Поездка оказывается слишком долгой. На Янг-стрит среди ночи чинят какие-то коммуникации. Когда я расплачиваюсь с водителем, к дому подъезжает черный «Седан». А когда мое такси уезжает, Мэтт встает с заднего сиденья машины. На нем костюмные брюки и белая рубашка – смокинга, который я ожидала увидеть, нет. На его лице усталость, и сверху на рубашку он набросил кофту на молнии. Другими словами, он сам на себя не похож. И все равно он выглядит лучше, чем любой другой мужчина, которого я знаю. Что-то в моей душе смягчается, когда я смотрю ему в глаза. – Привет, милый, – говорю я и начинаю улыбаться. Но его губы сжаты. Он осматривает меня с ног до головы и трет свое лицо руками. – Черт. – Его голос звучит приглушенно. – Ты выглядишь невероятно. Но я должен был сказать это четыре часа назад. – Ну… – Грусть – и около десяти футов тротуара – разделяют нас. Я укутываюсь в накидку немного плотнее, потому что на улице прохладно. – Если бы ты позвонил, мне не пришлось бы весь вечер поглядывать на дверь. [35] – Я уснул. – Он крепко зажмуривает глаза, будто от боли, а потом снова смотрит на меня. – Меня вырубило еще на взлетной полосе в Нью-Йорке, а проснулся я только тогда, когда шасси коснулись земли. – А, – протягиваю я. Это объясняет, почему он не позвонил. – Пойдем внутрь, ладно? Давай просто забудем об этом? Но он не отходит от машины. Вообще-то, его рука все еще держит дверцу открытой. – Мне не следует, Хейли. – Что? – Он проехал весь этот путь сюда. Как нелепо сейчас передумать. – Тебе утром на тренировку? Он грустно качает головой. – Нет. Но я ждал, что это произойдет. Когда я прихожу, уже слишком поздно. Со мной всегда так. – Я не обижаюсь, – говорю я. Мне внезапно стало страшно. – Ну, немного обижаюсь, – мямлю я, потому что чувствую, как ситуация выходит из-под контроля. – Но я ведь имею право иногда расстраиваться, верно? Это не значит, что я тебя не лю… – Упс. Почти вылетело слово на «Л». Сейчас не подходящее время. – Никто не может быть идеальным все время, Мэтт. Я тебя не виню. – Знаю. – Он опускает взгляд на обувь. – Но однажды ты будешь. Может быть, не сегодня и не на следующей неделе. Но это быстро накапливается. Может быть, все так и должно быть. Ты заслуживаешь парня, который разделит важные моменты с тобой. – Мэтт, – решительно говорю я. – Нам нужно поспать. Утром все будет проще. – Нет, крошка. Я не могу снова так поступить. – Он приподнимает голову, и я вижу, сколько боли в его глазах. – Я не хочу быть тем парнем, который обещает и не выполняет. Я уже таким был. Тебе будет меня не хватать. И, в конце концов, ты меня возненавидишь. Теперь я начинаю его слышать. Я осознаю, что он серьезно настроен попрощаться со мной. Я отрываюсь от того места, где стою, и спешу к нему. – Мэтт. Все не так плохо, родной. – Я беру его руку в свою и сжимаю ее. – Пойдем со мной в дом. Он делает шаг мне навстречу и кладет ладонь мне на щеку. Да! Затем его мягкие губы скользят по моим. Я закрываю глаза и жду поцелуя. Но его нет. Я чувствую только прохладный воздух. Он опускает руку и идет назад. Я открываю глаза и вижу, что он движется к машине. – Не делай этого, – прошу я. – У нас выдался дерьмовый вечер. Ты не позвонил, я вспылила. Поэтому я и сказала, что разочарована, но… – Прости, Хейли. – Он обрывает меня. – Ты великолепная. Но я не могу себе этого позволить. И дверца закрывается за ним. Машина уезжает. Я больше не вижу света задних фар, но все еще стою на тротуаре, мерзну и пытаюсь понять, что только что произошло. Мэтт уехал. Мне приходится сдвинуться с места, потому что становится слишком морозно. Я растерянно шагаю к двери и захожу в маленький вестибюль, потом на лифте поднимаюсь на свой этаж. Я бросаю сумочку на кофейный столик и осматриваю свою одинокую квартирку. В ванной повсюду валяется косметика. Я вспоминаю наш с Дженни разговор, и мне кажется, что с тех пор прошла целая жизнь. У меня в сумочке звонит телефон, и я скидываю туфли, чтобы подбежать к нему. Я отчаянно надеюсь, что это Мэтт. «Я поступил глупо, – скажет он. – Я поспешил и сейчас жду у тебя за дверью». Но я не узнаю тот номер телефона. Тем не менее моя надежда бесконечна, поэтому я отвечаю. – Хейли? – спрашивает женский голос. – Да? – Это Кэти Хевитт. Из жен и подруг. Конечно, я узнаю Кэти Хевитт. – Привет, Кэти! Эм, сейчас… – Правда, неподходящее время. – О, милая. Он пропустил его? – Пропустил что? – Я с трудом сглатываю. – Твое награждение! Их самолет так сильно задержали в Нью-Йорке. В ночь покера в Филадельфии Мэтт говорил, что сегодняшний день много значит для тебя, поэтому я весь вечер за тебя беспокоилась. – Ты… – Я не плачу. – Беспокоилась? – Ну да. Всегда. Нам, женам и подругам, нужно держаться друг за друга. Мне жаль, что ты была там одна. – Знаешь, я бы, вероятно, пережила свое разочарование, если бы Мэтт не бросил меня. – ЧТО? – Он сказал, – я шмыгаю носом, – он не мог допустить, чтобы это повторилось. Что я его потом возненавижу, – я изливаю сердце незнакомке, которая знает Мэтта дольше, чем я. – Ох, Мэтт. – Кэти цокает языком. – Вот болван. ТАКСИ! – Я слышу скрип тормозов. – Да, довезите меня до Янг-стрит, 12/80. – Кэти? – недоумеваю я. – Это мой адрес. – Я знаю, милая. Я еду к тебе. – Правда? – Конечно! Я же сказала, что жены и подруги должны держаться друг за друга. А теперь иди в кухню и скажи мне, какое вино у тебя есть. Вообще-то обычно я предпочитаю дайкири, но я понимаю, что у нас сейчас чрезвычайное положение. – Эм-м… – Я иду в кухню и открываю морозильную камеру. – Есть, э, две ледяные банки маргариты. Моя подруга Дженни как-то давно принесла. – Отлично. Тогда я скажу Эстрелле принести бутылку текилы. – Э… – Буду через десять минут. – Бип. Я начинаю срочно прибираться – складывать почту и прятать грязное белье. На это уходит одиннадцать минут, и у меня, по крайней мере, не остается времени думать о Мэтте. Не знаю, чего мне хочется – заколоть его карандашом или броситься ему в ноги рыдать. Звонит дверной звонок, и я открываю Кэти и Эстрелле. – О, боже мой! – визжит Кэти. – Ты выглядишь сногсшибательно! Я смотрю на себя и понимаю, что до сих пор не сняла свое вечернее платье. – Спасибо. Мне нужно переодеться. – Сначала покажи нам награду! – просит Эстрелла и проходит в комнату. – Так интересно. Я никогда не выигрывала наград. – Да ну, ничего особенного. Это просто… – Я бросаю взгляд на кофейный столик. В сумочке нет статуэтки. – Вот черт. – В чем дело, милая? – Я… – Я положила ее на сиденье в такси и забыла забрать. – Я потеряла ее. – Это оказывается последней каплей, и я бросаюсь в слезы. – О, нет! – вскрикивает Кэти и бежит в кухню. – Т-тяжелый… в-вечер. – Я вся трясусь. – Самый тяжелый в ж-жизни. – Все будет хорошо. – Они прижимает меня к своей широкой, блестящей груди. – На следующей неделе мы все снова соберемся в нашей ложе. Все пройдет. Я отодвигаюсь. – Меня там не будет. Он ясно дал мне это понять. – И я понимаю кое-что ужасное. – Кэти, вам сегодня стоило оставаться дома. Вы не видели своих мужей восемь дней! Разве вы не пропускаете пару сексуальных раз? Она мягко мне улыбается. – Бен был таким вымотанным, когда вошел в дверь, что я просто направила его на диван и принесла подушку. После трех игр за турне ему иногда нужно отоспаться, чтобы потом отоспать меня. – Аминь, сестра, – говорит Эстрелла из кухни. – Люко вошел в квартиру злой, как орк. Они приземлились не в том аэропорту. – У них были проблемы с сигналом в Пирсоне, и их самолет направили в Портер. Хорошо, что мы не оставляли машину в Пирсоне.