– Нет – покачала головой Марфа – Не своей. Он лет через пять после войны какой-то особенный клад поднял, такой, что даже для него слишком сильным оказался. Забрать он его у земли забрал, да видно что-то не рассчитал. Нашли его на следующее утро в доме мертвого, с перекошенным лицом и выжжеными глазами. Кто, что – неизвестно. Ведьмаки землю носом рыли по приказу своего старшого, что с Афанасием дружбу водил, только без толку, так ничего и не выяснили. И добра, что он накануне нашел, в доме не обнаружили. Сгинуло оно, как его и не было вовсе. Вот так-то. – Но до Афанасия тоже ведь кто-то да был? – уточнил я. Надо заметить, что тема эта меня крайне занимала. Почему? Надо знать свою историю, без прошлого, уж простите за банальность, нет будущего. – Наверняка – подтвердила ведьма – Но мне, мой милый мальчик, не тысяча лет, как бы скверно я не выглядела, потому всех предыдущих Хранителей по этой причине знать не могу. – Зато бабка Дарья небось всех знает – подала голос с переднего сиденья Василиса. – Вот расскажу Дарье Семеновне при случае, что ты ее бабкой назвала, знаешь, как она порадуется – задушевно пообещала подчиненной Марфа – И отблагодарит тебя при первой же возможности. – Язык мой – враг мой – вроде как на самом деле испуганно пискнула Васька. Впрочем, я уже понял, что в искусстве притворства ведьмы достигли невероятных высот, потому веры ей нет ни на грош, особенно если глянуть в зеркало заднего вида, в котором отражаются ее смеющиеся и шалые зеленые глаза. – Осознаёт собственную дурость – уже хорошо – поделилась со мной мыслью на этот счет Марфа – Какой-никакой, а шанс на то, что она протянет десяток-другой лет есть. – А что, этой Дарье Семеновне на самом деле столько лет, что она всех Хранителей кладов знает? – спросил я. – Нет, разумеется – рассмеялась Марфа – Но живет она поболе моего, так что может и знает кого. Хотя – не факт. Дарья не любит город, он ей противен, ее дом там, где шумят леса, журчит вода и шелестит полевая трава под порывами ветра, а я, в свою очередь, ни разу не слышала о Хранителях, которые проживали бы в сельской местности. Они всегда выбирают город, уж не знаю отчего. Сдается мне, много чего эта Дарья знает, но мне только что дали понять то, что дружба дружбой, а табачок все же врозь. Не хочет меня Марфа со своей приятельницей знакомить. Да и ладно, это не повод для печали. Тем более что у меня других проблем полон рот, и первая из них – ускользающее, как вода сквозь пальцы, время. – Приехали – сообщила нам Васька, тормознув, и осветив фарами какие-то черные деревья. Скорее всего – лесные, потому что добрались мы к ним по проселочной дороге. Данный вывод я сделал на основании того, что трясло нас последние минут пять пути куда сильнее, чем раньше – Дальше пути нет. Точнее есть, но левее километра на два и ведет он не туда, куда нужно. – А мне, значит, вон туда надо? – я потыкал пальцем в сторону деревьев, стоявших сплошной стеной. – Лови координаты, красавчик – перегнувшись через сиденье сказала Васька, нажала пальцем на экран смартфона, который был у нее в руке, и напоследок еще мне и подмигнула – Теперь точно с местом не промахнешься. И – да, тебе туда. Лопата в багажнике, там же лежит фонарик. Аккумулятор заряжен по самые не хочу, не переживай. – А еще есть тропинка, так что через кусты ломиться не придется – приободрила меня Марфа – По ней почти до самого заветного места можно дошагать. Что до лесного хозяина – его не опасайся, он крутить тебя среди трех деревьев не станет, у меня с ним договор имеется на этот счет. – Насчет меня? – уточнил я. – Давай ты после в остроумии попрактикуешься? – устало предложила женщина – Не сейчас. И иди уже, не тяни. – Марфа Петровна, у клада есть страж? – наконец задал я вопрос, с которого, по идее, стоило бы начать беседу – Или дело исключительно в проклятии сестры? – Страж? – ведьма нехорошо улыбнулась – Можно назвать его и так. Но страж этот опасен только для меня, тебя он, скорее всего не тронет. Попугать – непременно попугает, но и только. Не бойся ничего, и тогда с тобой плохое не случится. – Надо будет последнюю фразу статусом в «ВКонтакте» у себя сделать – заметила Васька, достала из бардачка большую плитку шоколада с орехами, и зашуршала ее оберткой – Хорошо сказано! Валер, так ты идешь или нет? Просто я сладким делиться не люблю, но машина эта моя, выходит, ты вроде как гость, причем званый, стало быть, по Покону надо тебе половину того, что сама ем, предложить. – А еще говорят, что ведьмы врут постоянно – я открыл дверь, в салон ворвалась ночная прохлада. Причем ощутимая такая! В Петрово было зябко, тут же откровенно холодно. Точно лету каюк, вот из леса уже и осенней листвяной прелью тянет. – Наговаривают, негодяи – с набитым ртом, в который уже отправился немалый кусок шоколадной плитки, поведала мне Васька – На самом деле мы вообще никогда не врем. Мы просто всей правды не говорим, а люди уж сами после невесть что додумывают, но как правило именно то, что нам нужно. – Тут идти всего ничего, Валера – Марфа подалась вперед – Когда Аглая прятала от меня мое же добро, тут шумела густая дубрава, а край леса был куда дальше того места, где сейчас огни светят. Но время нынче быстрое, а люди скорые, потому дубравы той уже нет, а бывшая лесная глушь превратилась в лесок, где дачники грибы собирают. Я выбрался из салона, посмотрел назад и на самом деле увидел километрах в двух от нас десятки огоньков. Это светились окна в дачном поселке, причем, судя по всему, довольно большом, домов на сто, а то и поболее. – Бери лопату и фонарь – открыв дверь багажника, велела мне Васька – И возвращайся с удачей. Хочешь, я тебя как-то мотивирую на свершения? – Пообещаешь в случае успеха отдаться мне со стонами и оханьем? – предположил я. – Вообще-то я о таком и не думала даже – озадачилась девушка – Вот, хотела предложить тебе от чистого сердца полоску шоколада. Я бы ее не стала есть, сберегла. Кстати, ты даже не представляешь, какая это для меня жертва! Но твой вариант тоже ничего, если хочешь, можно и так. – Я подумаю – мне стало неловко, приблизительно так же, как много лет назад, в седьмом классе, когда мама обнаружила в моем рюкзаке «хастлеровский» журнал. Самое забавное, что он был не мой, мне его невесть зачем стремительно созревающая в половом отношении Юлька подложила, но маме ведь этого не объяснишь? Как, впрочем, и то, что нечего по моим рюкзакам лазать. Мама ничего тогда не сказала, даже вида не подала, но мне все равно долго еще неловко было – Когда вернусь. Надо признать, что Васька знала толк в инструменте. Лопата была «фискарзовская», фонарь «визардовский», так что с чем, с чем, а с экипировкой на этот раз у меня проблем не возникло. Впрочем, как и с направлением, тропинка на самом деле начиналась там, где кончался свет автомобильных фар. Я махнул рукой невидимым за стеклом спутницами, закинул лопату на плечо, включил фонарик и направился в лес. Глава 4 Надо заметить, что все те приключения, что я пережил за последние месяцы, приучили меня некоторые вещи и явления воспринимать совсем не так, как ранее. Возьмем тот же ночной лес. Тогда, в начале лета, обстановка аналогичная той, в которой я нахожусь в данный момент, заставила меня изрядно понервничать. Нет, я бодрился, пытаясь доказать самому себе что все нормально, что ничего особенного не происходит, но некий нервячок все же наличествовал, заставляя меня реагировать на трески, шорохи и огоньки, которых в это время суток в лесу предостаточно. Не скажу, что прямо уж все поджилки тряслись, это неправда, но на огонек, который опрометчиво запалила Воронецкая, я ломанул так, что чуть ноги не поломал. А сейчас? Чихать я хотел на все эти мелочи. Лес и лес, ничем он от дневного не отличается, разве что только запнуться о корень проще. Что до страстей-мордастей, так за них тут отвечает лесовик, и без его ведома меня никто тронуть не посмеет. Разве что только я сам медведю пендаля отвешу, но это вряд ли, поскольку и мне это ни к чему, и взяться ему здесь неоткуда, в такой близости от столицы. В этом лесу из живности небось только зайцы да белки и есть. Ну, может, пара облезлых лисиц, да и то не факт. А еще в этом лесу оказались на редкость покладистые и дружелюбные клады, которые, как выяснилось, даже уламывать сдаться не надо. Я-то ожидал того, что наследство Нежданы станет меня стращать, гнать взашей или чего похуже устраивать, ан нет, все вышло наоборот. Оно невероятно обрадовалось моему приходу, и чуть не оглушило воплями, требуя, чтобы его немедленно освободили из многолетнего заточения. – Я здесь, мой дорогой друг – гомонил клад – Видишь сияние? Это я и есть! Прошу прощения за то, что придется изрядно поработать лопатой, но ничего не поделаешь, тот, кто отдал меня земле был не ленив и бережлив. Умоляю тебя, не тяни. Я ужасно устал за эти годы, а глупые искатели сокровищ, время от времени появляющиеся здесь, так и не смогли меня найти. Один совсем рядом бродил – и впустую! Стоп. Что-то тут не так. Вернее – тут все не так. Не совпадают изначальная информация, и то, что мелет этот болтун. – Слушай, а тебя кто в землю определил? – перестав подрубать лопатой травяной наст у корней высоченного старого вяза, поинтересовался у клада я – И когда? – О, мой бывший владелец был особой непростой! – взвизгнул клад – Он служил самому императору, величайшему из людей, когда-либо рожденных на свет. Правда сюда меня положил не он сам, а один из его подручных, но это ничего не меняет. Я запомнил тепло рук своего истинного владельца, его дыхание и даже его кровь. Когда он укладывал меня в сундук, то порезал палец об острый край аграфа. В высшей степени неосторожно поступил неведомый мне кладоносец, теперь-то я это отлично понимаю. Кровь одна из вещей, которая в ночном мире всегда имеет значение. – А звали его… – клад выдержал паузу – Антуан Жан Огюст Анри Дюронель! Вот как! Я все запомнил! Ясно. Конкретно это имя мне ничего не говорило, тем более что я вообще никогда особо не интересовался наполеоновскими войнами. Нет, имена основных маршалов императора я, разумеется, еще с институтской поры помнил – Мюрат, Бертье, Бессьер, и так далее. Но этого… Впрочем, вру, что-то такое в памяти заворошилось. Не его ли Наполеон начальником московского гарнизона назначил? Тогда неудивительно, что товарищ хорошо прибарахлился. Уж этот-то наверняка не по захолустным замоскворецким домам шарился, как прочие доблестные вояки непобедимой французской армии, он, поди, дворянские городские усадьбы на гоп-стоп ставил, те что близ Кремля стояли. Вон, аграф в разговоре был помянут, это тебе не подсвечник и не средней паршивости шубейка из кролика. – А наследуешь ему ты, Хранитель – тараторил тем временем клад – Все одно он за мной так и не вернулся, так что отдаюсь в твои руки. Выкапывай давай! Вот тоже интересно. Его хозяин француз. Закапывал его тоже француз. Драгоценности, по сути, национальности вообще не имеют, что подтверждает мой приобретенный опыт, неважно, в какой стране она сработана, важно, где обитает. Чего ж этот трепач тогда со мной по-русски говорит? – Ну же! – проныл клад – Очень на волю хочу! Пожаааааалуйста! И вот что мне с ним делать? Оставить? Так он обиду на меня затаит, они все такие, даже если внешне выглядят покладистыми и безобидными. Да и когда я еще сюда вернусь? Ну, а если выкопаю, что после с делать? В машину Марфы это добро грузить, со словами «тут подвернулось по дороге сокровище, прихватил вот»? Ничего глупее представить невозможно. – Хранитель, если не дашь мне свободу, начну людей губить! – пообещал клад, а в светлом сиянии, неярко бившем из-под земли, появились легкие багровые нотки – Тут много кто шастает, и по грибы, и по нужде любовной, так я исхитрюсь всяко, но изводить их стану! Ну, а я что говорил? Вот ведь, все-таки придется его выкапывать, хоть и неохота. Не дай бог, кого и вправду погубит. Мне новых грехов на совести не надо, там старых хватает. – Слушай, а ты тут, в этом леске, один такой, или еще кто обитает из кладов? – работая лопатой, поинтересовался я – Или у вас не принято общаться друг с другом? – Не принято – подтвердил клад – Да и как? У нас ног нет, друг к дружке в гости не сходишь. У нас каждому свое место и срок отведены, как положили, так и лежи, жди урочного часа. – Резонно – я вытер пот, выступивший на лбу. Ох, не просифонило бы меня по ночному холодку. – Но я все равно все про всех знаю – протараторил клад, как видно испугавшись того, что на этом разговор и закончится. Он вообще оказался изрядным болтуном, сразу видно, что в каком-то смысле француз – В этом лесу еще двое таких, как я. Ну, не совсем как я… Точнее, совсем не как я. Мы разные тут собрались. Я веселый и добрый, со мной хорошо. А вот на южной опушке лежит старый клад, он мрачный и злой, ты к нему лучше не суйся. Его зарыли давным-давно, он всех человеков ненавидит. Двоих даже в болото завел, есть тут такое в середине леса. Маленькое, но вязкое и глубокое. Золотым блеском этих дурачков заманил и утопил. Ему даже местный владыка не указ, плевать он на него хотел, вот как! Над нами ухнул филин, тихонько зашуршали кусты, а следом за тем послышались легкие, почти невесомые шаги. – Мое почтение, лесной хозяин – я воткнул лопату в землю, повернулся и отвесил поклон сухенькому бородатому старичку, одетому в потертую ватную фуфайку – Прости что без даров, так уж получилось. – И тебе здравствовать, Хозяин кладов – чуть подшамкивая, отозвался лесовик – А что до даров – пустое, ты меня сильно порадуешь, если этого пустомелю отсюда куда спровадишь. Так уж он мне надоел своими причитаниями да жалобами – сил нет. До чего дошло – я в эту часть леса без нужды особой ходить перестал. А еще, я так понимаю, ты и в другим подземным сидельцем мне нынче пособишь. Верно ведь? – Вы про гребешок и кольцо? – уточнил я – Да? – Не знаю ничего ни про то, ни про другое – сдвинул брови старик – Я про ведьмин тайник речи веду. Ты же по его душу нагрянул? – По его – подтвердил я – Да вот перепутал одно с другим, понимаете ли. Принял этот клад за тот. Вот, приходится теперь копать. – Слушай, Хранитель, а у меня кроме этих еще один клад есть! Давай ты и его заберешь, а? – хитро прищурил глаз лесной хозяин – Одним махом всех троих! И тебе прибыток, и мне облегчение! – Не советую – влез в беседу клад – Тот старик с опушки очень злой, от него хорошего не жди! Кровь на нем, с нее он и силу тянет. – А ну цыц! – рассердился лесовик – Тебе слова не давали! – На крови, значит – я снова взялся за лопату – Плохо. – Разбойное то злато – признался лесовик – Озоровала одно время в этих краях шайка, люди в ней лихие собрались все как один, кровь лили как водицу, свою жизнь в копейку не ставили, а чужой и вовсе цену не назначали. Их это казна, ее атаман в моем лесу спрятал опосля того, как всех своих дружков щурь-травой уморил. Может, делить нажитое на всех не пожелал, может, еще почему, мне то неведомо. Спрятал и ушел, да так и не вернулся. Видать, наткнулся на заугольника почище его самого, сила силу завсегда ломит. А казна так тут и лежит, смердит что куча дерьма, корни деревьев злобой своей подъедает. И ведь чем дальше, тем больше чернота по опушке ползет. Обычный человек ее не увидит, разве что только мураши ледяные по коже у него пробегут да померещится, что в спину кто-то зыркнул, но я-то все примечаю да чую. Мне в моем лесу такого не надо. Хранитель, забери его себе, а я в долгу не останусь. – Почтенный… Как вас по имени-отчеству? – я снова воткнул лопату в землю и повернулся к лесовику. – Фрол Евграфыч – с достоинством ответил он. – Почтенный Фрол Евграфыч, ни о каких долгах речь идти даже не может – заявил ему я – Ваши сородичи, лесные хозяева, мне жизнь столько раз спасали, что это я вам всем по гроб жизни обязан. И клад этот я непременно из вашего леса уберу, даже не сомневайтесь. Единственное – не сегодня. Не хочу я показывать злато-серебро, тем более такое той, кто меня у леса ждет. Вы же поняли, о ком речь идет? – Тоже верно – огладил бороду лесовик – У Марфуты глазок-смотрок, она все примечает. А коли что понравится, так непременно под себя подтянуть пожелает. – Марфута – я ткнул лопатой в землю, и с удовлетворением услышал, как штык скрежетнул по металлу – Во как вы ее!