– Извольте. Про приказ "я хочу его голову" все помнят? И такой он во всём – бездумно выполняет приказы. В гимназии не выделялся, держался за спинами одноклассников. И они, и преподаватели, и надзиратели отмечают его тогдашнюю инертность и безынициативность. Находился под ежедневным контролем своего ментора. – Это который дядюшка? – Да. Первый раз Тихого я увидел в больнице… – По какому случаю? – Гриф секретности "Золотая корона". – Понял, не спрашиваю. – Он случайно попал в дело, однако прекрасно себя проявил и заслужил благодарность Государя. При разговоре сразу заявил "мне достаточно приказа" и до сих пор, ни разу не дал усомниться в этом заявлении. Исполнял приказы, тогда принца Лагоза, с абсолютной верностью. Даже отказался от предложения Государя о повышении в звании. Что уже показывает отсутствие навыков стратегического планирования. Пришёл на школьные гуляния с подружкой, принцу она понравилась, и он лично попросил Тихого её уступить. И тот без единого слова против повиновался. – Ну… Тут многие… – Повиновался, ничего не попросив! – Как?!.. Даже на орденок не намекнул? Или на поместье? Что-то он слишком… – Вот-вот! А конкубина? Его Величество велел ему завести ребёнка, Тихий уже через день украл девчонку. – Быть может он её знал… – Нет! Мы дали три папки с данными на девушек, которые собирались присутствовать на банкете. Одна не пришла, одну он знал раньше, увёз в Храм незнакомую ему. – Да! Просто на редкость! А что с Госсоветом? – Тут я вместо Огинского объясню. По личной просьбе принца Торана, Тихого посадили почти рядом за боковой столик. Понятно? Тогда в столице плелись заговоры, Его Королевское Высочество хотел иметь при себе верного человека, который сумеет поставить портал и вытащить его. – Оно понятно и логично. Думаю, обсуждение можно завершить. Мы знаем, что в дела он не лезет, доверяет заместителям, На совещаниях молчит. Его Величеству советов не даёт. Помните? Ещё прежний Государь спросил его мнения, и тут выяснилось, что Тихий даже не слушает докладов. Словом, Тихий нам не интересен. Крита Вулфстейн Молодая женщина смотрелась в зеркало. Графиня Крита Вулфстейн, урождённая Хейк, вдова, 18 лет. Не первая красавица, но довольно симпатична, во всяком случае, мужчины, предпочитающие свободные отношения, уже начали виться вокруг, хотя траур ещё не закончен. С первого дня нового года можно начинать новую жизнь – отношения с родом мужа урегулированы, вдовья доля выделена, и документы подписаны. На приданое они не претендуют. Зеркало отразило горькую усмешку. Приданое! Какое приданое могла дать третьей дочери семья провинциального дворянина, губернского секретаря, служащего Управы по надзору над казёнными постройками? Сундучок с шестью дешёвенькими платьями, простеньким бельишком и ещё кое-какими незатейливыми женскими мелочами. Кого могла заинтересовать почти нищая девица, похожая на весеннего грача, черноволосая, невысокая, худенькая, хотя мама предпочитала употреблять слово "стройненькая"? С почти мальчишеской фигуркой и острым, холодным взором. В гимназии девушка, хоть и дворянка, не пользовалась успехом даже среди простолюдинов. "Тоща больно," – вынесли свой вердикт сыновья местных купчин. "И горда слишком" – добавляли мальчишки из дворян. Какая судьба ждала девицу? Парни согласились бы поцеловать и потискать любую девчонку из класса, но брать замуж… Желающие поступить на службу ранее 23 лет даже думать о женитьбе не могли. Составить партию с простолюдином, и то не из слишком богатых? Крита такого категорически не желала и просила отца пристроить её в канцелярию, пока пускай на внештатную должность. Там через несколько лет появятся шансы, как окончившей гимназию, получить первый чин. Опять же, среди чиновников обязательно найдутся холостяки. Так себе жизнь, но есть хоть какой-то шанс вырваться из жалкого окружения. Всё лучше, чем идти в компаньонки или учительницы музыки. Однако случилось чудо. Девочку заметили. В одно из летних воскресений, когда семья Хейков, среди другой "чистой" публики, прогуливалась по саду у Губернского Дворянского Собрания, Крита заметила пристальный взгляд офицера, а затем услышала его вопрос к спутнику: – Кто этот очаровательный мальчуган в гимназическом платье? Её щёки вспыхнули, но девица не должна реагировать на столь сомнительные и даже обидные комплименты. "Мальчуган"! Правда, "очаровательный". И кто это сказал? Известный всем мамашам с заневестившимися дочерьми, приехавший в отпуск ротмистр кирасирского полка. Граф. В собственности земель немного, но кое-что есть. Может не из богачей, однако далеко не бедняк. Храбр. Два ордена на груди, и на рукаве шеврон за ранение. Но человек со странной репутацией. Не картёжник, не кутила. Однако в возрасте 36 лет, при стольких достоинствах ещё холостяк? Непонятно! Вечером к ним домой посыльный принёс большую коробку дорогущих шоколадных конфет с приложенной карточкой: "Крита, примите мои искренние извинения за несдержанные слова. Граф Вулфстейн." Девушка растерялась, хотела было отослать изящную бонбоньерку обратно, но посыльный уже вышел, а идти за ним на улицу или искать другого гонца поздновато, вечер. Да и такие сладости она никогда не пробовала… Если это извинения, то возможно пусть его? Опять же, мама резво выхватила записку и вслух прочла её отцу. Затем внимательно осмотрела подношение. За ужином родительница выдала к чаю по одной конфете каждому члену семьи, остальное убрала в буфет "на праздник". Дочка была подробно допрошена, ведь по случайности никто из членов семьи не обратил внимание на высказывание ротмистра. Родители отправили своих девиц спать, а сами ещё долго шептались в гостиной. Уже в следующее воскресенье, на прогулке графа представил семье общий знакомый. Крите пришлось идти рядом с мужчиной и вежливо болтать о разном. Девушка сразу поняла, что офицер имеет к ней интерес. Причём интересуется не только и не столько девичьими прелестями, а выясняет её отношение к людям и окружающему миру. Затем последовал визит ротмистра к ним домой и разговор мужчины с отцом, после которого родители их благословили. Отказа семья бы не приняла. На свадьбу жених подарил роскошный наряд и толику драгоценностей к нему. Немного денег досталось семье. Свадьба прошла хорошо – достойно и прилично. В первую же брачную ночь молодая жена узнала секрет мужа. Тот был прост и противен – графу нравились мальчики. Женился он потому, что уже давно пора, а тут она ему приглянулась. Как мальчик. Почти. Поставив жену перед зеркалом и опустив с плеч бретельки ночной рубашки, муж встал сзади, закрыл ладонями маленькие девичьи груди и заявил: – Смотри, каким красивым юношей ты могла бы родиться. Утром, когда граф ушёл из спальни, оставив тяжёлый кошель и золотую цепь в подарок, Крита перестала сдерживаться и разрыдалась. Что она ещё могла сделать? Уйти от мужа, раскрыть всем его секрет и жить соломенной вдовой? На какие шиши? Семья рада-радёшенька, что её сбагрила, обратно точно не примет. Из намёков матери при следующей встрече, стало понятно, что пристрастия графа давно секрет полишинеля. Добрых чувств к родителям такое известие не добавило. К тому же отпуск мужа закончился, и пришлось ехать с ним в полк. Как положено хорошей жене, Крита вела дом, командовала слугами, следила за провизией, делала покупки. Муж ценил её вклад в семью, отдавал "на жизнь" всё полковое жалование, на остальное ему хватало доходов от графства. Иногда супруга дополнительно получала щедрые подарки. Зачать ребёнка никак не получалось. Хотя это ей совсем не нравилось, даже хотелось сбежать из дома, но изредка муж заставлял жену ложиться с ним и своей истиной любовью, корнетом его эскадрона. Тому Крита нравилась, как женщина, а муж любил их обоих, хотя предпочитал юношу. В последней военной кампании, когда полк бросили на помощь союзнику, муж во главе тяжёлых кавалеристов, под шквальным арбалетным обстрелом, домчался до пехотного каре и прорвал его! Впрочем, ценой своей жизни и жизней почти половины эскадрона кирасиров. Весть о гибели мужа привёз раненый поручик, произведённый на поле боя из корнетов. Да, бывший любовник её мужа. Кроме личных вещей, наград и документов, вестник отдал письмо, шкатулку с подарками, полученными им от графа и толику денег. Исполнив долг перед вдовой, юноша тем же вечером бросился на меч. Драгоценности из шкатулки оказались существенно дороже подаренных ей, да и принадлежали самому поручику. В предсмертной записке муж написал: "Если ты читаешь это письмо, значит я умер. Надеюсь, на пепелище наших семейных отношений, ты найдёшь немного золотых монет. Прости за всё. Как жаль, что ты не мальчик. Твой покойный муж." Полк оформил положенный пенсион и выдал щедрое вспомоществование вдове героя. Однако жена полкового командира попросила её побыстрее покинуть казённую квартиру, да и сам город. На чужой роток не накинешь платок, вот и летают среди местных гадкие домыслы о самоубийстве поручика. Впрочем, вдове самой хотелось отсюда уехать. Крайне своевременно объявились родственники мужа и увезли бывшую родственницу в родовую усадьбу для прояснения отношений. Главный вопрос – не в тягости ли она? Крита не стала врать, ответила "нет". Родня знала о наклонностях покойного и не удивилась. Вдове деликатно объяснили, что без ребёнка она не имеет прав на графство, однако оценили правдивость и предложили весьма щедрую вдовью долю – пожизненные доходы с поместья в сто десятин и маленький домик при нём. Домик, пенсия, доход с поместья, скопленные за время замужества сбережения и шкатулка драгоценностей – чего ещё вдове нужно, чтобы безбедно дожить жизнь в провинциальной глуши? Но ей всего 18 лет! Два года замужества – разве это всё, что предписано судьбой? Она не согласна до смерти тихо гнить в поместье! Как, впрочем, и возвращаться в семью, которая задёшево продала её. Мать, узнав о случившемся, прислала письмо, прозрачно намекая на необходимость помочь сёстрам. Вдове много не требуется, а им пригодилось бы всё, что осталось от мужа. В ответ дочь написала записку с просьбой прислать немного денег на приезд к родителям. Обещала вернуть с пенсиона, выплачиваемого по третям года. Рассказала, что пенсион невелик, всего лишь треть жалования ротмистра. Что родственники мужа забрали графство под себя, и она осталась графиней лишь по титулу. Сообразно полученному ответу Крита решила относиться к семье. Родительница не ответила, написала старшая сестра. Сухое, жёсткое письмо. Смысл – денег в семье нет, а ты уже получила всё, что тебе смогли выделить. Приезжать не стоит, жизнь в губернском городе дороже, чем в твоём захолустье. Пристройся куда-нибудь, если не транжирить, трети жалования ротмистра достаточно для прожития. Днём позже пришла весточка от средней сестры. Пишет – жива-здорова, нашла место компаньонки. Есть знакомый, с которым у неё "чувства", но тому ещё около года нельзя жениться. Возвращаться в семью категорически не советовала, однако прислала 23 талера и велела отдать "как сможешь". Дескать, живёт на всём готовом, со славной старушкой, потому сейчас деньги ей особо и не нужны. Вдовам положено носить платья тёмных тонов, яркие надевать не пристало. Крита собрала своё старое приданое, добавила одёжки, пошитые в замужестве и ещё кое-какие приятные мелочи, а к ним приложила кошель с полустами дукатов. Затем отослала доброй душе вместе с письмом собранный сундучок. В послании пояснила про вдовьи цвета и рассказала про отступные мужниной родни. Предложила пожить вместе, если сестре вдруг надоест ежевечерне читать газету "славной старушке". Оставшиеся деньги были пересчитаны, а будущие расходы продуманы. Вдовой графине иметь меньше трёх слуг не пристало. Челядь есть, от мужа остались, причём на умеренном жаловании. Графскому жилищу приличествует не менее четырёх господских комнат. С питанием можно не шиковать, да и на одежде можно слегка сэкономить. Пенсия и доходы от имения останутся до самой смерти, драгоценности пусть лежат на крайний случай, а наличных денег хватит на пять лет светской жизни в большом городе или на три года в столице. Мало? Смотря для чего. Замуж второй раз не выйдешь, но покровителя найти можно. И нужно! Чай не только ради развлечений собралась ехать в большой город, а чтобы хоть немного пожить. Удачно от жены полкового командира пришло письмо с просьбой принять её знакомого и выслушать предложение о службе. Вечер Всё-таки странные обычаи у высшего общества – подружкам-простолюдинкам и родне моей конкубины не пристало часто появляться в моём доме. Зачем барону якшаться с купчишками? С другой стороны, члену Госсовета показываться в доме торговца, пусть и тестя, тоже не комильфо, разве по важному поводу. Скажем, когда приезжал просить прощения, что умыкнул дочку с банкета – нормально и правильно, а вот по другим поводам слишком много чести. Торговые дела должно обсуждать в конторе, а семейные посиделки устраивать на нейтральной территории. И ведь такая есть – дом конкубины. Мимика получила его в приданое, ей не зазорно там принимать и мужа, и родню, и подруг, и родителей мужа. Да! Мои тоже приехали. Хоть маме и тяжеловато сейчас, но ей интересна весть о том, что через несколько месяцев станет бабушкой. Наши родители сидели вместе и в десятый раз выспрашивали подробности у виновницы собрания. В другом углу гостиной остальные разговаривали о привезённом из Колоний товаре. Весть о беременности сестры братья приняли спокойно. Ну, залетела… Ну, родит… Что тут такого? Она же замужем. Тина, как лучшая подруга, пыталась объяснить толстокожим всю торжественность события, но ей оно плохо удавалось. Честно говоря, девушке тоже было интересно послушать о поездке. Особенно в свете того, что второй из братьев очень скоро отправлялся в те же места, и девушка волновалась за него. Почему волновалась? Ну… так… Зато первый ходил гоголем. Он обрил голову, потому блистал загоревшим до черна черепом. Носил куртку из кожи огромной птицы, снятой вместе с пухом. Сапоги, трофей с убитой лично им змеи, отличались фактурой и голенищами выше колена. Парень скромно признавался в торговых успехах. Например, кроме обычных колониальных товаров, он привёз аж сто бочек тамошнего проса, которое не выращивают у нас. От обычного отличается лёгким привкусом и способностью быстро развариваться. На вкус крупа так себе, но некоторые, побывавшие в Колониях, иногда ностальгируют и едят кашицу с острым соусом. Куры клюют его. Свиньи так вообще не отличают от другого варева. Потому стоит этот злак не дороже нашего. Почему его стоило привозить? Ну… Экзотика… Опять же, пшеницу ТУДА везли в дубовых бочках. Отборную, ядрёную. Чтобы не портилась. Просо ОТТУДА шурин привёз тоже в бочках, чтобы зерно сохранней было. Только не в дубовых, а из гренадила. Такое чёрное дерево с красноватым отливом. Везти его в стволах или чурбаках – пошлины весьма высоки, а в виде тары ничего, можно. Правда, проса, из-за очень толстых стенок, помещается в бочке маловато, мешка не насыплешь. Зато потом пустую тару легко продать. Ещё, почти перед самым отплытием, он сменял сыну торгового партнёра свой парадный наряд, сшитый по последней столичной моде. Взамен взял куртку, которая на нём, браслет из негранёных сапфиров и два огромных слоновьих бивня. Такие случаи там подворачиваются часто. Всем родным привёз необычные подарки. Кому отрез шёлка, кому попугая, кому экзотический кувшин с тамошним крепчайшим пряным вином. Мне – ларец с местными травами и глыбу красивейшего гранита. Она ещё в трюме, её на самое дно вместо балласта положили. Словом, рейс получился удачным. Теперь очередь брата отправляться за моря, а он с отцом распродаваться будет. Как пристроят товары, тогда точный размер прибыли ясен будет. Пока видится сам-пять. Тень господина Подвал Утром первого понедельника года, я попросился на приём к Государю. Точнее, пришёл в приёмную, а дежурный без доклада провёл в кабинет. Его Величество милостиво выслушал приветствие и поинтересовался, зачем пришёл. Отвечаю: