— Почему тогда ты раньше их не показал? Полина прекратила делать вообще все и смотрела на меня со все растущим подозрением. — Потому что с порванными каналами их делать нельзя. Ты же не будешь играть гаммы со сломанными пальцами? И толку не будет, и доломать можешь. — Скепсис из ее взгляда уходил, но медленно. Пришлось добавить: — Ермолина, даже если тебе будет казаться, что я издеваюсь, назначая то или иное упражнение, рано или поздно поймешь, что это не так. И вообще, ты чего остановилась? У тебя поток маны до левой пятки не дошел, рассеялся на уровне колена. Думаешь, я не слежу? Она вздохнула и продолжила. Я же посмотрел на пельмени и решил, что их пора выуживать: переваренный пельмень — испорченный пельмень, его вкус уже ничем не исправить. А эти как раз портить не хочется, они очень приличные, не зря их Анна Михайловна посоветовала. Пельмени я разложил на две тарелки, потому что изначально готовил и на Полину, слишком уж она выглядела голодной и злой. А злой маг — опасный маг, даже если он почти ничего не умеет. Что Полина и подтвердила, едва я успел про это подумать. — Ой, — испуганно сказала она, когда с кончика ее пальца сорвался сгусток сырой силы и попытался прожечь наш кухонный стол. Поскольку я был начеку, то поймал прямо над столешницей и развеял, после чего сказал: — Внимательней надо быть, а то сожжешь здесь все. Мама будет недовольна. Решит, что мы химические опыты без нее проводили. — Это же был файербол? — счастливо спросила Полина. — Это не был файербол. Это твои кривые руки выпустили неоформившуюся магию, — пояснил я. — Почему я постоянно говорю про контроль? Потому что без него учиться магии нельзя. Сейчас я даже жалел, что самый действенный способ по воспитанию мага, который использовал Айлинг, мне недоступен. Но физические наказания здесь не в ходу, поэтому даже самая легкая порка будет воспринята как покушение на личность. — То есть я могу кого–то убить? — У тебя не так много силы, чтобы убить. Поджечь разве что, — снисходительно пояснил я. — Ладно, Еромолина, делай перерыв, будем есть. В этот раз никаких возмущений моим командным тоном не последовало, приказ был выполнен быстро, четко и со всем усердием. Такая бы точность — да в нужном направлении. Глава 24 Признаться, открывал автоклав я с некоторым страхом: с Илинель сталось бы либо переврать, либо намеренно ввести в заблуждение, причем даже из корыстных побуждений, а просто потому, что может. — Ну что? — хриплым от волнения голосом спросил Серый. Я вытащил пластину. На первый взгляд, она выглядела неплохо: ровная поверхность, однородная прозрачность, приличный размер. Руки почти не дрожали, когда я лезвием отхватил кусочек, а потом порезал его на несколько небольших кристаллов, достаточных для того, чтобы поместить их в принесенный артефакт, в место, предназначенное для накопителя. — Сейчас узнаем, — сказал я больше для себя, чем отвечая на вопрос Серого. Заряжал я недолго, только чтобы проверить. Кристалл заряд брал легко и так же легко его отдавал, будучи установлен в артефакт. Ни задержек, ни сбоев. Ровный поток нужной мощности, подстраивающийся под артефакт. Неужели получилось? — Ну что? — нетерпеливо повторил Серый. — Стоит как родной, Серега, — радостно ответил я. — Сейчас настрогаем помельче — и можно пускать в продажу. Глаза Серого засияли, но не радостью, а жадностью. — Зачем помельче? Один крупный стоит куда дороже десяти мелких, которые из него можно сделать. — Кому ты его продашь? Наши клиенты — мелкие безденежные маги, так? Ища покупателя на крупный кристалл, спалишься быстрее, чем на десятке мелких. Нет, при заказе можно и крупный оставить на продажу. Но только при заказе, понял? Я любовно подбросил на ладони несколько кристалликов. Все, пошел процесс, теперь и деньги будут, и накопители, которых так не хватало мне самому. — Может, не сразу в продажу, а потестируем недельку–другую? — проявил осторожность Серый. — Тестируй, — согласился я. — Но я тебе сразу могу сказать, что с ними все будет как надо. Это же видно. — Я взял двумя пальцами небольшой кристаллик и повертел у Серого перед носом. — Чистые, ровные, без наслаиваний и вкраплений. Держат магию куда лучше природных. Результат многолетних исследований. Странно, что здесь до этого не дошли — мир–то технический, кристаллы выращивают. Казалось бы — поэспериментируй, подбери заклинания и условия — и на выходе получишь идеальный продукт, но нет. Говорил я чисто для красного словца, потому что с кристаллами эксперименты проводили, материалы, о чем я находил в открытом доступе. Но синтетические были признаны неперспективными, потому что магию не принимали. Совсем. Так что дело было в магической составляющей, полученной в моем старом мире, а ее экспериментально можно выводить бесконечно. Скорее всего, она плод многолетних расчетов и исследований, доставшийся мне, можно сказать, ценой моей собственной жизни. По мне, плата совершенно недостаточная, а значит, нужно обдумать, что стрясти с Дамиана. Я опять вспомнил, слова Айлинга о том, что этот мир — теперь мой до конца жизни, и не удержал грустного вздоха. — Что–то не так? — всполошился Серый, который сейчас тоже пристально изучал один из кристалликов. — Это я о своем. — Проблемы с девочками? — почему–то предположил он. — Смотря что ты под проблемами понимаешь, — ответил я. Потому что часть моих проблем была точно связана с девочками, точнее, с одной конкретной, которая вбила себе в голову, что сможет переговорить во сне с сестрой так, что та не поймет, что это не сон, и теперь донимала меня требованиями показать ей практику снохождения. При таких вводных давать ей требуемое было неразумно, я отговаривался тем, что она не готова, не уточняя, что неготовность не физическая, а психологическая. Впрочем, уверен, она мне это все равно припомнит. Но сейчас появилось, чем ее занять на пару недель. — Помочь советом? Жест был почти дружеский, но я от смешка не удержался. — Советом я и сам помочь могу. Женщины, знаешь ли, во всех мирах одинаковые. — Не уверен, — хохотнул теперь уже он. — У кого–то щупальца вместо рук, у кого–то хвост вместо ног. Разнообразие, короче. — Это внешнее. А я говорю про внутреннее, — отмахнулся я. — Если ты собрался тестировать, будем загружать следующую партию? — Разумеется, — тут же ответил Серый. — Может, одной партии для теста не хватит. Ты много забираешь? Я отобрал с десяток мелких, на самые срочные нужды, остальное подвинул к Серому. После чего занялся автоклавом, который на этот раз усиливал не отдельными заклинаниями, а комплексом, привязанным к артефакту, в который ушел один из накопителей. — Зарядишь? — уточнил я у Серого. — Потом присоединишь и следить не нужно будет. Он кивнул и взял протянутый артефакт, а я перешел к процессу загрузки автоклава с затравочной пластиной, ингредиентами и заклинанием, носителем которого в этом мире был только я, что гарантировало полную тайну производства. — Все. Встречаемся теперь, когда что–то определится, — решил я и двинулся к выходу. — Ярослав, подожди. А что с моим ученичеством? — Ты не говорил, что решил, — обреченно ответил я, испытывая огромное желание сбежать. Но делать это нужно было до ответа, да и вообще притвориться, что ничего не услышал и быстро делать ноги. Опыт с Полиной показал, что наставник из меня так себе и что моих нервов не хватает даже на одну ученицу. Мелкую, для которой я авторитет. А что будет со взрослым магом, для которого я выгляжу как несовершеннолетний пацан? — Что там нужно говорить? — решительно сказал Серый. Теперь у меня поводов вздыхать появилось куда больше, но отказывать я не стал — как–никак обещал взять, если надумает. Через пару минут учеников у меня стало в два раза больше. Школу, что ли, открыть? И грести деньги уже на этом. Тоже вариант, если с накопителями не прокатит. — Что ж, — я встал за спиной Серого и положил руки ему на плечи. — Начнем. С ним оказалось куда сложнее работать, чем с Полиной. Может, возраст сказывался, может, внутреннее сопротивление Серого, который считал себя уже состоявшимся магом, но сканирование у него получилось только через два часа, и все это время я вынужденно сидел с ним. К концу занятия мы оба были вымотанные, потные и злые. Но стоило получиться — и Серый уже засиял, как золотая коронка на зубах у некоторых народностей. — На сегодня все, — решил я. — Отрабатываешь пока сканирование. Пробуешь не только на себе, но и на других. Принцип такой же. Только я подошел к двери, как в нее позвонили. Посмотрел на Серого, тот знаком показал, что сам в недоумении и никого не ждет, поэтому меня отстранил и открыл сам. За дверью оказалась запомнившаяся мне соседка. Была она в замызганном домашнем халатике и с тарелкой, прикрытой полотенцем, и от этого выглядела почему–то гораздо грознее. — Сереженька, а где Инночка? — спросила она, заглядывая магу под руку. — Что–то я ее давно не видела. Такая приятная девушка. — Работы у нее много, Вера Павловна, там и ночует, — мрачно ответил Серый. — Вот ведь бедолага, — фальшиво посочувствовала она. — А я ей по–соседски пирожки принесла, а то ведь худенькая она у тебя, не приведи господи, надсадится над этой клятой работе. Ты уж проследи, Сереженька, в твоих интересах. А когда говоришь, она появится? — Ох, не знаю, Вера Павловна, — ответил Серый, недружелюбно на меня покосившись. — Неужто поссорились? — охнула соседка. — Ты мне телефончиик ейный дай, я вас вмиг помирю. — Инна не любит, когда дают ее телефон, — отрезал Серый. — Тогда расскажи, где она работает, я ей пирожки отнесу, — не сдавалась Вера Павловна. — Я ей сам передам. — Серый жестом фокусника извлек у соседки из рук тарелку. — Спасибо вам огромное за заботу. После чего захлопнул дверь и зло оскалился. — Доволен, да? Натравил соседку. — Зато ты теперь при пирожках — усмехнулся я. Сканирование показало, что соседка перед дверью стоять не стала, ушла к себе, а значит путь свободен. — Все, теперь я уже точно ушел. Выскочил я на улицу быстро, чтобы у Серого не появилось соблазна опять меня ради какой–то ерунды задержать. Я и без того у него засиделся — пора было проведать первую ученицу. К Полине я заходить не стал. Дело было к вечеру, кто–то из ее родителей наверняка уже был дома, а они относились ко мне слишком доброжелательно, считая почти членом семьи. Мне казалось, что искать жениха четырнадцатилетней дочери по меньшей мере странно, но еще страннее одобрять в этой роли меня — ведь я по местным меркам пока самый настоящий неудачник. И тем не менее Полинина мама всегда пыталась меня накормить, а папа — усадить за игру в шахматы. Против поесть я ничего не имел, но это совмещалось с таким количеством вопросов, что Полинины родители наверняка уже знали про меня больше, чем я сам. В разведке бы им работать — такие таланты пропадают. Поэтому я позвонил, когда уже почти подходил к ее дому, и попросил спуститься. — Зачем? — сразу спросила Полина.