой мыслью было отвезти его в Санта-Исабель, но он все время твердил: «Доктор Мануэль из Сампаки… Эмилио…» Так что я привез его сюда и попросил Бисилу сбегать за доктором. – Но его нет, и я не знаю, когда он вернется, – растерялась Хулия. – Даже не знаю, правильно ли было везти его сюда, дитя мое. Его зовут Густаво – это единственное, что я сумел от него добиться. – Густаво?! – горестно воскликнула Хулия. – Ах, боже мой! Килиан вспомнил спор в казино. – Его арестовали месяц назад и увезли в тюрьму «Черный пляж», – сообщила Хулия священнику. – Спасибо вам, падре. И, пожалуйста, ничего не говорите Гарусу. Ему не понравится, что мы заботимся о человеке не с нашей плантации. – Прошу прощения, мне пора, – вместо ответа сказал Рафаэль. – Мне нужно отслужить мессу в Сарагосе. Когда пробьет час – пришлите мне весточку. – Да… и вот еще что, падре: когда будете уезжать, скажите Иеремии или Вальдо, чтобы сообщили Димасу, что Густаво здесь. Они знают, как его найти. Густаво разместили на кровати в дальнем углу, отделив занавеской, прикрепленной к стене. На мужчине места живого не было. На переносице держались разбитые очки с квадратными стеклам. Со слезами на глазах Хулия наклонилась к нему. – Густаво, ты меня слышишь? Я дочь Эмилио. Мужчина застонал. – Не волнуйся, мы о тебе позаботимся. Ты поправишься, обещаю. – Она отступила и вздохнула: – Что делать, что делать? Мануэль-то в городе! Подошла Бисила. – Сейчас мы его разденем и продезинфицируем раны. Можете посидеть с ним рядом, успокоить его. Побледневшая Хулия старалась не смотреть на растерзанное тело, даже Килиану было страшно, но Бисила промывала раны очень аккуратно, и все время что-то говорила на буби нежным голосом. Это помогало – Густаво даже попробовал улыбнуться. – Как жаль, что я не понимаю вашего языка, – признался Килиан. – Ты наверняка сказала что-то особенное. Бисила подняла на него сияющий взгляд. – Я сказала, что он выглядит настолько ужасно, что духи не захотят его принять. А когда я закончу, он будет красавчиком и не захочет отсюда уходить. – Он выживет? – Ему потребуется время, чтобы прийти в норму. Но я не обнаружила ни одной опасной раны. – Кто это сделал, Густаво? – спросила Хулия. – Обычно на обочину выбрасывают заключенных… как мусор, – покачала головой Бисила. – Если ты выживешь, придется оставить идею об освободительном движении. – Слова Хулии заставили Густаво застонать сильнее. – Но как такое могло случиться? – не понимал Килиан. – Он свободный человек… Бисила хмыкнула, и он посмотрел на нее с недоумением. – Тебя это удивляет? – спросила Хулия. – Отец негодует, что даже испанское правительство не может договориться. С одной стороны – наш министр иностранных дел Фернандо Мария де Кастиэлья, который считает, что колонии нужно постепенно привести к независимости. С другой те, кто поддерживают Карреро Бланко, – они выступают за жесткую колониальную политику и полный контроль над местными лидерами. – Боюсь, наш губернатор именно к этой партии и примыкает, – иронично заметила Бисила. – Госпожа, ты тут? Мне пора идти! – донесся голос Обы. Хулия поднялась. – Извините, придется вам справляться без меня. После ее ухода Килиан и Бисила некоторое время молчали. Впервые в жизни они остались наедине, и оба не знали, что сказать. Густаво забылся сном, в присутствии Килиана надобности не было, но он не собирался уходить, а Бисила не прогоняла. – Ты отлично справилась! – наконец сказал он. – Я в восхищении. – Ну, смыть кровь и наложить швы не так уж сложно… А ты молодец, проявил сочувствие. – Каждый бы так поступил. – Нет, – резко ответила она. – Не каждый. Килиану стало стыдно. Насколько он честен? Если бы кто-то другой, а не Бисила, занимался избитым Густаво, стал бы он сидеть тут? – Пусть отдыхает, – сказала Бисила. – Я присмотрю за ним, пока доктор не приедет. Тебе надо умыться. – Она указала на руки Килиана, испачканные кровью. – Он помогал переворачивать Густаво. – Нельзя идти в сушильню в таком виде. Ты похож на мясника. Она провела его в санитарную комнату, оба вымыли руки и лицо, потом она взяла полотенце и поднесла уголок к его лицу. – Еще несколько пятнышек осталось, сейчас сотру. Килиан закрыл глаза, борясь с искушением обнять ее. Он был уверен, что она не станет противиться – слишком долго удаляла пятнышки с его лица. Внутренний голос твердил, что она замужем и у нее есть ребенок, но влечение было сильнее здравого смысла. – Вот так, – произнесла Бисила, и он ощутил ее дыхание на своей груди. – Но рубашку придется сменить. – Бисила, ты здесь? Она вздрогнула. – Масса Мануэль… Да, доктор! Сейчас подойду. Мануэль стоял рядом с незнакомым темнокожим мужчиной. – Привет, Килиан. – Он пожал ему руку. – С возвращением. Я уже знаю, что произошло, – Хулия рассказала. Вальдо примчался в город и разыскал меня. – Он показал на мужчину. – Это Димас, брат Густаво. Он работает на плантации «Констансия», это недалеко от нас, и мы за ним заскочили. – Как он? – спросил мужчина. – Спит. Думаю, он поправится, – сообщила Бисила. Димас выдохнул. – Пойдем, я посмотрю его, – Мануэль повел мужчину за собой. Когда Килиан уходил, Бисила подарила ему долгий прощальный взгляд. Он слегка покачал головой, его сердце билось в смятении. Бисила пришла на двор под предлогом проведать отца – отличный повод увидеть Килиана. При мысли о нем сердце билось сильнее. Так продолжалось уже… сколько? Пять лет? Нет, первое воспоминание о Килиане связано с ее свадьбой. Ей тогда было всего пятнадцать, и он спросил, отчего она такая грустная. Она не любила Моей, а Килиан был «белым человеком» – недоступным. И «недоступный белый человек» не просто пришел поздравить ее с днем свадьбы – она поняла, что понравилась ему. В Сампаке она осваивала профессию медсестры. И, конечно, не упускала возможности увидеть Килиана. В ее представлении он был похож на бога. У него были короткие темные волосы с медным отливом и выразительные зеленые глаза. Вокруг глаз разбегались морщинки, потому что он часто улыбался. Улыбка была искренней. Его сильные руки, привычные к тяжелому труду, летали в воздухе, когда он что-то рассказывал, и у него была привычка тереть переносицу. Иногда его лицо становилось мечтательным, и Бисила подумала, что в такие минуты дух Килиана странствует где-то в ином мире, выстраивая незримые мостки между земным и небесным. Несмотря на молодость, Бисила осознавала, что никогда не сможет попасть в его мир. Возможно, они даже никогда не поговорят. Он был белым красавцем, который приехал на остров, чтобы заработать, и однажды он вернется на родину, к семье. А она – чернокожая девушка, родившаяся в деревне на этом острове. С момента рождения ее судьба была предрешена: как бы она ни стремилась учиться, она выйдет замуж и будет рожать детей. Впрочем, если ей повезет, она сможет закрепиться на работе, и эта мысль ее немного утешала. Она вышла замуж за Моей, но детей у них долго не было. Это дало ей возможность работать в больнице, так что отчасти ее мечты сбылись. Она жила с Моей в семейном бараке и просто терпела своего мужа. Ей повезло держать Килиана за руку, когда умер его отец. А потом повезло еще больше, когда заболел сам Килиан (пусть духи не услышат ее мысли!). В отсутствие Килиана она приходила в отчаяние, думая о том, что больше его не увидит. Моей был хорошим мужем, тут ей повезло. По крайней мере, он не бил ее и не ругал, когда она пропадала на работе или уходила в деревню на несколько дней. Он мечтал, что она подарит ему сына. По правде сказать, она сама оттягивала беременность – пила кое-какие травы. Она боялась, что ребенок навеки привяжет ее к Моей. Но когда Килиан уехал и о нем ничего не было слышно, она решила зажить обычной жизнью, похоронить свои собственные мечты. Да разве ее мечты могли осуществиться? Рождение ребенка подарило ей счастье и душевный покой, и вдруг Килиан появился на празднике крещения… С тех пор и дня не проходило, чтобы они не сталкивались на улице. И Бисила знала точно: он разделяет ее чувства. Килиан зачастил в больницу, жалуясь на то и на это, хотя был совершенно здоров. Бисила приняла его игру – измеряла температуру, смотрела горло, смазывала зеленкой порезы, неизбежные на работе. Она возносила духам слова благодарности за эти короткие встречи. Дома она ссылалась на усталость после тяжелого дня, да к тому же нужно было заниматься Инико, – и это позволяло ей держать Моей подальше. Засыпая, она считала минуты до следующего дня, чтобы увидеть любимого. Бисила поздоровалась с отцом и Симоном, но о Килиане, не увидев его, справляться, конечно, не стала. Побродила немного, якобы разминая ноги, а потом заторопилась на работу. Она решила пройтись мимо дома, где жил Килиан, и вдруг застыла как вкопанная: по ступенькам поднималась Сад в облегающем бирюзовом платье и туфельках на каблуках; ее длинные волосы были стянуты на затылке в хвост. Нетрудно было догадаться, к кому она идет. Глаза Бисилы наполнились слезами. Ей давно уже стоило унять свои фантазии! На самом-то деле, тщетно пыталась утешить она себя, на самом-то деле Килиан – холостяк, а она – замужняя женщина. Килиан имеет полное право наслаждаться женским обществом, тем более что их отношения с Сад давно уже длятся, ей ли не знать! И ради чего он должен порвать с этой красоткой, о которой всякое говорят? Ради пары улыбок и редких встреч на территории больницы?