Пруденс резко замолкает и наклоняется, поднимая что-то с ковра. Она подносит это к свету, льющемуся в окно, и улыбается. Кирнан кивает и достает свой ключ. Я понятия не имею почему. Она держит пару соломин. * * * Истеро, Флорида 13 июля 2030 года, 9:53 Я открываю глаза и вижу большую, более современную версию сарая, в котором мы с Кирнаном наблюдали, как три человека перерезали себе горло. На этот раз мы находимся на первом этаже. Здесь десятки стойл, но я вижу лишь одну лошадь, масти паломино, стоящую через несколько дверей отсюда. В воздухе витает слабый, странно знакомый запах – сладковатый, но не в хорошем смысле. Может быть, это конский навоз? Пру подходит и протягивает руку, чтобы животное принюхалось. Конь тут же утыкается носом в ее ладонь. Она что-то проговаривает, потирая шею лошади, когда мы догоняем ее, и тянется к задвижке, чтобы открыть стойло. Кирнан откашливается, и Пруденс озадаченно смотрит на него. – Ты можешь покататься позже, Пру. Мы здесь, чтобы найти Сола, помнишь? Она бросает на него раздраженный взгляд. – Я уже сто лет не ездила верхом на Вайлдфаере. – Но Дебора у Саймона. Помнишь? – Дебора стоит за тобой, – говорит она с легкой ухмылкой. – Так она назвала себя в Нью-Йорке. Забавно, что ты все время называешь ее Кейт. Он собирается с ней поспорить, но я просто говорю: – Твоя сестра. У Саймона твоя сестра. – Она все еще не реагирует, поэтому я добавляю: – Ты правда позволишь ему стереть Тейта? Он рассчитывает на то, что ты все исправишь. Так… ты хочешь исправить все или хочешь покататься на лошади? – Исправить все, – хрипит она нараспев. – И да, я чувствую себя немного виноватой за то, что манипулирую психически больной женщиной, но у меня нет особого выбора. – Тогда идем. – Я снова закрываю ворота и оглядываюсь в поисках Кирнана. В нескольких метрах справа есть дверь, но он спешит в противоположном направлении. Что-то здесь не так. – Кирнан? – Я бегу за ним. Здесь запах сильнее. Это не навоз. Немного напоминает запах бельевого шкафа в отеле Х. Х. Холмса. Когда Кирнан заходит за угол в конце партера, он резко отступает назад, как будто кто-то толкнул его. Одной рукой он прикрывает рот. А другую протягивает в нашу сторону, предупреждая, чтобы мы остановились. Я слушаюсь, но Пруденс толкает меня вперед, и я иду следом. В углу стоит старомодная ванна, точно такая же, как та, что я помню из другого сарая. Возможно, что это та же самая ванна. На этот раз, однако, она не покрыта никаким стеклянным листом, и свечение ключа ХРОНОСа не исходит над ванной. Оно исходит прямо из нее. Колени Сола согнуты и прислонены к задней стенке ванны, но руки безмятежно сложены на груди. Ключ ХРОНОСа висит у него на шее на кожаном шнурке и покоится на ладонях. Он старше, чем я его помню, и хотя его лицо почти такое же бледное, как ванна, воротник и верхняя половина его белой рубашки теперь стали темными, красновато-коричневыми от засыхающей крови, как и неровный разрез на шее. Огромная муха ползет вверх по его лицу, и еще несколько кружат вокруг ванны. Я задыхаюсь и прикрываю рот и нос, но Пруденс отталкивает Кирнана в сторону, чтобы получше рассмотреть. Ее глаза широко раскрыты, когда она смотрит в ванну. Она опускает голову, волосы падают ей на лицо, и ее плечи начинают трястись. Кирнан тянется к ней, но она отмахивается от него. Она не плачет. Смех вырывается из нее волнами, когда она облокачивается на край ванны. – Боже мой, – выдыхает она. – Это прекрасно! Не важно, как сильно я ненавижу этого крысиного ублюдка, это так, так прекрасно. – Что? Ты думаешь, это был Саймон? – говорит Кирнан. Пру вытирает слезы с глаз, все еще сдерживая смех. Должно быть, на ее руке было пятнышко крови Сола, потому что теперь на ее щеке остался слабый розовый след. – А кто же еще? – говорит она. – Это была не я. Жаль, что не я, но… Она поднимает глаза, когда дверь позади нас со скрипом открывается. Кирнан толкает меня за спину, вскидывая винтовку к плечу. Женщина отскакивает назад, когда видит ружье. Затем ее взгляд падает на его лицо, и она расслабляется. – Кирнан. Убери эту штуку. – Джун, – он слегка опускает ружье, все еще глядя мимо нее. Она чуть старше мамы и младше Кэтрин. Ее волосы, вероятно, были очень похожи на мои, когда она была моложе, но сейчас они почти седые, а нос крючковатый, как у Евы. И… ее имя мне знакомо. Кирнан упоминал о ней. Я опускаю взгляд на ее руки. На ней прозрачные перчатки, как у врачей. Верно. Она врач на ферме, Нуэво Рейно, или как там они называют это место в 2030 году. Джун проследила за взглядом Кирнана, оглядываясь назад, в сад позади себя. – Если только кто-то еще не появился в последнюю минуту, я здесь одна. Не считая мою пациентку. Почти все в Истеро исчезли… во всяком случае, все, кто не был под защитой ключа. И я думаю, что Саймон позаботился о том, чтобы большинство из них не было под ней. Пруденс снова рассмеялась, фыркнув один раз. Джун смотрит на нее печально и, возможно, немного покровительственно – но в этом выражении есть и здоровая доля страха. Будто смотрит на домашнюю гремучую змею, которая сбежала из своего террариума. – Я пришла сюда, чтобы разобраться с телом, – говорит Джун. – Или вернуться на несколько дней назад и не дать Саймону убить его. Я еще не совсем решила, что именно. Пру опускается к ванне и с силой дергает рукой на себя. Колено Сола, выглядывающее из-за края одежды, исчезает, и капли крови взлетают в воздух, прежде чем совсем испариться. – Вот и все. Со всем разобрались. – Она прячет медальон Сола в свой задний карман и начинает вытирать руки о штаны, но, видимо, передумывает, увидев брызги крови на своих руках. – Фу. Я приму душ и переоденусь. Не уходи без меня, хорошо, Кирнан? Я делаю шаг к ванне, думая, что колени Сола просто соскользнули вниз, а тело все еще там. Но поверхность теперь белая, с несколькими черными пятнами там, где откололась эмаль. Ни единого следа Сола. Все, что осталось от моего деда, – это кровь на руках и одежде Пру, неторопливо выходящей из сарая. И я предполагаю, что у нее не будет никаких проблем с удалением пятен крови с одежды – нужно лишь бросить в угол за пределами поля ХРОНОСа, и одежда станет кристально чистой. Мы втроем просто молча стоим и смотрим, как Пру уходит. Мне трудно поверить, что Сол мертв. И исчез. Я испытываю невероятное облегчение оттого, что не стала тем, кто убил его. Я уверена, что смогла бы это сделать, учитывая обстоятельства, но я не в восторге от идеи убить кого-либо, даже монстра, который является… был моим дедом. Я не чувствую ни малейшего сожаления по поводу того, что его больше нет. Но сильнее всего меня беспокоит вопрос – почему? Что заставило Саймона перерезать горло человеку, который более или менее вырастил его, и бросить его тело в ванну? А потом я вспоминаю, что тот же самый человек держит мою маму и Кэтрин, и мне приходится подавить панику. Сейчас у меня нет времени думать об этом, и я отказываюсь даже представить себе сценарий, при котором мы не сможем их вернуть. Кирнан первым нарушает молчание: – Есть идеи, где может быть Саймон? – Нет, – говорит Джун. Она смотрит на меня так, словно я загадка, которую она пытается разгадать. – Но он вернется сегодня после полудня. Я просила его подождать полных двадцать четыре часа, и было бы уже темно, но… ты же знаешь Саймона. Он никогда не слушает. Думаю, он вернется самое позднее к трем или четырем часам. Скорее всего, с ним будет Патрик. И я сомневаюсь, что он обрадуется тому, что ты работаешь с Пру, так как он, кажется, думает, что ты на его стороне во всей этой истории с расколом. На самом деле… Она бросает взгляд на ванну, и ее голос затихает. О чем бы она ни думала, она решает не говорить этого. – Я ни на чьей стороне. – Кирнан, должно быть, заметил, что Джун все время смотрит на меня, потому что он берет меня за руку и тянет на шаг вперед. – Джун, это Кейт. – Я уже знаю ее имя, сынок. Просто пытаюсь понять, почему она здесь… и как она связана с почти точной копией того, что Саймон приковал наручниками к кровати в моей клинике. * * * Я не следую за Кирнаном в комнату. Даже не захожу внутрь здания. Это личное, между ним и… ней. Мне казалось, с моей стороны было диким вторжением в личную жизнь Кирнана просто увидеть выражение его лица, когда он понял, что именно имела в виду Джун. Будто все его сердце и душа отражались там, в его глазах. И, честно говоря, я остаюсь здесь, потому что немного беспокоюсь о своем дальнейшем существовании. Кирнан сказал, что это не то же самое, что я и та дополнительная версия меня в библиотеке. То было ответвление, две версии меня из одной временной линии с одним и тем же ключом, которые пересеклись. Кейт внутри клиники (Кейт Кирнана) вообще не принадлежит к этой временной линии. Но на тот случай, если у нас с ней один и тот же ключ, и на тот случай, если Кирнан ошибается хоть в какой-то степени ошибается, я буду держать дистанцию. Потому что на этот раз я – более поздняя версия. Если кто-то из нас исчезнет, чувствую, что это буду я. Примерно в двадцати метрах от клиники расположен небольшой сад с двумя стульями и кованой железной скамейкой. Здесь, на скамейке, я чувствую себя немного более защищенной, чем на ступеньках клиники. Приземистые, бочкообразные пальмы окружают меня с трех сторон, вместе с пышными, тропически выглядящими кустами. Всюду щебечут птицы, и, хотя мне не видно воды, я чувствую ее запах в легком ветерке – слабый соленый привкус в воздухе. Я бы смогла насладиться, если бы не эта духота и жара. И если бы я не сидела с винтовкой на коленях, следя, нет ли Саймона и Конвелла. Дверь клиники открывается, и Джун выходит с двумя стаканами апельсинового сока в руках. – Я подумала, что тебе не помешает выпить здесь, на такой жаре, – говорит она. – В этом же самом месте в 1903 году июльское утро было бы в среднем градусов на пять прохладнее. Конечно, можно было и обгореть, но ничего похожего на то, что происходит сейчас. Я надеялась, что это может измениться с последним временным сдвигом, но брат Кир говорит, что Земле нужно некоторое время, чтобы исцелиться. Рассмотрев поближе, я вижу, что это не апельсиновый сок… немного розовее и слаще. – Папайя, – говорит она. – С добавлением еще нескольких фруктов. Это одна из немногих вещей, которую твоя близняшка может выпить, не ощущая тошноты. – С ней все в порядке?