Она обошла все кругом. – Его здесь не было. Зашла соседка, услышав голоса на площадке. – Приехал-приехал твой дядя. Представительный такой мужчина. – Где он? – почти заорала Марго. – Куда он делся-то? – Они с фотографом здесь были. – С каким? – Марго позеленела и побледнела одновременно. – Со Штраухом? – Ну да. Он твоего дядю и увел к себе. Марго так странно посмотрела на бедную соседку, что та, испугавшись ее, быстро ушла к себе. – Штраух – ее отец. Отец Сони. Они заодно. Надо спасать дядю. – Я лично хочу пить. Есть в этом доме вода или нет? – В этом доме ничего, кроме тоски и дохлых мух, – нет. Ясно? Пока ты будешь тут пить, моего дядю, единственную мою надежду в жизни, убьют и закопают вот на этом кладбище. – Тогда чего же ты переживаешь? Вот будут нести тело – мы сразу и увидим. Я предложила Саше теплую фанту, которая лежала в машине, и он согласился. – Где живет Штраух? – спросила я, чувствуя, что еще немного, и я упаду без сил. Все-таки весь день за рулем, а позади бессонная ночь, наполненная кошмарами. Да еще эта путаница с папками и рукописями. Глаза мои слипались, ноги дрожали в коленях от усталости, руки отказывались держать руль. Марго рассказала. Он жил в высоком, двухэтажном старом доме, с мансардой и крутой лестницей, ведущей на второй этаж и голубятню. Небольшой пыльный двор, по которому расхаживали куры, сарай, времянка с выбитыми стеклами. Забор с сиреневым отливом, старый, покосившийся, и калитка, куда мы вошли. – Ты хочешь сказать, что Соня живет в этом доме? – Саша фыркнул и пожал плечами. – Нет. У нее вполне приличная квартира в центре города. Здесь живет ее отец. – Марго бойко постучала в дом и, не дождавшись ответа, толкнула дверь. – Идемте, здесь открыто! И мы вошли. В коридоре пахло мокрым деревом и керосином. Этот запах знаком всем, кто живет в сельской местности. И еще, пожалуй, яблоками. Осмотрев комнаты, мы убедились, что ни на первом, ни на втором этажах никого нет. – Он был здесь! – вдруг воскликнула Марго и показала на остатки еды на столе. – Смотрите, они здесь пили и закусывали. – Таких баночек от паштета и прочей дребедени на каждом углу, – попытался возразить Саша. – Может, они в саду? – предположила я. – Но где же тогда вещи Карла Либена. Мы были настолько измучены, что присели в тени большой раскидистой яблони. Мы уже не знали, где искать Карла. И в это время раздался характерный шум двигателя. Я сделала знак спрятаться. Сердце мое отчаянно билось – сумка была при мне, и это было самое главное. Белый «Москвич», оставленный так неосмотрительно возле калитки дома, где жил отец Сони, был явно обречен. Герман, который доехал с нами до Маркса, вышел чуть раньше, чтобы разузнать о свободных местах в гостинице. Мы решили подстраховаться на тот случай, если возникнут сложности с ночлегом. И еще Герман должен был выполнить одно очень важное поручение. Но сейчас нас было трое, и мы попрятались кто где: Саша залез на яблоню, Марго нырнула в сарай и выглядывала оттуда сквозь щель между досками, а я просто зашла за угол дома. Через забор было видно, как рядом с «Москвичом» остановился черный «Мерседес». Из него вышла Соня, она почти ворвалась во двор и кинулась в дом. Следом бежал Вадим. Если бы они увидели меня в этот момент, от меня бы ничего не осталось. Соня была разъярена. Она понимала, что раз машина здесь, значит, в доме ее отца гости. Она нюхом чуяла нас. Спустя несколько минут они вышли. Убежать нам за это время было бы невозможно. – Черт, никого, – процедила она сквозь зубы и села на то самое место, где еще недавно сидела я. – Она здесь была… Ее духи. Она так пахла еще в казино. Я могла бы, конечно, достать пистолет из сумки и направить его на сидящую в шаге от меня Соню. Но тут же получила бы в лоб пулю от Вадима. После чего он подстрелил бы всех по очереди. Поэтому я выжидала. На Соне был легкий синий свитерок и черные джинсы. Бледное осунувшееся лицо, пунцовые губы, запавшие глаза с темными кругами и злой, жестокий взгляд. Черные волосы ее были растрепаны. Вадим сел рядом с ней, опустив колено на землю. – Они снова ушли. Я просто не знаю, что сделаю с ней… Ладно, поехали к Марго. Ее дядя наверняка уже там. Она резко поднялась и решительно направилась к калитке. Раб – следом. «Мерседес», оставив за собой облако пыли, умчался. И снова стало тихо. – Предлагаю поехать в гостиницу, – сказала я. – У тебя, Марго, оставаться небезопасно. Машину пристроим где-нибудь на берегу реки, чтобы в глаза не бросалась, а сами пойдем пешком. И только спустя два часа, едва передвигая ноги от усталости, мы получили наконец ключи от двух, расположенных по соседству, номеров. Мы с Сашей по очереди приняли душ и завалились в постель. Думаю, Герман с Марго сделали то же самое. Я увидела Карла, когда ходила справиться у горничной, где раздобыть кусок мыла и полотенце. Он стоял у окна в холле первого этажа и меланхолично теребил свой галстук. – Это иностранец? – тихо, чтобы никто не услышал, спросила я у администратора. – Да. Это Либен. Карл Либен. Он приехал из Германии. Теперь, знаете, к нам часто приезжают. Родственников навестить, кое-какие проблемы с наследством решить. – И давно он здесь? – Да нет, часа в три-четыре пришел. С вещами, нагруженный такой. Создается впечатление, что он приехал к кому-то, но встреча не получилась или еще что… На него прямо-таки смотреть больно… Словоохотливая администраторша могла бы еще часа три говорить о приезжем, но я отошла от нее и остановилась за спиной Карла. – С приездом, Карл Оттович. Он повернулся и вздрогнул. Он посмотрел на меня затравленными глазами и был сейчас похож на дорогую породистую собаку, которую потеряли хозяева. – Вы от кого? – Маргарита сейчас находится в гостинице… Мы искали вас. – Маргарита? – Он пристально посмотрел мне в глаза. – А вы кто? – Частный детектив. Я помогаю вашей племяннице. – Тогда покажите мне ее наконец. Я постучала в номер. Дверь открыла Маргарита. – Марго, по-моему, это твой дядя. Как видишь, он жив и здоров. Карл смотрел на Марго и качал головой. Затем произнес что-то по-немецки. – Вы так похожи на свою мать, – уже по-русски сказал он. – Я рад, что все-таки встретил вас. Марго приблизилась к нему, и они обнялись. Ужинать мы отправились в ресторан на берегу реки. Нас было пятеро: Марго, Саша, Герман, Карл и я. Мы закрылись в банкетном зале. Долго разговаривали. Карл рассказал о своей встрече со Штраухом. – Самое ужасное заключается в том, что он все прекрасно знает. Но считает, что сам во всем виноват. Когда я увидел фотографию Сары, а ведь Соня Ляйфер представилась мне в Москве как Сара, так вот, мне стало плохо. Создавалось впечатление, что здесь в каждом городе только и думают, как обмануть или ограбить меня. Но ведь я до сих пор не знаю, что придумал мой отец. Я вернула ему украденные у него Соней тексты на немецком языке, показала то, что привез Марго посыльный из Мюнхена, и, наконец, папку с договорами. – Я видел эти договоры. Это по фирме «Штольц» Шубина. Он приезжал к нам. Уверяю вас, что эти договоры к загадке моего отца не имеют никакого отношения. Это – случайность. – Хоровые партитуры – тоже случайность. Здесь неподалеку расположено музыкальное училище, так там таких рукописей – море. Они недавно ремонт делали, столько всего повыкидывали, а эти рукописи, то есть партитуры, ветром разнесло. Значит, остаются только тексты. Карл вздохнул. Ему было неприятно говорить о Гельмуте Гоппе с точки зрения литературы, но поступить иначе он не мог. – Понимаете, я знаю человека, который написал эти рассказы – а это именно рассказы, – и знаю, каково их содержание. За столом наступила полная тишина. – Нет-нет, это еще не торжественная минута. До нее далеко. Просто это опусы секретаря моего отца, вашего деда, Марго, Отто Либена. Секретаря зовут Гельмут Гоппе. Он – неудавшийся литератор, и очень, как бы это сказать помягче, сексуально озабоченный тип. Так вот, эти рассказы такого, фривольного плана… Это описание встреч пожилого господина с молоденькой девушкой на даче. Там такие подробности, что переводить это и тем более произносить вслух я просто не могу. С этими словами Карл достал две свои зеленые папки с хоровыми партитурами. – Можно, я взгляну? – спросила я и взяла в руки все четыре папки. – А что, если секрет заключается в самих папках? – И что же здесь может быть секретного? Такие папки мы выпускаем на своей фабрике. Правда, не такие в точности, поскольку здесь есть рисунок.