Сердцебиение восстанавливалось. Я недоверчиво глянула на женщину, а она тут же вцепилась гипнотическим взглядом в мои глаза. – Теперь можно и познакомиться. Меня зовут Берта Ничи. Зови меня просто Берта. Это, – она показала рукой на остальных людей, – мои друзья. И твои теперь тоже. Я сцепила зубы, внимательно смотрела на Берту и испуганно пробормотала: – Вы меня похитили. Женщина облизнула пухлые губы, сложила пальцы в замок и ответила: – Всё не совсем так. Ты это скоро поймёшь. Мы спасли тебя. – Где Юнона? Что с ней? – По нашим сведениям, с твоей сестрой всё в порядке, – спокойно отвечала Берта. – Почему я в больнице? – О, это непростая больничная палата. У тебя сейчас тяжёлый период адаптации. Его нужно провести под наблюдением. – Адаптации к чему? – осторожно спросила я. – Отец слишком долго держал тебя на препаратах. Нужно привыкнуть жить без них. Волосы на затылке встали дыбом. Я прижала ладонь ко рту, и очередная волна страха разлилась по груди. – Сколько я уже без таблеток?.. – Вторые сутки. Я всхлипнула и зажмурилась. – Из-за этого… Только что. Это случилось из-за отсутствия препарата в крови! Женщина по-доброму хохотнула, подсела ближе и снисходительно заговорила, поглаживая меня по плечу: – Вовсе нет. Через несколько дней ты почувствуешь себя удивительно живой. Вот увидишь! Я нахмурила брови, всё ещё прислушиваясь к телу. Но ничего не происходило. Однако, недоверие никуда не делось. – Откуда вы это знаете? – О, я много чего знаю, Агата. И очень хочу рассказать тебе. Не обещаю, что мой рассказ тебе понравится. Но ты должна будешь выслушать до конца. Незнакомцы о чем-то перешептывались. Один из них казался мне подозрительно знакомым. Высокий молодой парень со светлыми волосами и короткой стрижкой. Мне казалось, что он поглядывает на меня с опаской. А когда мы встречались глазами, он их тут же отводил. Второй был старше и явно имел азиатские корни. Раскосые глубоко посаженные глаза глядели на меня с жутким холодом. Иногда он водил рукой по коротким чёрным волосам, будто о чём-то размышлял. Берта продолжила: – Для начала познакомься. Это Йонг, – она указала на азиата, – а это – Крис. Парни кивнули. – Йонг будет тебя всему учить. А Крис, если нужно, ему поможет. Но сначала тебе нужно ещё немного поспать. Только сейчас я заметила, что в руках Йонг держал шприц. Я прижалась лопатками к холодному металлическому изголовью кровати и испуганно выпалила: – Нет! Не нужно мне ничего колоть! Йонг и бровью не повел. Он подошел ближе, но Берта остановила его ладонью. – Агата, это просто снотворное. Тебе нужно его принять, чтобы организм спокойнее перенёс повышение температуры. Я удивленно округлила глаза. – Есть в тебе одна особенность, – Берта тяжело вздохнула и запнулась, будто подбирала слова. – Если честно, странно говорить об этом в таком осознанном возрасте. Но раз уж твой отец не удосужился… Почему-то сердце провалилось в пятки. Мне казалось, что сейчас мне назовут страшный диагноз, с которым не живут. Что я здесь ради научных опытов, потому что мой случай единственный и неизлечимый. Но Берта сказала совсем другое: – Есть обыкновенные люди. Такие как Юнона или я. Самые обычные. Живём со стандартной температурой тридцать шесть и шесть. И ничего такого не умеем, – Берта понизила голос и сделала глубокий вдох, словно набиралась смелости. – А есть ты. Эксперимент. Успешный генетический опыт. Твой организм приспособлен к таким условиям, которые не перенесет обычный человек. А ещё у тебя есть способности. Нам, конечно, предстоит их изучить. Но всё же. Я нахмурила брови и замотала головой. – Вы несёте какую-то чушь. Берта мягко улыбнулась. – Я и не ждала, что ты поверишь. Твой отец очень постарался, чтобы огородить тебя. Не могу ему сказать за это спасибо. Я нервно хохотнула. – Если это какой-то розыгрыш, а вы решили поиграть в Хогвартс, шутка не удалась. Отпустите меня. Я хочу домой. Берта бросила короткий взгляд на Йонга и кивнула ему. И тот без слов подошел к прикроватной тумбе, достал из ящика спирт с ватой и приготовился колоть мне снотворное. В животе снова ожил ледяной ужас. Я проглотила подступающий ком и прошептала: – Вы психи. Сил сопротивляться уколу не было. Слёзы выступили на глаза. Берта посмотрела на меня с глубоким сочувствием. – Ох, милая. Как же тебе запудрили мозги… Йонг поднес иглу к плечу, я зажмурилась. Укол, легкая жгучая боль. Я открыла глаза и вытерла влажной от пота ладонью слёзы. – Скоро ты уснёшь. А когда проснёшься, мы предоставим тебе все доказательства. Я прикусила губу и покорно легла на подушку. Берта по-матерински погладила меня по плечу, а затем вышла из палаты вместе с парнями. Чувства захлестнули ноющее сердце. Сдерживать слёзы не было смысла. Наверняка, отец сейчас сходит с ума от ужаса. Ну, ничего. Долго они меня здесь держать не смогут. Юнона точно подняла на уши всю полицию. Скоро меня найдут, а этих ненормальных надолго упекут в психушку, а ещё лучше – в самый дальний угол Момбасы. Думать становилось всё сложнее. Приятный туман опустился на сознание, и вдруг стало легче. Мысли понеслись куда-то далеко. И я забылась спокойным крепким сном. * * * Мне ничего не снилось. Проснулась я от того, что кто-то настойчиво тряс моё плечо. Это возмущало и тревожило одновременно. Какого чёрта?.. Мне хотелось ещё поспать… И постель была необычно мягкая и уютная. Веки казались такими тяжёлыми, что открыть глаза становилось непосильной задачей. Однако, в теле чувствовалась невиданная бодрость. Как будто впервые в жизни мне удалось хорошо выспаться. Никогда раньше я еще не чувствовала себя настолько здоровой. И я бы с удовольствием продолжила спать, если бы проклятая рука не продолжала меня трясти. Поэтому, собрав волю в кулак, недовольно поморщилась и посмотрела на того, кто посмел потревожить сладкий сон. На меня глядел Йонг. Память стала молниеносно воскрешать события. Я охнула, резко встала, оттолкнула парня и закричала во всю глотку: – Помогите! Кто-нибудь! Спасите! Йонг закатил глаза и сложил руки на груди. – Ну и зачем ты орёшь? – холодно спросил он. От его ледяного тона по коже побежали мурашки. – Зачем ты пришёл? Что ты хочешь со мной сделать? – Хотел проводить тебя на обед. Можешь поорать, конечно, – он развёл руками, – но мне плевать. Я проглотила подкативший к горлу ужас и глупо уставилась на него. Его холодное безразличие выбило меня из колеи. – Если ты прекратила истерить, будь добра, приведи себя в порядок и выходи. На стуле чистая одежда. Вон там, – он указал рукой на дверь слева, – уборная. Выход, я надеюсь, ты уже видела. Ждать долго не буду. Даю десять минут. И просто вышел, хлопнув дверью. Я выдохнула и вдруг поняла, как сильно хочу есть. Желудок слегка заныл. Подниматься с кровати оказалось сложнее, чем я думала. При резких движениях суставы обжигало и выкручивало, будто кто-то их поджёг. Кривясь и ойкая, я дошла до стула. Одежда была не моя. Мне дали серый бесформенный свитер и какие-то старые джинсы. Я поморщилась, но делать нечего. Не оставаться же в больничном халате, от которого несло старой ветошью и какими-то лекарствами. В маленькой ванной комнате пахло химикатами. Стены были белыми, как и в моей палате. Этот больничный цвет меня порядком утомлял. Я глянула в зеркало. Чего и следовало ожидать: от долгого лежания прическа походила на львиную гриву, а не привычные аккуратные кудряшки. Так не пойдёт. Ничего страшного не случится, если этот угрюмый Йонг подождёт немного дольше. Потому что, если не приму душ, и шагу из этой палаты не сделаю. Когда все процедуры были закончены, я ещё раз осмотрела палату. И только сейчас поняла, что в ней нет окон. Наверное, чтобы я не поняла, где именно мы находимся. Тяжело вздохнув, вышла в коридор и осмотрелась по сторонам. Йонг даже на меня не глянул. Помещение явно было немаленьким. Моя палата находилась в самом конце коридора, а он тянулся метров на тридцать. Стены оказались окрашены в тот же отвратительный стерильный белый. Вдоль них кое-где стояли комнатные цветы, которые были призваны добавить немного уюта. Но этого всё равно недостаточно. Такому унылому месту даже яркие краски не помогут.