Что он точно умел, так это управлять своими температурой, пигментами, гормонами (даже чуть не стал дофаминовым наркоманом, но задолбался убирать побочные эффекты). Чуть быстрее заживлять наносимые ему повреждения. Гораздо быстрее худеть и накачивать мышцы. И никогда не спать. Забавно. Он ведь и сдался-то «Альту» на опыты, чтобы по-быстрому раздобыть денег на «фильм мечты»: приснившаяся ему идея была так хороша, что Роб в угаре вдохновения набросал сценарий за каких-то пару дней. И даже Дик, мать его, Томпсон впервые соизволил признать, что тут есть потенциал; но вложиться чем-нибудь, кроме снисходительного одобрения, отказался. Гранты и кредиты не светили, продавать было особо нечего. Тогда Роб продал себя. Что ж, деньги он получил. И порцию славы в придачу – хотя не о такой славе он мечтал: то какой-нибудь сопляк просил подписать рекламный буклет, то фанатики обзывали сатанинским отродьем, бунтующим против божьего замысла (это-то ещё ничего), и старались поджечь его квартиру (а вот это было уже неприятно). Паршивей всего было то, что обещания «Альта» выполнялись. Всё больше функций организма переходили под контроль Роба. А значит – переставали работать сами по себе. Съел хот-дог – изволь выделить нужные ферменты. Вышел на солнцепёк – потей как тварь, давай-давай, а то опять схлопочешь тепловой удар. И ещё десятки вещей, о которых нормальный человек даже не задумывается, Роб теперь должен был отслеживать всегда. Без перерыва. Пару недель назад у него во сне остановилось сердце. Потому что Роб расслабился и не заставлял его биться. Стоит отдать «Альту» должное: датчики зафиксировали это сразу же, реанимобиль (замаскированный под службу доставки – ведь никто не должен знать, что супергероев нужно спасать) примчался через минуту, будто из-под земли выпрыгнул. Что-то медики принесли с собой в чемоданчиках, что-то и так было в квартире Роба наготове. Короче, его откачали. Но спать ему больше было нельзя. Ну, дельфины же как-то справляются, верно? Хитрые улыбчивые твари. У них полушария мозга спят по очереди. Роб попытался взять с них пример – но после второго приезда доставочного реанимобиля отказался от этой идеи. С тем же успехом он мог пытаться освоить эхолокацию. Медики «Альта» только пожимали плечами: мол, его организм неплохо справляется без сна. Они не уточняли «пока справляется» – но Роб отчётливо слышал это в их голосе. Он вообще был смышлёным парнем и ещё в палате «Альта» догадался, что стал не единственной «лабораторной крысой». Зато стал единственным суперменом, продемонстрированным широкой публике. Что случилось с остальными подопытными, Роб благоразумно решил не спрашивать. Хотя в последнее время его всё чаще посещали такие мысли. Высказать всё «Альту». Или – ещё лучше! – журналистам, те за такую сенсацию удавятся. Или плюнуть на всё, сбежать, в пути содрать и выковырять из себя датчики «Альта» и наконец-то заснуть. Безо всяких реанимобилей – и без пробуждения. * * * Когда твой текст читает главная Муза, трудно сохранять спокойствие. Марина машинально заправила выбившуюся прядь за левое ухо. Вскоре заправила другую прядь за правое. На этом уши закончились, а переживания, наоборот, прибавились. Ну что – получилось? Нет? По лицу Хлои – той самой Музы – ничего нельзя было понять. Её голубые глаза быстро двигались влево-вправо, но в остальном лицо оставалось неподвижным, словно маска из тёмного дерева. Музы у древних греков были статными девами в светлых пеплосах; для пущего колорита древнегреческая муза могла нацепить на голову венок или томно тренькать на лире. Музы у сноходцев были иными – и занимались иным. Напротив Марины сидела старушка в вязаной кофте, длинной юбке и больших очках, делавших её невероятные глаза вообще какими-то инопланетными. Этакая стереотипная учительница или библиотекарша. Может, кем-то из них она и была – наяву. Но в мире снов Хлоя, по словам Куратора, наработала уже на охапку «Оскаров» и «Пулитцеров». На её счету были сотни успешно сочинённых, поставленных и внедрённых сновидений. Что Куратор умел поистине мастерски, так это создавать ощущение, будто за ближайшим поворотом тебя ждёт приключение, чудо или хотя бы ответ на главный вопрос вселенной. Причём он не врал – просто умел правильно подать факты. Сюда добавить похвалу, туда подсыпать интригу, украсить необычностью – вуаля, деликатес готов! Состряпанная им наживка выглядела так аппетитно, что её тут же хотелось заглотить. После истории с кошмаром и ожогом Марина пообещала себе быть осторожнее. Но Муза, настоящая сноходческая Муза… Это всё равно что увидеть Деда Мороза верхом на единороге. Обещанную встречу с ней Марина ждала долго – и наконец дождалась. Ради встречи с Хлоей не жалко было проспать всё воскресенье – чтобы подстроиться под её часовой пояс. Хорошо, что не нужно было подстраиваться под язык: во сне не существовало языковых барьеров, все понимали всех. В реальности между Хлоей и Мариной были тысячи километров; во сне, который они сейчас делили на двоих, между ними был только журнальный столик. – Ты ведь рисуешь, верно? – оказалось, Хлоя уже дочитала. – Скорее, штампую, – улыбка планировалась шутливой, но получилась кривоватой. – Я имею в виду не только и не столько работу, – тёмные кудряшки, покрытые инеем седины, качнулись из стороны в сторону. – Рисунки для самой себя, в свободное время. Портреты любимых героев. Комиксы, может быть? Что ж, было дело. Когда-то. Марина попыталась вспомнить, когда в последний раз веселья ради черкала что-нибудь на планшете или в блокноте, – но не смогла. – Иногда, – уклончивый компромисс между правдой и нежеланием ударить в грязь лицом. – Хорошо, – Хлоя кивнула. – Тогда представь: смогла бы ты нарисовать эту твою историю про Роба в, скажем, двадцати кадрах? Марина быстро прикинула в уме – хотя и без того уже поняла, куда ветер дует. Но слова «некинематографично», «не соответствует ТЗ», «мы вам перезвоним» так и не прозвучали. Сухонькая ладонь ободряюще похлопала Марину по руке: – Внушить мысли и чувства сложно, да и не нужно. Музы создают такое окружение, от которого нужные мысли и чувства возникают сами собой. Что ты хочешь показать тому, кто увидит написанный тобою сон? – Что «сны важнее, чем кажутся», – заученно повторила Марина тему, которую ей выдал Куратор. Он сказал, все новички проходят через эту тему. Как именно проходят – не уточнил. Непросто было привыкнуть к здешнему обучению, всё в нём казалось шиворот-навыворот: ты сначала сделай, а мы потом посмотрим на результат и расскажем, как надо было делать. – Правильно. А как ты хочешь это показать? Любишь истории про супергероев? – Хлоя по-птичьи наклонила голову к плечу, с дружелюбным любопытством глядя прямо в глаза Марине. – Э-э-э… Не то чтобы прямо люблю… Просто они сейчас везде, ну и, наверное, людям интересно… – А что интересно тебе? – Мне? – Да-да, тебе, – пронзительно-голубые глаза, казалось, читали Марину так же, как до этого читали её текст. Очередная пауза затянулась дольше, чем все предыдущие вместе взятые. Марина с ужасом ощутила, что проваливается в неё, как в пропасть. На этот вопрос ей нечего было ответить. – Не знаю, – она опустила глаза, разрывая зрительный контакт. – Что ж, ты знаешь, что не знаешь, – это уже кое-что! – мелкий смешок Музы напоминал пригоршню бусин, рассыпавшихся по подносу. Он был неожиданным, но не был обидным. – Не унывай, у тебя ещё много времени. – В смысле? – за последние недели Марина так часто оказывалась сбитой с толку, что уже чувствовала себя совсем бестолковой. – Готовый сценарий или раскадровка понадобится к практическому занятию с Музами – а оно последнее из всех. Сначала новички берут уроки у Патрульных, Проекторов, Алексов… Ты ведь пока только осваиваешься, а уроков не было? Марина отрицательно покачала головой. Куратор ещё несколько раз беседовал с ней и окунал в чужие сны, но там она по-прежнему была всего лишь наблюдателем. Настоящее дело должно было начаться со следующей недели – и Марина ждала его с нетерпением. * * * Сноходец – тот, кто умеет ходить по снам, своим и чужим, как ему заблагорассудится. Марина пока была снопаданкой: она просто падала в чей-нибудь сон через пруд-колодец, словно через портал. Ни выбирать сновидения, ни выбираться из них своими силами она не умела. Этому и предстояло научиться. Новичкам везло: они проходили стажировки у лучших из лучших. Профессионалы не только обучали и подстраховывали, но и тестировали. Попробовав себя в каждой из специальностей, новичок узнавал, где его примут с распростёртыми объятиями, а куда не подпустят на пушечный выстрел. Причём большинство уроков проходили по формуле «один наставник, один стажёр», так что жаловаться на нехватку внимания не приходилось. – Индивидуальный подход, – понимающе кивнула Марина, выслушав объяснения Куратора. – Вынужденная мера! – откликнулся тот. – Чем больше людей в одном сне, тем хрупче баланс – каждый привносит что-то своё, тянет сон на себя… Слыхали басню про лебедя, рака и щуку? Первым уроком, не считая консультации с Музой Хлоей, должно было стать патрулирование. О наставнике Марина знала только имя – Яна. Интересно: она похожа на Хлою? Тоже, наверное, пожилая? Или средних лет? Развлекаясь предположениями, Марина не услышала шагов. Впрочем, она не услышала бы их, даже если бы вся обратилась в слух, подмечая малейшее дуновение ветра и разбирая призрачный шёпот стен: хороший Патрульный умеет красться бесшумно. А отличный Патрульный не крадётся – он просто передвигается так, что его не замечают. До тех пор, пока он сам не захочет быть замеченным. Заодно Яна доказала, что угадывальщик из Марины так себе: то ли внутреннее око страдает конъюнктивитом, то ли чакрам не помешает вантуз. Яна оказалась ненамного старше самой Марины, и уж тем более в её облике не было ничего учительско-библиотекарского. Так могла бы выглядеть топ-менеджер или телезвезда: холёно, ненавязчиво стильно, подсвечиваясь уверенностью в себе. Разве что топ-менеджеры и телезвёзды редко носят кобуру вместо поясной сумки. Яна, заметив Маринино удивление, небрежно пояснила: – Ситуация сейчас как в сказке: чем дальше, тем страшнее. И там, – она неопределённо мотнула головой, – и тут. Алексы зашиваются; нам пришлось тоже вооружиться. На всякий случай. Потому давай начнём с самого полезного. Знаешь, что это? – Стрельба? Выслеживание кошмаров? Погружение в чужие сны без помощи портала? – Марина пыталась угадать, но на каждый вариант получала один и тот же ответ – короткое «не-а». Наконец Яна сжалилась: – Самое полезное – умение вовремя сделать ноги. * * * Невезение началось с первого же сна. Лето, ночь, пляж. И на этом пляже разворачивалась сцена, грозившая вот-вот превратиться в эротическую. Шёпот волн, лениво облизывавших берег, смешивался с тихими голосами двух силуэтов, то и дело сливавшихся в один. В работе сноходца всегда есть что-то от подсматривания; но тут немудрено было почувствовать себя отпетым вуайеристом. Очень хотелось отвести взгляд – а лучше, отвести саму себя куда подальше. – Отлично! – Яна выглядела довольной. – Тш-ш! – Марина испуганно округлила глаза и прижала палец к губам. – А? Да не бойся ты, им не до нас. Они сейчас даже стадо слонопотамов, отплясывающих «Танец маленьких лебедей», не заметят. Что ж, тем легче будет искать выход. Давай, за дело! – Но… как? – Хм, представь, что ты в семиэтажном автобусе-подлодке. Представила? Марина обречённо вздохнула. Обучение в школе, колледже, университете – да где угодно! – идёт по прямой от простого к сложному; обучение во снах мчалось по американским горкам безумия. Ладно, от снов не особо ждёшь точности, логичности и прочих норм обычного мира – но почему люди здесь тоже один другого страннее? – Даже если ты никогда раньше не пользовалась таким транспортом, общий принцип ясен, – продолжала Яна. – У автобусов есть пассажирский салон, водительское место, иногда платёжные терминалы; у подлодок есть трюмы, кают-компании, перископы всякие. А ещё и у тех, и у других обязательно есть выход. Сбоку ли, сверху ли, в виде дверей или люка – без разницы: важна суть, а не внешний вид. У снов тоже есть выход, надо лишь найти его. Для начала, подумай, что больше всего на него похоже. Кажется, в бессмыслице начал проглядывать смысл. Или просто Марина настроилась на ту же безумную волну. Что ж, выход, говорите? В небесных чернилах плыл серебряный шар Луны. За спиной и по бокам виднелись горы – они обнимали курортный городок, переливавшийся огоньками, как новогодняя гирлянда или волшебные драгоценности, небрежно брошенные на тёмный бархат. На воде тоже мерцали огни, хоть их было поменьше, – красно-зелёные навигаторские и жёлтые палубные. Чёрным пятном впереди выделялся остров, он вроде был близко, но впечатление могло быть обманчивым: ночь лукава, она заставляет всё выглядеть по-другому. Дуновение ветра разбудило начинавшуюся за пляжем аллею, и та откликнулась приветливым шелестом листьев. Неподалёку суша вонзалась в море ярко освещённым пирсом, к нему были пришвартованы пара-тройка судёнышек и туристическая посудина, рассчитанная на несколько десятков человек (при условии, что часть из них усядутся прямо на носу и на крыше корабля). Но вот никакие многообещающие двери в воздухе не висели. Заманчивых ворот или перспективных люков тоже видно не было. Пожалуй, что-нибудь двереобразное могло бы найтись на кораблях… Или уж дойти до города? Марина озвучила свои идеи Яне. Та покачала головой: