– Но есть «но»? – Да. Хотя я захочу снова сюда приехать, это место – не мое. Если задержишься на три недели, я вернусь с тобой. Я готова. На открытии выставки Симона играла свою роль, разговаривала с посетителями на итальянском и английском, отвечала на вопросы о своих творениях. Да, многие заглядывали сюда ради маленьких стаканчиков вина. И все-таки они пришли. Когда прибыли Франческа и Изабель, Симона тепло обняла их и поцеловала – пару, которая взяла ее под свое крылышко, когда она впервые приехала во Флоренцию. Менеджер галереи – женщина лет пятидесяти, на которой даже строгий черный костюм смотрелся необычайно эффектно, – прошептала Симоне на ухо: – Мы только что продали вашу «Пробужденную». Симона открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Одна из немногих ее работ, выполненных в бронзе, потребовала многих недель планирования, обдумывания и бесчисленных переделок – и долгих споров о цене, установленной галереей. «Пробужденная» – женщина на цветочном поле, вытянувшая руку вверх, словно она хотела потрогать солнце, с полунамеком на улыбку, которая Симоне казалась мучительно знакомой. – Кто… О боже, только не говорите, что ее купила моя бабушка. – Не она. Пойдемте, я познакомлю вас с покупателем. В ушах у нее звенело, когда она шла по лабиринту галереи, чтобы познакомиться с бизнесменом и его стильно одетой женой – с ее первыми серьезными покупателями. Звон сменился внутренним ликованием, пока она пожимала им руки и говорила с ними. Нужно немедленно рассказать Сиси. Симона побродила по галерее и наконец нашла ее возле скульптуры, которую она назвала «Возникновение». Голова и плечи поднимались из воды; голова запрокинута, волосы ниспадают гладкими мокрыми прядями, глаза закрыты, на лице – радость. Она исполнила ее в бледно-голубых тонах. – Сиси… что с тобой? – встревожилась Симона, увидев в глазах бабушки слезы. – Ты плохо себя чувствуешь? – Нет. Нет. – Сиси сжала ее руку. – Выйди со мной на минутку, пока я не опозорилась. – Хорошо, пойдем. – Она обняла Сиси за талию и повела ее наружу. – Здесь жарко и душно. Я найду тебе стул. – Я в порядке. Бог мой, не относись ко мне как к старушенции. Мне просто нужна передышка. На улице пахло цветами и вкусной едой. Во внутреннем дворике ресторана сидели люди, наслаждались ужином, беседовали. Мимо прошла женщина – короткая юбка, длинные ноги – с собакой на поводке. – Я знала, что ты талантлива. Знала, что выберешь глину. Я ведь немного ясновидящая. – Сиси забрала у внучки бокал с вином (про который та и забыла) и сделала глоток. – Когда ты приезжала, я видела, как ты развиваешься. Ну и ты присылала мне фотографии, видео. Но они всего не отражают, детка. Текстура, детали, ощущения… Здесь так много таланта, что я не в силах вычленить главное. А ведь ты только начала! Сиси смахнула слезы. – Я говорю тебе это как художник художнику, и не спорь со мной, потому что твое «Возникновение» должно быть моим. Я покупаю ее не потому, что ты моя внучка. Я покупаю ее, потому что она заставила меня плакать, она коснулась моей души. – Это… это Тиш. – Да, я знаю. И ты, и она затронули мою душу. – Тогда это подарок. – Нет. Можешь подарить мне что-то другое, но не это. Теперь беги и скажи им, что она продана, пока кто-нибудь ее у меня не перехватил. А я пока допью вино и возьму себя в руки. Поторопись! – Я быстро. Когда она вернулась, Сиси уже улыбалась. – Между прочим, я все еще пользуюсь успехом! Очень обаятельный мужчина – чуть старше тебя – предложил угостить меня еще бокальчиком вина. Пойдем, пока я не стала тут причиной беспорядков. – Подожди, теперь мне нужно прийти в себя. – Она взяла бабушку за руку. – Сиси, я продала четыре скульптуры… пять с твоей. Анна-Тереза в восторге. Клянусь, я готова была возжигать свечи и творить заклинания, чтобы не опозориться и продать хотя бы одну. – Нельзя колдовать ради личной выгоды, – сказала Сиси, допивая вино. – Это непорядочно. – Верно. Данте порадуется, ведь он позировал для двух из проданных скульптур. – И еще не вечер. А после выставки мы устроим настоящий пир. И смотри-ка, кто будет пировать вместе с нами! – Кто? Симона повернулась в том направлении, куда указывала Сиси, и увидела бегущую девушку с черными волосами, стянутыми в узел. Кроссовки, рюкзак. – Ми! О боже мой, Ми! Забыв про каблуки, Симона побежала ей навстречу. – Мой рейс из Лондона задержался. Я не успела переодеться. Но я здесь. И даже не слишком опоздала. Симона сжала подругу в объятиях. – У тебя же конференция. Ты должна выступать. Ты… – У меня есть несколько часов. Рано утром я улетаю обратно. Боже, Сим, ты выглядишь потрясающе. Я не достойна стоять рядом с тобой. – Доктор Юнг. Моя дорогая доктор Юнг… – Она притянула к себе Ми и Сиси, крепко обняла их обеих. – Это самый прекрасный вечер в моей жизни! Глава 9 За восемнадцать месяцев и три недели, которые Симона провела во Флоренции, Патрисия Хобарт убила троих. Чтобы убить Хильду Барклай, которая во время перестрелки держала на руках своего умирающего сорокасемилетнего мужа, нужно было попасть в Тампу, куда Хильда переехала, чтобы быть поближе к своей дочери. Патрисию возмущало, как много писали о Хильде после того, как она учредила стипендию имени своего мужа. Стипендию для малоимущей молодежи. «Малоимущая, как же! – думала Патрисия. – Придурки и нахлебники, избалованные слезливыми либералами». Поездка в Тампу позволяла ей на десять дней вырваться из ужасной зимы в штате Мэн и отдохнуть от бабули и дедули, которые все никак не желали умирать. Она, конечно же, провела тщательное исследование всех деталей, прежде чем поцеловать на прощание этих чертовых долгожителей, и отправилась, как они считали, на заслуженные каникулы. Хорошо бы, пока она в отъезде, оба умерли во сне, и их мерзкая кошка, которую бабка избаловала до невозможности, сожрала их глаза. Можно девушке помечтать?.. Флорида Патрисии понравилась – она даже сама себе удивилась. Понравились солнце и пальмы, яркая голубизна неба и воды. Патрисия с удовольствием разглядывала вид из своего номера в отеле – почему бы не побаловать себя? – и сфотографировала пейзаж, чтобы отправить домой. Вот славно было бы жить здесь! Правда, вокруг слишком много стариков. И евреев. Но подумать все равно стоит. Найти Хильду и заглянуть в ее бунгало с двумя спальнями оказалось до смешного легко. Хильда жила в том же квартале, что и семья ее дочери. За три дня Патрисия изучила нехитрый распорядок дня Хильды. Старая грымза жила незамысловато. Любила копаться в саду, где установила несколько кормушек для птиц, и разъезжала по окрестностям на трехколесном велосипеде, словно какой-то морщинистый карапуз. На четвертый день, перебирая в голове идеи о несчастных случаях в саду или на велосипеде, Патрисия проезжала мимо, когда Хильда наполняла кормушку для птиц, стилизованную под ресторан – с цветочными ящиками на окнах и вывеской «Кафе для пернатых». Патрисия остановилась, поправила короткий черный парик, надела солнечные очки и вышла из машины. – Прошу прощения, мэм… Хильда, проворная и жилистая, в широкополой шляпе, обернулась. – Чем могу помочь? – Вы мне не скажете, где вы купили эту очаровательную кормушку для птиц? Моя мама была бы в восторге. – Ах! – Смеясь, Хильда поманила Патрисию подойти поближе. – Она любит птиц? – Очень. Боже мой, вблизи ваша кормушка еще чудеснее. Сделана на заказ?