– Так точно, Ваше Королевское Высочество. Вызовы и Призывы очень непредсказуемая Школа. – Мда… Человек предполагает, а Боги располагают. В Храм не поехал, а всё едино… Мы же с ним вместе были. Совещались. Вдруг раздались такие прелестные звуки! Я с другой стороны стола сидел, пока обошёл, уже всё закончилось. Мариана сидела спокойно и "держала лицо". Её отношение к рассказу выдала только слезинка, блеснувшая в уголке глаза. – Мои глубочайшие соболезнования, Ваше Величество. Королева смахнула слезинку. – Да, Стах, мы с детьми осиротели. Но жизнь не стоит на месте, надо, невзирая ни на что, жить дальше. Торан продолжил рассказ: – Лагоз хоть в окно посмотрел, а моя жена, раз в кои веки, решила побыть первой особой на молебне. Я ей запретил ехать, коли ни короля, ни королевы не будет, но она не послушала. Взяла наших девочек и поехала в Храм. – Мои глубочайшие соболезнования, Ваше Королевское Высочество. – У меня сердце кровью обливается от горя, Мариана, как узнала, в обморок упала. Но мы держимся и не подаём виду. Знаешь почему? Государственные соображения! Теперь выслушай меня и хорошенько подумай. Хорошенько! Понятно? – Так точно, Ваше Королевское Высочество. – Страна устала от потрясений. Два бунта и смерть короля в течении одного года. Это слишком много. Третья смута и вторая смерть главы государства – это уже предел. Я заменяю брата. Теперь я Лагоз, и я король. Мариана моя жена. Дети брата, Лагоз и Мариана, – мои дети. С этого мига ты должен титуловать меня "величеством", никому не открывать моего прошлого имени и принести мне присягу, как сюзерену. – Торжественно обещаю и клянусь, Ваше Королевское Высочество, ни словом, ни взглядом, ни действием, ни намёком не раскрывать этой тайны. Нижайше прошу прощения, однако Тихие приносят присягу раз в жизни, и я её уже принёс леди Лауре. Что касается королевского титула, то боюсь, я не смогу титуловать вас таким образом. Ещё раз великодушно прошу простить меня. – Граф дю Гоуи в полдень сгорел в Храме вместе с остальными. Ты уже архимаг, а архимагу положен генеральский чин. Не упрямься и завтра проснёшься графом и генералом. Ты последний. Все остальные, знающие тайну, уже признали меня Лагозом и своим королём. – Ваше Королевское Высочество, я не торгую своей верностью. Ещё летом ваш отец изволил мне сказать, что верность – как беременность, она или есть, или её нет. И что нельзя быть верным наполовину. Моя верность отдана раз и навсегда вашему брату и отчасти леди Лауре. – Тогда в отставку! Со всех постов! И в опалу! Без права возвращения в столицу! – Подчиняюсь, Ваше Королевское Высочество. – Ты всего лишь подчиняешься?! Кем ты себя возомнил?! Вон из рыцарей Ордена Золотой Саламандры! И… И… Запрещаю носить королевские мундиры, ордена и прочие награды! – Ваше Королевское Высочество, отставить из Ордена и запретить носить мундир, это ваше право. Но ордена и награды мне Государи жаловали, не вам их отнимать. – Да я тебя!.. Королева встала и властно приказала: – Прекратите немедленно! Наседаете друг на друга, как петухи на деревенской улице! Мужчины! Только задень ваше ретивое, думать, сразу перестаёте! Лагоз! Сядь и успокойся. Стах слушай меня. Тебе давно было разрешено титуловать обоих братьев "милостью". Приказываю – отныне титулуй только так и никак иначе. Клятву твою мы услышали, приняли и благодарны за неё. Служить тебе на твоих постах, без признания сложившейся ситуации, действительно невместно. Ты уходишь в бессрочный отпуск от всех должностей. Сегодня же отправляешься в своё баронство без права появления в столице. Пока на один год. Когда соберёшься вернуться, напиши мне лично, я подумаю. Бывший Торан, а ныне Лагоз, смахнул пот со лба и недовольно кивнул: – Ладно, я согласен. – Я ещё не закончила, – резко заявила королева. – Мундиры и награды мы тебе, конечно, оставляем. Пенсион ты не выслужил, однако получишь. Пятьсот дукатов в год. Присылать их будут в твою башню по третям года. Все привилегии, данные моим мужем, остаются. Обещаю, заботиться о твоих родителях и брате. Из столицы уезжай сегодня же. Без заезда куда-либо. Сразу, как только выйдешь из Дворца. Я дам тебе свою карету. Вещи из дворцовой квартиры пусть заберут твои слуги. Их пропустят и препятствовать не будут. – Ваше Величество, мне надо заехать в Храм, поклониться… – Я поняла. Сейчас он оцеплен, но тебя пропустят. – Премного благодарен, Ваше Величество. – Я помню, что тебе жизнью обязан. Теперь считай, долг закрыт. – Так точно, Ваша Милость. Теперь буду помнить, что долгов между нами не осталось. – Говорю же – мужчины! – презрительно бросила Мариана. – Только о своей гордыне думаете. А что случится завтра, в расчёт не берёте. Ведь коли что плохое произойдёт, каково одному у другого помощи просить будет? Вы о том не подумали? Лагоз молчи. А ты, Стах, теперь иди, пока вы вновь друг другу резких слов не наговорили. И не дай тебе боги, на собственной шкуре понять, каково сейчас мне. Хочется выть, а приходится улыбаться. Да ещё и промеж вас вставать, чтобы между собой не сцепились. Да! Для всех других вы разругались потому, что ты заявил: "Я же говорил!", а королю и без тебя сегодня многое пришлось пережить. Вот он и разгневался. Всё! Теперь уже точно уходи. Дворец В эту ночь во Дворце многих мучила бессонница. Служители, потерявшие своих близких или хороших знакомых, поминали их. Здесь все знали друг друга, случалось и соперничали, но только среди своих. Пришлые тут почти не приживались. Некоторые сегодня, после принесения обета в дворцовой часовне, получили серьёзные поощрения и просчитывали открывающиеся перспективы. Против обыкновения придворных дежурило ровно столько, сколько положено по штату. Все остальные поняли, что сейчас не время "ловить случай" и попрятались по домам. Многие уже знали, как за неосторожные слова "я же говорил" был снят со всех постов и отправлен в опалу любимчик короля барон Тихий. Его не жалко – быстро взлетел, больно упал, а вот себя поберечь надо. Некоторые, тоже принёсшие обет в часовне, подозревали иную причину отставки, но их уста Боги закрыли клятвой молчания. Принц и великий герцог Торан перебирал в памяти содержимое документов, найденных в кабинете покойного брата. Тот оставил дела в полном порядке – отдельно список решаемых вопросов, отдельно законченных дел. Реестр наиболее важных источников бюджетных поступлений, характеристики на самых значимых людей государства. Всё это Торан приблизительно помнил, но вот какие акценты ставил Лагоз, было полезно прочитать. Людей, знавших о подмене, оказалось меньше двух десятков. После присяги и клятвы Богам, сдобренных толикой материальных благ и приправленных продвижением в чинах, за раскрытие тайны можно не опасаться. Однако на столь благостном фоне бросалось в глаза единственное тёмное пятно – барон Тихий. Юноша стремительно сделавший карьеру, и спокойно отказавшийся от неё. Торан ругал себя за горячность, из-за которой разговор ушёл куда-то не туда. Но выбесил мальчишка, разговаривающий с ним как равный… Хорошо Мариана вмешалась. Он потерял всю семью, она осталась без мужа, возможно им удастся отогреть друг друга… Посмотрим. А Тихий пусть пока посидит в своей глухомани, да поймёт чего лишился. Потом, виляя хвостом, сам прибежит просить прощения. Получит его, конечно. Архимагами не разбрасываются. Но условия будут жёсткие. Щенок! "Я не торгую своей верностью!" Вот и сиди на своём болоте! А как приползёшь, да покланяешься в ноги, на год-другой отправишься в Колонии. Обер-прокурором. Почистишь там конюшни, нюхнёшь управленческой грязи, тогда поймёшь, что такое верность и где она нужна. Далее пошли мысли о погибшей семье. Комом в горле поднялась ненависть к покойной жене. До слёз было жалко дочерей. В голове мелькали вопросы о разном. Но всё же сон принял новозванного короля в свои спокойные объятия. Королева долго не ложилась. Думы, расчёты, прикидки как правильно, а как нельзя делать. Надо вызывать отца, пусть поможет, часть забот возьмёт на себя. Торан плохая альтернатива Лагозу, но лучше, чем Регентский Совет. Там её роль была бы маленькой, чисто номинальной. С мужем, если удастся протянуть хотя бы два-три года, можно укрепить свои позиции, а затем стать единоличной Регентшей с консультативным Советом. Посмотрим, разберёмся. Со Стахом получилось лучше, чем могло бы, но хуже, чем хотелось. Молодой он, наивный. Юношеский максимализм остановил карьеру. Но это ничего. Чуть остынет, немного подумает и станет сговорчивей. К Торану не пойдёт, а вот к подруге матери прибежит. Тогда его надо будет обогреть и приласкать. Личный, ручной архимаг всегда пригодится. И не только чтобы убирать морщинки. Хотя и это станет делать. Мариана забылась коротким, тяжёлым сном. Но утром, ещё до позднего рассвета её что-то разбудило. Какая-то неясная тревога или материнское чутьё погнали женщину в детскую. Уже при входе королевой овладела паника – караульные женского Лейб-Гвардейского полка СПАЛИ! Именно спали, опустившись на пол. Ворвавшись в комнату, она увидела спящих дежурных нянек. Дочка просто спала, а сын, неумело завёрнутый в пелёнку и плохо перевязанный свивальником, освободил ручки и дрых, посасывая кулачок. Когда мама взяла его на руки, малыш протестующе заверещал, но, почуяв мамин запах, начал искать грудь. Заполучив сосок, ребёнок занялся было едой, но скоро заснул, трогательно улыбаясь. Младенческую шейку украшал, спрятанный под распашонкой, небольшой медальон на широкой шёлковой ленточке. Срочно созванный консилиум волшебников определил украшение, как мощнейший амулет защиты от почти всех опасностей, ожидающих ребёнка. Яд, инфекционные болезни, падения с высоты, царапины и прочие детские неприятности амулет отводил, но что-то более серьёзное – увы! Снять амулет было сложновато, да консультанты и не советовали этого делать. Тем более артефакт древний и очень дорогой. Лейб-педиатр, осмотрев наследника, не нашёл ни болезней, ни повреждений, ни следов проклятий. Обычный здоровый малыш. Усыплено было четырнадцать человек. Все нормально проснулись, но не помнили, как их усыпили. Консилиум пояснил – само по себе безвредное площадное заклинание Глубокий Сон, 4-ый Круг, принадлежит одновременно Школе Жизни и Некромантии. По горячим следам охранители нашли даже место проникновения. Нарушитель не преодолевал световой коридор, не взламывал дверей, во Дворец он проник через стену. Есть несколько заклинаний, какое было применено неизвестно, да и не особо важно. Осталось понять, как защитить стены. Имени проникшего никто не произнёс. Особенно после того, как Государь нашёл на столе своего рабочего кабинета знаки различия титулярного камергера и секунд-майора, а также ларец чёрного дерева со знаком золотой саламандры, рыцарским поясом и браслетом. – Мариана, – пожаловался король, – Тихий зашёл ко мне, как к себе домой! Я его… – Молчи! Он отдал тебе то, чего ты его лишил. Обиженный мальчишка сделал широкий жест. Пусть. – Но он мог!.. – Мог, да не стал. Даже амулет подарил наследнику. Но ты, мой муж, если вдруг захочешь сотворить какую-нибудь глупость по отношению к Тихому, вспомни этот случай, и ещё раз хорошенько подумай. Пока у Тихого есть свой "тихий уголок", он ерепениться не станет. А вот если его раздразнить, то может сюда и вернуться. Это тебе нужно? Отставник Отставка и опала. Довольно почётные при том. Мне назначили пенсион полного генерала и отправили к себе в карете королевы. Королева неплохо себя показала, предложила взвешенное компромиссное решение, каретой выказала своё высокое покровительство. Типа, я с тобой, это король прогневался. С Тораном, правда, расплевался, что совсем не здорово. Однако не понимаю, с чего он так завёлся? Я вежливо согласился с отставкой, а он недоволен. Что я должен был ответить? "Виноват, Ваша Милость! Дозвольте я вам вашу благородную задницу поцелую?" С наградами вообще беспредел, их просто так не отнимают. Ничего позорящего я не совершал, труса не праздновал, не он подписывал указ о награждении, так что я был в своём праве отказаться их снять. Рыцарство? Да идёт Золотая Саламандра лесом! За полгода всего пару раз собрались! Присягнули новому гранд-мастеру Ордена и отпустили к мужу Орденскую Деву. У тех же боевых монахов чуть не каждую неделю стычки! Как я им в усиление свитки с Каменной Кожей и яд против нежити подогнал, они сами, без разговоров пошли гнездо вампиров разорять. Изумрудные Братья бухают вместе, девочек тискают, информацией обмениваются. А Саламандры лишь животинку на печени носят. В Ордене Торан старше меня, командует Ложей, пусть не моей, однако имеет право что-то приказать. Но приказ о выходе отдал? Отдал! Вот я ему и верну саламандровые регалии. Тогда он ни с какого боку прав отдавать приказы не будет иметь. Заодно и знаки различия на стол положу – из бессрочного отпуска можно отозвать, а коли я, по его приказу, от чина откажусь, то и отзывать станет некого. За такими мыслями доехал до Храма. Действительно стоит оцепление, и есть от кого оцеплять. Стоят несколько довольно густых стаек народу. Дворяне и простолюдины. Между собой не смешиваются, но и не конфликтуют. Судя по злобным взглядам на церковное здание, цель у них единая и не совсем добрая. Сопровождающий вышел и пошептался с главой караула. Кстати, стоят простые армейцы, не гвардия. Почему? Ладно бы в районе порта или в кварталах простолюдинов, а здесь… Не понятно! Внутри Храма никого не было, во всяком случае, я никого не видел, может быть, кто-то ушёл во внутренние помещения. Лампы не горели, сейчас самые короткие дни года, так что про дневной свет можно забыть. Мне это не помеха. Дошёл до своей глыбы, постоял рядом. Не молился – не умею, просто помедитировал немного. Вышел с прекрасным настроением и полным сил. Затем дорога к порталу, сам портал и путь до крепости. Похоже, сопровождающему приказали убедиться, что я добрался до дому. Остаться отдохнуть он не пожелал. Я тоже не планировал здесь задерживаться, уже начало ночи, а мне ещё многое надо успеть сделать. Проинформировал слуг о своей отставке и опале. Даже Кидор не огорчился, пожал плечами "бывает". Пообещал отправить гонцов в городскую усадьбу и к Микаэле, а самому наведаться за вещами во Дворец. У него там много знакомых среди служителей, обещал разведать обстановку. Балег принёс рыцарские регалии и знаки различия с парадного придворного наряда, а заодно и со старого мундира Зеленоземского полка. Я честно поменял печатку барона Тихого на перстень барона Скального. Ему же не запрещали посещать столицу. Предусмотрителен был Лагоз! Раз король мёртв, распечатал выданный конверт. Большой, тяжёлый, сплошь залакированный. Там ключ и подробный план действий, с указанием, что я его единственная надежда. Награду не обещает – умный человек и хороший психолог, понимает, что сейчас моя воля – исполню я всё или нет, от него уже ничего не зависит. Сам переоделся в свой шикарный голливудский наряд ниндзя и портанулся обратно в столицу. Времени довольно мало, потому сделал то, что не делал никогда – перешёл сразу во Дворец, в кабинет государя. Заодно оставил на столе знаки различия и рыцарские регалии. Что в таком случае у классиков было положено провозгласить? Вроде "Теперь Добби свободен!" или?.. Ладно! Сгодится! Теперь Тихий свободен! С развлечением закончили, займёмся делом. Шкаф, от него на локоть вправо скрытый выступ, надавить. Теперь противоположная стена, дверца секретера, распахнуть. Дальше проще – открыть конторку, снять с верхней полки всё содержимое и откинуть её вверх. Стала видна замочная скважина. Туда вставляется ключ. Два поворота по часовой стрелке и три против. Щелчок, скрежет. Одна из дубовых панелей распахивается, открывая проход. Но идти туда рано. Опускаю полку, возвращаю ранее снятое на место. Закрываю дверку секретера, закрываю конторку. Только так и никак иначе. Вот теперь можно идти в потайной ход к лестнице, ведущей вниз. Магические лампы сами зажигаются по мере движения, а после прохода под ними гаснут. Дорого, продвинуто и излишне пафосно. Почти сразу подхожу к двери и открываю её. Опаньки! А кто тут у нас некромантией балуется? В центре комнаты тринадцатиконечная звезда. Не нарисованная, сделанная из медных полос, соединённых между собой без швов. Понятно, ритуал разработан для неодарённых. Вокруг звезды остатки рун, подсвечники с прогоревшими чёрными свечами. То-то мне чёрный воск предлагали. В центре звезды лежит тусклый, треснувший рубин. Судя по антуражу ритуал уже завершён. А что за ритуал? Некромантия, понятно. Более конкретно я без магических инструментов не определю, да и времени мало. Ладно, потом выясню. Сейчас Лагоз меня просил очистить это место от следов колдовства.