Кирнан все еще сидит, уткнувшись носом в меню. Оно в основном написано по-французски, и это всего один рукописный лист, поэтому я подозреваю, что он использует его, чтобы избежать разговора со мной. – Ты уже решила, чего хочешь? – говорит он, когда подходит официант. – Да. Забрать ключ и убраться отсюда к чертовой матери. – Я про еду. – Я знаю, что ты имел в виду. Я не голодна. – Отлично. Я сделаю заказ за тебя. Я бросаю на него уничтожающий взгляд и снова заглядываю в меню. – Я буду лосось с картофелем и зеленой фасолью. Пинту горького. Леди будет то же самое. – Нет, – я протягиваю официанту свое меню. – Леди будет вишневый… тарт? Он кивает, поэтому, должно быть, моя дилетантская интерпретация tartes cherise chantilly была верной. – А пить, мадам? – Чай. Эрл Грей. Горячий. Да, это глупо, но мне доставляет извращенное удовольствие видеть, что от них обоих ускользает эта шутка. – Конечно, горячий, – тихо говорит Кирнан, когда официант возвращается на кухню. – Англичане не подают чай со льдом, даже в твоем времени. – Вообще-то я знаю это. Почему бы тебе просто не вернуться в беззвучный режим? – Я на мгновение задумываюсь об этом. – Нет, если подумать, то кто знает, когда придет Гудини, если он вообще придет. У меня есть вопросы. Ответь на них, или я уйду, потому что думаю, что теперь смогу сама достать этот ключ. Это не обязательно должно быть здесь. Мой первый вопрос: что, черт возьми, произошло за последние шесть лет, что заставило тебя ненавидеть меня? – Я не ненавижу тебя, Кейт. Хотя не могу сказать, что мне нравится твоя склонность драматизировать. – Ладно, я перефразирую. Что случилось за последние шесть лет, что превратило тебя в полного засранца? Не может быть, чтобы причина была во мне, ведь для меня прошло всего… дай-ка вспомнить… кажется, семьдесят два часа, и не более трех из них я провела в твоем присутствии. Он не отвечает, поэтому я хватаю его за запястье и переворачиваю руку. Под манжетой виден крошечный кусочек шрама. – Тогда давай начнем отсюда. Что случилось с твоей рукой? Я не считаю совпадением то, что этот шрам находится в том же месте, что и запасной ключ Пруденс. И я действительно не думаю, что это совпадение, хотя сходство не приходило мне в голову, пока я не посмотрела на его руку. – Это не совпадение, – признает он. – Я был вместе с Пру, когда она получила свой апгрейд. Операция на черном рынке в гостиничном номере в Филадельфии. – Когда? – Осенью 2152 года, – говорит он шепотом. – Или около четырех лет назад, если ты спрашиваешь о моем личном календаре. Но это не время и не место для… – У тебя был шанс ответить на мои вопросы в частном порядке. Поэтому здесь и сейчас меня очень устраивает, – я киваю на его руку. – Зачем? – Не моя идея. Однажды утром я проснулся с проклятой штукой, вживленной мне в руку. Подарок от Пру. Она сказала, что мы теперь близняшки. – Его насмешка, как физическая, так и вокальная, ясно показывает, что он думает об этом термине. – Как его вынули… из… твоей руки? – Попала инфекция. Это было длинное путешествие. Пру уехала на следующий день после операции – она не могла оставаться там и ждать, пока мои батареи подзарядятся. Сказала, что доктор снова зайдет ко мне, но он этого не сделал. Я провел около недели с бешеной лихорадкой в блошином гостиничном номере. Когда владелец наконец позвонил в полицию, временная виза, которую мне дала Пруденс, не выдержала более пристального изучения. Меня перевели в центр временного содержания для нелегалов. Один из самых смелых охранников решил вынуть ключ самостоятельно. Официант появляется с нашей едой именно в этот момент. Он ставит передо мной тарелку – кроваво-красные вишни на песочном тесте, – и мой желудок сжимается. Я жду, пока он уйдет, и отталкиваю тарт. – Мне очень жаль, Кирнан. – Кажется, слов недостаточно, и шрам вдоль моей правой челюсти на мгновение начинает покалывать. Если бы не помощь Кирнана в Чикаго, я была бы ранена сильнее, чем он. Он пожимает плечами, разрезая лосось краем вилки: – Это было очень давно. Пру наконец-то вспомнила, что надо меня поискать. Она дала крупную взятку охраннику в следственном изоляторе, чтобы тот вернул мне ключ. И с тех пор она не дает мне забыть об этом. – А не могла она просто отправиться назад и помешать им задержать тебя? – Могла, – говорит он, откусывая еще кусочек. – Но не стала. Сказала, что это научит меня быть более осторожным в будущем. – Он коротко и холодно улыбается и кладет в рот вилку с зелеными бобами. Я знаю, что это взрослая Пру, а не та, которую я только что оставила в Нью-Йорке. Но учитывая, что кто-то (я) помог ей избежать тюрьмы в прошлом, было бы неплохо, если бы у нее хватило порядочности заплатить вперед. – На сколько ты застрял там? – Надолго, – что-то в его голосе заставляет меня вздрогнуть. – И они не смогли это подлечить? Ну, у них на ферме ведь есть врачи, не так ли? Кирнан не отвечает, просто откусывает очередной кусочек. Он, кажется, намерен закончить свой ужин в рекордно короткие сроки. Я уже собираюсь повторить свой вопрос, когда он говорит: – К тому времени, как я вернулся, шрам уже зажил. Джун сказала, что может разрезать рубцовую ткань и зашить ее как следует, но я не видел смысла снова резать. – У тебя осталась та стабильная точка в ключе? – Мой голос звучит неуверенно. Я знаю, что он скажет, но не могу не предложить: – Я могла бы отправиться назад… или вперед, наверное… и вытащить тебя оттуда. Он не смотрит на меня, но выражение его лица смягчается. Но это только на мгновение, а затем снова появляется маска. – Нет, Кейт. Ты не могла бы. Так… это все? Я бы хотел закончить свой ужин, чтобы успеть перебраться в бар до прихода Гудини. Мне все еще кажется, что будет лучше, если он не увидит нас вместе. – Я думаю, что ты лжешь. – Насчет чего? – Насчет того, почему ты жадно поглощаешь свою еду и отступаешь в бар. Гудини будет недоволен в любом случае. Не имеет значения, знает ли он, что за всем этим стоишь ты, или решит, что я здесь одна. И у нас вместе было бы больше шансов убедить его. Я думаю, что ты просто не хочешь проводить со мной больше времени, чем это абсолютно необходимо. Он поднимает бровь: – А ты всегда говорила, что это я эгоист. Я игнорирую его и продолжаю: – Чего я не знаю, так это почему. Джулия сказала бы, что это потому, что ты все время был с Солом и Саймоном. Она считает, что ты причастен к смерти ее сына… – Энтони, – губы Кирнана дернулись вниз. – Что? Ты думаешь, что я убил его? – Нет, – и я правда не думаю. Что бы там ни происходило, мне все еще трудно представить Кирнана, даже эту взрослую, более жесткую его версию, хладнокровным убийцей. – Но то, как ты себя ведешь, нисколько не помогает тебе. – Энтони был глуп. – Хотя слова Кирнана более бессердечны, это почти то же самое, что сказала Делия в видео. – Почему он решил, что будет безопасно дать Солу знать, что он может использовать ключ, выше моего понимания. Он только расстался со своей женой – она съехала и забрала ребенка. Может быть, он думал, что должен что-то доказать. Или ему было нечего терять. Все, что я знаю, это то, что он получил ключ и появился в Истеро в 2028 году, думая, что Сол и Саймон примут его в клуб. И они это сделали – пожали ему руку, похлопали по спине и сказали, что здорово, что он на борту. Он делает большой глоток своего пива. – Два дня спустя Энтони выходит из круглосуточного магазина в 1997 году. Машина резко сворачивает за угол, и он получает пулю в голову. В следующий раз, когда я увижу Эйбела, – ему уже почти сто лет и он пользуется одними из этих металлических ходунков. Он начинает махать мне кулаком и кричать, что я убил его внука. Саймон стоял прямо рядом со мной, и я могу тебя уверить, что если Саймон не стрелял в этого человека, то он заплатил за пули. Но Эйбел ничего ему не сказал. Только мне. Кирнан протыкает картофелину чуть сильнее, чем нужно. – И мне еще приходилось уговаривать Саймона, говорить ему, что Эйбел стар и впал в маразм. Иначе Эйбел был бы уже мертв. Скорее всего, и Делия тоже. Может быть, даже Джулия. Это добавило Эйбелу и Делии еще несколько лет, но, по крайней мере, они умерли естественной смертью. И все же они рисуют меня проклятым злодеем. – Никто не ждет, что у Саймона проснется совесть, Кирнан. А когда ты болтаешься с ним, ведешь себя так, будто вы старые друзья, что же… – В глазах Кирнана, когда он смотрит на меня, появляется какая-то прежняя ранимость, но я все равно продолжаю: – Трудно не принимать вас за одно целое, вот и все. Почему ты солгал мне в Джорджии? – Я уже объяснял тебе это. – Ты частично объяснил. Но в ту ночь я наблюдала за тобой через ключ. До того, как ты сел в машину. Ты и Саймон… это все равно что смотреть, как спорят два брата. И прежде чем я вернулась, чтобы спасти Марту, ты обещал рассказать мне все, что знаешь. Ты обещал на кольце, которое я видела на рисунке. На том, что ты нарисовал на пальце своей Кейт. Кирнан отрицательно качает головой: – Ты придаешь этому наброску больше смысла, чем следовало бы. Это было нарисовано влюбленным ребенком, похожим на школьника, пишущего миссис Джонни Джонс[14] снова и снова на полях своей тетради. Выдавая желаемое за действительное. Он кладет в рот последний кусочек рыбы. – А теперь я рассказал тебе все, что знаю. Как только мы закончим с Гудини, мы отправимся вперед, заберем ключи ХРОНОСа, и пусть Коннор поколдует над ними. Это, мягко говоря, встряхнет мир киристов. Мы остановим Отбор, ты вернешься к своей жизни, а я вернусь в свою хижину. – Пруденс заберет ключи до или после того, как отнесет «Книгу Кира» и «Книгу Пророчеств» в прошлое? – После, – говорит он. – Она оставит там книги примерно через полгода после того, как найдет Сола и… – Как она его вообще нашла? Что случилось с ней, когда она переместилась в будущее? Я уже слышала сокращенную версию Пруденс. Получу ли я от Кирнана ту же версию, что и от нее? А если нет, то кто же тогда лжет? – Почему бы тебе не спросить у нее? – Он выглядит немного самодовольным из-за того, что застал меня врасплох. – Да, я помню, как ты заходила в хижину, Кейт. Я бы, наверное, не запомнил, если бы Марта не упомянула, что ты брала кровь на анализ. Поэтому, когда ты начнешь говорить о том, что я храню секреты, просто помни, что ты начала это первой. – Не начала я первой! Это было только вчера вечером… нет. Не вчера вечером. Это было сегодня. А это значит, что это было после того, как ты солгал мне в Джорджии, после того как я увидела тебя в Лондоне, и после того, как ты вел себя как придурок на шоу Гудини.