– Итак, – говорит она, – когда Дебора возвращается домой? – Я ей все рассказала. Она не вернется. Выражение лица Кэтрин почти не меняется, но я вижу, как слабый огонек надежды в ее глазах гаснет. – Она не настроена против нас. Просто… мама считает, что там, с Пруденс, от нее будет больше пользы, чем здесь. И возможно, она права. Следующие несколько минут я рассказываю о событиях в офисе Джулии в Лондоне, о своем кратком путешествии в 1905 год и о странном поведении Кирнана. Кэтрин, которая все это время молчала, наконец заговаривает, когда я перехожу к части о Кирнане: – Ты все еще ему доверяешь? – Я… хочу доверять ему. И мне кажется, что в глубине души я доверяю. Тебе удалось вывести видео Делии из дневника? Кэтрин слегка смущенно качает головой и протягивает мне планшет и дневник: – Я пыталась, но… думаю, лекарства мешают. А может, и сам Фред. – Фред? – Опухоль. Я назвала его в честь раббиру, который был у меня в детстве. Как и эта опухоль, он был злобным маленьким дьяволом, склонным кусаться. Окей. Мне нечего на это ответить, кроме как спросить, что такое, черт возьми, это «раббиру». Поскольку этот вопрос, похоже, уведет нас в сторону от обсуждаемой темы, я просто киваю. – Без проблем. Я просто подумала, что ты могла бы уловить что-то, чего не уловила я, но сообщение было довольно простым. Делия сказала, чтобы я доверяла своему сердцу, когда дело касается Кирнана. Джулия обвиняет его в смерти своего сына, отца Макса, поэтому у нее немного предвзятое отношение. И Трей думает… Я делаю паузу и смотрю на Кэтрин, не зная, как она отреагирует на то, что я приплетаю его оценку ситуации. Но она просто смотрит на меня, слегка приподняв брови, ожидая продолжения. – Трей считает, что мы можем ему доверять. Он говорит, что наблюдал за Кирнаном все то время, пока мы пили чай с Пруденс, и он не верит, что Кирнан сделает что-нибудь, чтобы навредить мне. И да, эти выводы основаны только на одной встрече, но… – Если у кого-то и был стимул не доверять Кирнану, так это у Трея, – говорит Коннор. – И он будет хорошим судьей в этом деле, лучше тебя, Кейт. Трей не сравнивает Кирнана с тем, что был раньше. Он видит только то, что есть сейчас, то, что видно глазу теперь. – Он комкает свой пустой пакет из-под чипсов и засовывает его в карман. – Я, наверное, тоже не лучший судья, потому что мне очень не хочется возвращаться к мысли, что мой прадед был… или есть… козел. Поэтому я надеюсь, что Трей прав. – Ну, тогда, – говорит Кэтрин, – что дальше? Ты собираешься вернуться в Истборн, чтобы забрать ключ Гудини? Вообще-то я еще не решила, поэтому сверлю взглядом мотыльков, кружащих вокруг фонаря у гаражной двери, и на мгновение задумываюсь. Возможно, Трей прав и я должна доверять внутреннему голосу, который говорит мне, что Кирнан все еще на нашей стороне. Но мне нужно больше информации о том, что происходит с Пятой Колонной, прежде чем я снова встречусь с ним. И я думаю, мне нужно еще немного времени, чтобы осознать, что он больше не тот человек, которого я знала, будь то друг или враг. И эта задержка не будет иметь никакого значения для Кирнана, потому что я вернусь в тот же самый момент, когда ушла. Он не стоит где-то на тротуаре, ожидая моего появления, хотя какая-то часть меня вполне приняла бы и это. Посмотрим, понравится ли ему быть тем, кого оставили в неведении. – Пока нет, – отвечаю я. – Дождусь встречи с Джулией. Прежде чем отправиться, я хочу покопаться в кое-каких файлах в библиотеке. О Гудини из предыдущих временных линий. Кэтрин сжимает губы в тонкую линию. – Думаешь, Джулия узнает, что ты не сдержала обещания насчет Лондона? – Я не знаю. Она уже и так на меня сердится. Думаю, она верила, что мы просто отдадим ей все ключи, которые мы собрали. На видео Делия сказала, что у них только один, поэтому я думаю, что это тот, который был у Макса прошлой ночью. Скажем так, Джулия не очень обрадовалась, когда я сказала ей, что мы уничтожили бо́льшую часть из них. Коннор собирается что-то сказать, но тут из кармана его рубашки раздается какой-то звук. Спустя мгновение я узнаю в нем мелодию из «Челюстей». Он достает телефон, смотрит на экран, хмурится и кладет его обратно. – И что это было? – спрашиваю я. – Новостное оповещение, которое я настроил на случай, когда в прессе появляется событие, связанное с киристами. Ничего особенного – очередное назначение на должность судьи, выдвинутое Паттерсон, подтвержденное Сенатом. А что я собирался сказать? Мы с Кэтрин качаем головами, и тут Коннор вспоминает: – О! Медальон. Я сохранил два запасных, как и обещал, если ты думаешь, что Джулии будет лучше находиться под защитой ключа. А еще это будет предложением мира на случай, если она разозлилась. – Неплохая идея. Но если она знает про Лондон и злится, значит, она злится. Врать ей, может быть, и не лучшее решение для начала, но она практически похитила меня прошлой ночью, поэтому она тоже вела себя не лучшим образом. Или, может быть, это просто ее обычное поведение. Трудно сказать, ведь я почти ничего о ней не знаю. – Я думаю, что смогу тебе помочь, – говорит Коннор, забирая папку с документами и другие предметы, которые Кэтрин держит в руках. – Ты можешь прочитать все досье, но в целом Джулия Моррелл Уотерс – большая шишка. Была контактным лицом киристов по связи с правительством в двух президенстких администрациях до Паттерсон, которая сейчас на своем втором сроке, кстати. Одержала верх над предшественником с первой попытки на выборах, и не была разгромлена. Уотерс входит в совет директоров полудюжины фондов и часто выступает на слушаниях в Конгрессе. Она также была послом во время первого срока Паттерсона, но сейчас она на пенсии. Я открываю папку и достаю фотографию Джулии, сидящей перед американским флагом. Натянутая полуулыбка – единственная трещина на ее обычно каменном лице. Я смотрю на фотографию и снова чувствую приступ тревоги. Я решаю сказать об этом и узнать, что подумают Кэтрин и Коннор. – Вот что меня беспокоит. Джулия… она не кажется мне хорошим человеком. Даже ее собственная мама отчасти признавала это. Вы читали отказ от ответственности, который я должна подписать, по ее мнению? Зачем было включать пункты в защиту «Кирист Интернэшнл»? – Может быть, это была просто стандартная форма? – предполагает Коннор. – Которой она пользовалась много лет и просто забыла стереть упоминание о киристах? Ты ведь не подписывала его, верно? – Нет! И не собираюсь этого делать. Я не собираюсь записываться в ее частную армию, и это не какая-то работа. Я просто не могу не задаться вопросом, есть у этого какие-то корни. Может быть, она продалась? Может быть, вся эта Пятая Колонна – ловушка? – Может быть, – говорит Коннор. – Хотя было бы очень, очень глупо с ее стороны оставлять упоминание о «Кирист Интернэшнл» прямо в этой юридической чепухе, если она и правда работает на них, не так ли? Она должна была бы догадаться, что это заставит тебя насторожиться. – Это верно, – говорит Кэтрин. – Хотя это и меня настораживает. – Она берет у меня фотографию Джулии и смотрит на нее так же, как и я, словно распечатка фотографии размером 10 на 15 сантиметров может дать возможность заглянуть в душу этой женщины. Через мгновение она качает головой и протягивает ее обратно мне. – Давай посмотрим на это с другой стороны. Если эта Пятая Колонна – ловушка, то что же нам остается? Из того, что мне рассказал Коннор, следует, что киристы сильнее, чем когда-либо, и у нас нет других союзников. Не имеет значения, попадем ли мы в ловушку или будем ждать, пока они сами не нападут на нас. В любом случае, это полная лажа. Это настолько не похоже на Кэтрин, что я подавилась кофе, пытаясь сдержать смех. А Коннор даже не потрудился сдержаться. – Что? – спрашивает Кэтрин. – Вы не согласны? – Нет, – говорит Коннор, все еще улыбаясь. – Ты совершенно права. Если это и правда ловушка, то это в значительной степени подводит итог. – Тогда с какой стати тебе так смешно? – Она качает головой и смотрит на нас, прежде чем встать и направиться обратно в дом. – У вас очень странное чувство юмора. Коннор не следует за ней. Его улыбка очень быстро исчезает, и я вижу, что его что-то беспокоит. – Что такое? Он качает головой, но включает планшет. – Я сохранил резервную копию всего этого, поэтому ты можешь вернуть их планшет. Разумеется, с дневником я ничего не мог поделать. Как только появляются значки, он щелкает, открывая временную линию. – Скорее всего, здесь ничего особенного. Я просто думал об этих датах – те, что помечены как «Дедлайн»… Сначала 2024 год, потом 2025-й и 2034-й. Я думаю, что это, вероятно… – Они думают, что Сол, скорее всего, проведет Отбор в эти даты. – Да, – Коннор кликает, открывая временную диаграмму. – Поэтому я заинтересовался этими зачеркнутыми датами – когда они зачеркнули их и почему. И как бы сильно я обычно ни ненавидел эту функцию отслеживания изменения, на этот раз она действительно была полезна. Первые две даты, должно быть, уже были зачеркнуты до того, как они включили отслеживание изменений, но последние две правки гораздо более поздние. Он переходит в панель обзора и меняет ее настройки с «Конечный документ» на «Конечный, показать исправления», и несколько маленьких кружков всплывают на полях. Некоторые из них розовые и помечены, как ДМУ. Остальные зеленые и помечены, как КПК. – Я использовал твои инициалы – говорит Коннор. – Чтобы она не узнала, что твою домашнюю работу выполнило третье лицо. Два из этих изменений касаются блока «Дедлайн». Одно из них, сделанное ДМУ, – зачеркивание даты 2034. Коннор нажимает на этот кружок, и появляется дата, когда была сделана правка, – три дня назад, как раз перед моей встречей с Джулией. Однако второй кружок намного более интереснее. Он был отредактирован ДМУ в то же самое время, но вместо четырех вопросительных знаков, которые теперь красуются в блоке, он когда-то содержал конкретную дату: 12252015. Я бросаю на Коннора нервный взгляд: – Сол не может воспользоваться ключом. И из всего, что я видела, я правда думаю, что он хотел бы лично лицезреть свою работу. Может быть, Джулия убрала эту дату, потому что поняла, что он не мог запланировать Отбор так скоро. Коннор, должно быть, слышит в моем голосе нотки надежды, потому что его взгляд смягчается: – Возможно. А может быть, она боится, что он случится раньше. * * * Коннор и Кэтрин ложатся спать около одиннадцати, а я провожу следующие несколько часов в библиотеке Кэтрин, просматривая книги и файлы, защищенные полем ХРОНОСа. Нашла немало информации о жизни Гудини в докиристской временной линии, большая часть которой идентична той, что мы с Треем нашли вчера вечером в Интернете. Единственное, что заметно отличается, – это описание книги о дружбе Гудини и Артура Конан Дойла. У Кэтрин нет настоящего экземпляра, только рецензия, опубликованная в историческом журнале, но в ней упоминается ссора между Гудини и Дойлом, которая разрушила их дружбу. Это предположительно ключевой момент книги, а я уверена, что в статьях, которые я просматривала вчера вечером, говорилось, что они были очень близки до самого конца. Все остальное время я провожу, изучая файлы, собранные Коннором. Он ничего не нашел о Пятой Колонне в связи с киристами, только общие упоминания о пятых колоннах в различных войнах и в некоторых сериалах об инопланетянах. Ходит несколько слухов об антикиристском альянсе внутри правительства, но в основном на сайтах теории заговора, наряду с историями, утверждающими, что высадка на Луну была фальшивой, НЛО контролируют наш разум с помощью микроволновых сигналов, а иллюминаты контролируют все остальное. Я открываю файл «4», Википедию Мега Будущего, и начинаю читать раздел с названием 2100–2199 (Правительство): В начале века правительство США, как и большинство государств во всем мире, все еще имело дело с последствиями 2092 года. Попытки восстановить разрушенные союзы… Я отрываю взгляд от экрана. Возможно, это влияние Кэтрин, но чтение этой информации кажется изначально неправильным и спойлерным, особенно когда она была так непреклонна в том, что мне не нужно знать о том, что произошло в 2092 году. Я подожду, пока не узнаю наверняка, что предлагает Джулия, прежде чем открыть этот ящик Пандоры. А возможно, мой уставший мозг просто искал предлог, чтобы задремать. Мой телефон вибрирует на ночном столике в четверть восьмого, пробуждая меня от трехчасового сна. Очередное сообщение от Шарлейн, напоминающее мне о нашей встрече стажеров в девять. Почему она так скромничает теперь? Если кто-то следит за нашими переписками, то ее предыдущее сообщение, приветствующее меня в Пятой Колонне, уже разоблачило нас.