— Давай его на кукан посадим, — показал он на сома, уже развернувшегося головой к суводи, — а то уйдет! И опять Вовка прав! Сашка последовал совету, и когда сом уже сидел на куске толстой пряжи, привязанной к кулагу, он с удивлением посмотрел на Баландина: оказывается, Вовка не настолько вреден и плох, как казался ему все это время! Но ничего не сказал и на этот раз. Кто знает, может быть, Баландин нарочно подлизывается, чтобы добиться какой-то своей цели, может быть, таким хорошим он поэтому и стал? Вспомнил встречу с ним на старом сейнере. Нет, не должно быть. Наверное, видит он, как дружат Сашкин отец и брат Генка, самому надоело враждовать, вот и решил помириться. А что, кому от того станет худо, что они помирятся? Никому. И язык он умеет за зубами держать, и про его отца никому не разболтает… А если Вовка сейчас помог ему потому, что он ничего не сказал Полосухину про хватку, которой тот ловил рыбу с сейнера? Сашка пытливо уставился на Баландина, точно ждал, что он разъяснит ему непонятное, но Вовка не знал, что от него хотят. — Ты как, еще будешь ловить или домой пойдешь? — спросил он Сашку таким тоном, словно между ними никогда не было никакой вражды, словно он должен был перед ним по-приятельски отчитываться, и Сашка, глянув на стоящее в зените солнце и сам удивляясь себе, ответил просто и доброжелательно: — Поеду. Надо отвезти рыбу, мама еще успеет из нее обед приготовить! — Правильно, — подтвердил Вовка, помогая ему смотать лески. — А сюда можно будет наведаться под вечер… Но ловить рыбу после обеда Сашка не поехал: было не до нее. Глава 26 Выход Озираясь по сторонам, Сашка выскочил из дома через калитку сада, скорым шагом дошел берегом реки до судорембазы, обогнул ее и со стороны грейдера пролез в дыру забора к старым сейнерам. Подойдя к ним, он забрался на тот, где недавно застал с хваткой Вовку Баландина и, устроившись за штурвальной рубкой на палубе, сейчас вспоминал, с чего все началось. Кажется, было около часа, когда он, причалив к мосткам, привязал к мотолодке кулас, и, забрав лески и кукан с рыбой, открыл калитку сада. — Вот это — рыба-ак! — увидев его с уловом, присвистнул Геннадий Баландин и подмигнул Сашкиному отцу. — Придется, Аркадий, нам к нему на харчи проситься. Тот окинул сына горделивым взглядом. — Что ж, — улыбнулся он, — рыбак рыбака голодным не оставит, верно, Санька? Сегодня ты нас частиком угостишь, а подфартит нам, мы тебя потчевать будем! Сашка изумился. Опять они, что ли, за красной рыбой собираются? Тот режак бросили в реке, когда их чуть Андрей Петрович не поймал, теперь новый делают. Неужели им ничего не страшно?! Он посмотрел на отца и на его дружка. Отец, о чем-то задумавшись, хмурил широкие брови, ладя к верхнему подбору режака поплавки из пенопласта, и по его замедленной работе Сашке казалось, что он делает ее нехотя, спустя рукава. Баландин, насвистывая какой-то веселый мотив, возился с нижним подбором, быстро насаживая на него одно за другим свинцовые грузила, и задорно поглядывал на своего напарника. Сашка окинул взглядом длинную сеть. Уже готовая, с крупной ячеей, она, ужом извиваясь между деревьями, лежала на земле, смеченная из толстой капроновой пряжи. «И вправду они готовятся к лову, — поверил он, — и не боятся никого. Но почему же, почему?!» Сколько раз за последние дни он задавал себе по разному поводу этот вопрос, и ни разу не смог на него ответить, хотя на первый взгляд все казалось просто и понятно. Взять хотя бы вот этот режак. Каждый мальчишка на селе знает, что им нельзя ловить никакую рыбу. Тем более это известно рыбакам. И все же некоторые из них ловят им исподтишка. Знают рыбаки и то, что в запрет не разрешается ловить рыбу, кроме как удочкой себе на котел, знают, что инспектора рыбнадзора днем и ночью стерегут водоемы, и опять-таки иные на это смотрят сквозь пальцы и лезут на рожон будто нарочно, будто им нравится играть с инспекторами в кошки-мышки!.. Проходя во двор мимо отца и его дружка, Сашка встретился с веселым взглядом Баландина и тут вспомнил, что такой же лукаво-иронический и в то же время бесцеремонный взгляд был и у Ивана Кердяшева, которого он недавно повстречал случайно на улице. — Ну как дела, герой, все ловим браконьеров! — насмешливо оглядел тот ого с ног до головы и хитро сощурился. — Давай, давай. Только смотри в оба, как бы самому не втюриться куда-нибудь… — и зашагал дальше. Что он хотел этим сказать? Мол, его мало трогает случившееся у моста через Сухой ерик, что ему и штраф нипочем и то, что о нем думают и говорят на селе люди? Или же хотел дать понять ему, что рано или поздно смеяться будут и над ним, Сашкой, как только попадется инспекторам его отец, и тогда он на себе почувствует, как выставлять на посмешище других? Сашка бросил весла у шалаша и положил рыбу в беседке на стол. Что ж, все может быть. Вот поедет отец с Баландиным ставить новый режак, напорется, и тогда… Вышла из камышанки мать, увидела рыбу и обрадовалась. — А я голову ломаю, что бы приготовить на обед!.. Аркадий, — позвала она мужа, — займись рыбой, а то я с керосинками завозилась. — Ладно, — отозвался он из сада. — Сейчас, закончу с режаком… — Тебя дождешься!.. Сынок, может, ты мне поможешь? Сашка взял в камышанке нож, положил в таз рыбу, и на заднем дворе принялся чистить и потрошить ее, а мысли не давали покоя. Может, напугать отца? Сказать, что сам слыхал из-за двери, как Андрей Петрович докладывал в кабинете своему начальнику, будто узнал тогда ночью на реке и его, и Баландина, да вот взять их не удалось, а утром ходил к Баландину, да тот отказался, знать, дескать, ничего не знаю. И они теперь решили сделать вид, что поверили ему, а сами во все глаза следят сейчас за каждым их шагом? А если отец не поверит ему, что тогда делать? Наверняка усмехнется он, мол, когда же ты мог это слышать, если вот уже несколько дней не показываешься в инспекции, а пропадаешь дома или на реке! И кто знает, не наврал ли ему на сейнере про его отца Вовка Баландин, чтобы он его отпустил с рыбой и хваткой?! — Ну, Аркадий, у меня все готово! — услышал Сашка голос Баландина. — Тебе много еще осталось, или помочь? — Сам управлюсь, — недовольно ответил ему отец. — Ты лучше пока сеть собирай. Сашка опотрошил последнего судака и понес рыбу в беседку. — Теперь не мешало бы режак поллитровочкой освятить, — сказал за его спиной Баландин, — чтобы Полосухин и его не отоб… — он вдруг замолчал на полуслове, услышав предупреждающе-сердитое покашливание отца. Но Сашка уже давно все понял. Да, Вовка сказал ему правду! Нарвались они на Андрея Петровича, бросили свой режак и удрали, а теперь сметали новый и думают, что больше не попадутся… Нет, будь на их месте он, Сашка, не полез бы уже в запрет очертя голову. Андрей Петрович, видно, узнал тогда одного Баландина, раз ходил домой к нему, а не к ним, Ершовым, и, конечно, теперь глаз с него не спустит. Почему они этого не понимают? Или надеются перехитрить инспекторов? Сашка побежал на берег, разделся и, положив одежду на мостки, бросился в воду. Купался долго: плавал и нырял, загорал, лежа в куласе, пока мать не позвала обедать. Стол был накрыт в беседке и, когда Сашка подошел к нему, отец с Баландиным уже выпили по стаканчику и закусывали вяленой воблой и зеленым луком. От ухи он отказался, но мать на этот раз не ворчала, что ему никогда не угодишь. Она принесла из сарая большую и глубокую сковородку с рыбой, которую жарила там на костре, и Сашка с удовольствием уплел два добрых куска. Потом он съел миску холодной простокваши, посмотрел на захмелевшего отца, добившего с Баландиным водку, и решил, что сегодня обязательно скажет ему про Полосухина, вот пусть только он останется один. Но Баландин после обеда увел отца к себе. Сашка было расстроился, но, подумав, решил, что, быть может, это и к лучшему: когда отец трезв, с ним легче договориться. Он увидел весла, брошенные им у шалаша, и, подняв их, понес на место: ставя в шалаше в угол, случайно зацепил ими шест, висящий под крышей на проволоке, через который был перекинут режак. Шест качнулся, но Сашка не обратил на это внимание и пошел к выходу. И лишь услышав, что позади что-то глухо шлепнулось на землю, обернулся и увидел сеть. Она лежала на затухшем очаге, где мать недавно готовила рыбу. «Так она ведь расплавится на углях!» — испугался он и тут же схватил ее в руки, внимательно осмотрев. Нет, пряжа ячеи цела, капрон не успел расплавиться, угли сверху уже потухли, покрывшись пеплом, и только глубже, когда Сашка ковырнул щепкой очаг, он нашел красные глазки головешек. «А что если я?..» — мелькнула мысль, и он на мгновение обомлел, почувствовав, как у него вдруг громко заколотилось сердце. Вот он, кажется, выход, да еще какой!.. Сашка перевел дыхание, поднял голову и бросил взор на шест, затем выглянул из шалаша. Во дворе никого не было. И, уже не думая о том, чем может все это кончиться, он разгреб горящие угли, как следует раздув, бросил на них режак и скорее пустился наутек. Теперь пусть они попробуют поймать рыбу!.. А вдруг отец догадается, что режак с шеста упал не сам, а его сбросили на угли нарочно?.. Не должно. Шест висит как раз над самым очагом, и сеть вполне могла с него сползти. После того, как мать вынесла из шалаша сковороду с жареной рыбой, туда никто больше не заходил, а то, что он был там, никто не узнает. Сашка успокоился и, облегченно вздохнув, улыбнулся своей находчивости. И теперь уже недоумевал, как это он не сообразил такое сделать раньше! Но ничего, не поздно и сейчас. Что было, то прошло, и больше отец не полезет в запрет за рыбой. Сетью с мелкой ячеей и тонкой пряжей осетра не поймаешь — порвет, а сметать новую не сможет. Нет у него больше толстой пряжи, сам слыхал, как он говорил об этом Баландину… Сашка огляделся и лишь только сейчас с удивлением заметил, что он сидит на палубе полузатонувшего сейнера. И чего это он сюда забрался? Ребята, наверное, что-нибудь делают, а он схоронился сам не знает от кого. В штаб надо идти, в штаб, и опять все будет хорошо и ладно!.. Глава 27 На плотине Подбегая к школе, Сашка не заметил, что двор пуст, и, только ворвавшись в калитку, с недоумением посмотрел по сторонам. Потом он перевел взгляд на широкие окна пионерской комнаты и, не увидев и там никого из ребят, удивился еще больше. Куда это они делись?! Он хотел уже повернуть назад, но для пущей убедительности решил проверить, заперт ли штаб, и завернул за угол к крыльцу. Тут его внимание привлек лист бумаги, прикрепленный к двери конторскими кнопками.