С Катериной она договорилась встретиться в баре «Останкино», именуемом в народе «Антрацит». Откуда взялось это название, никто уже не помнил, да это и не так важно. В прокуренном подвальном помещении витали сумрак и грусть. — Да тут всегда так, — пояснила школьная подруга, когда Алена предположила, что телевизионщики переживают гибель коллеги. — Не понимаю, как тут можно есть? — Алена вяло взяла пластмассовую чашку с чудовищным кофе и, поглядев на ее содержимое, снова поставила на стол. — Можно подняться на одиннадцатый этаж, — усмехнулась Катя. — Там светло, но дорого. Не знаю, как ты, а я потеряла работу. Не могу позволить себе выкидывать по сотне в день на обед. — Потеряла?! — За месяц до гибели Андрей Титов стал собирать команду для своего нового шоу. И пригласил меня. Деньги хорошие предложил. — Ничего себе! Вот это называется не повезло, — вздохнула Алена. — А почему тебя? — Может, тебе это покажется странным, но он посчитал меня хорошим режиссером. Я ведь работала на одном из его проектов, на том, который он два года назад передал каналу. Передача ему надоела, рейтинг падал. Ну а новое руководство окончательно довершило то, что подточило время. И все-таки Андрей заметил, что режиссерская работа была на высоте. Вот и позвал меня к себе. Неделю назад я уволилась. — А обратно не возьмут? — Даже пытаться не стану. Зачем делать то, что больше никому не интересно, — тут Катя хитро ей подмигнула. — А еще есть парочка предложений. Одно — прям мое. Канал решил продолжить доделать проект Титова. Меня позвали режиссером. — Не представляю, как это заниматься политикой! Такая грязь! Всем ведь ясно, чего стоят политические дебаты на экране — деньги, деньги и еще раз деньги. Тот, кто не может позволить себе купить целый канал, покупает эфирное время. Вот и все! — Алена всегда раздражалась, когда речь заходила на эту тему. — Слушай, я — режиссер. Мое дело картинку выстраивать, кнопки нажимать. И чтобы в студии не спали. Даже лучше бы подрались. Мы же шоу делаем, для телезрителя. А не решаем глобальные проблемы. — Вы на своем телеке все продажные! — А журналисты нет? Кто валяет в грязи то одного персонажа, то другого. Скажешь, от чистого сердца и совершенно бесплатно?! — Ладно, черт с ней, с политикой! — Алена свернула спор, в котором правых не могло быть, — Я хочу расспросить тебя о Титове. — О чем именно? — Катерина насторожилась. — Ну… — Алена почувствовала неловкость, — ты же у нас известный титововед. На одном канале работали, и не только… — Только работали, — раздраженно проговорила подруга, — ничего не было. — Но ты же сказала… помнишь, в ресторане. — Тебе скажу правду. Однажды, когда я еще в школе училась, к моей маме пришли приятельницы и ну рассказывать: одна замуж удачно вышла, другая кандидатскую защитила, третья машину купила, словом, хвастались успехами. А моя мать ничем таким похвастать не могла. Сидела она, слушала и вдруг выпалила: а у меня любовник — Винокур. Можешь представить, что тут началось? Это при том, что мать моя никогда не изменяла отцу, то есть она нагло соврала, но зато прекрасно вышла из положения, и ее не посчитали неудачницей. Теперь проведи параллель. Я не спала с Титовым. Это было невозможно, потому что, при всей своей любвеобильности, Андрей придерживался строгого правила — на работе никаких интрижек. Он был настоящим профессионалом, и на программе для него не существовало женщин. Коллега — значит, табу, понятно? — Но ты же не работала у него на программе. — Не имеет значения. — Катька вздохнула. — Я работала на той программе, которую он начинал. Да и вообще, он в мою сторону даже не смотрел. Обращался на вы и все такое. Но Марина с Инессой об этом даже не догадываются, поэтому я и взяла пример с мамы. — Кать, ты же не считаешь себя неудачницей! — изумилась Алена. — Я — нет, а для них мои успехи ровным счетом ни о чем не говорят: мужа богатого нет, славы нет, чем хвастать?! — Глаза Катерины блеснули черным гневом. — Я не выгляжу холеной дамой, вся в какой-то дурацкой работе, замотанная, монтажи ночные, съемки — ну посуди сама, человек, не соприкасающийся с телевидением, может такую, как я, считать счастливой? — Но если тебя это так волнует, почему бы не накраситься, почему бы не прийти такой, чтобы все охринели? На Маринку в школе ни один мальчишка внимания не обращал, зато теперь… — Со мной все иначе. — Катерина заметно сникла. — Я привыкла к своей закадровой роли. Понимаешь, это Андрей был звездой, или другие ведущие, а я — лишь средство телевизионного вещания. Когда каждый день работаешь на чужую популярность, сама превращаешься в серую мышь. Все для того, на кого смотрят миллионы зрителей, все ему – свет, звук, текст, энергия. А вокруг студии суетятся десятки теней, имена которых мелькают титрами в барабане в конце программы. Привыкла в общем быть незаметной. Это уже под кожей. Я такая по сути. — Нельзя так уходить в работу, — покачала головой Алена. — К чему жить с такими мыслями? Надо же, приклеила себя к режиссерскому пульту! — Я пробовала переделать себя, но ничего не вышло. Нет, поначалу даже забавно — появляешься на телецентре в узеньких брючках, в прозрачной кофточке, ну духи и все такое — мужики вроде бы смотрят, а потом понимаешь, что все пустое. Что ничего эти шмотки не решают. — Тебя срочно нужно свести с моей теткой Таей. Она тебе мозги вправит. — Да нет… — Катерина опустила голову. — Я уже сроднилась со своей внешней оболочкой. — Плохо дело, — подытожила Алена. — Тебе нужно срочно влюбиться в какого-нибудь простого парня. Не из Останкино. И даже не с Шаболовки. Вообще, чем дальше он будет от телека, тем лучше. — Да брось ты эти глупости! У меня роман с телевидением, — обреченно возразила подруга и подняла голову. — Так мы говорим о Титове или обо мне? — Не хочешь обсуждать свои проблемы со мной, сходи к психоаналитику. А что ты знаешь о жене Андрея? — Ничего. Она никогда не приходила в «Останкино». Жила своей жизнью. — А об их отношениях с Титовым? — Ну… — Катерина закурила, жадно вдыхая дым, долго молчала, потом тихо проговорила, — Они собирались разводиться. Вернее, прямо об этом еще не говорилось, но все к тому шло. У Андрея появилась любовница, причем не очередная, а какая-то особенная. Эта девица сводила его с ума. Не знаю, чем она его держала, но он часа прожить не мог, чтобы ей не позвонить. Она какая-то очень занятая дамочка, дома не сидела, так Андрей подарил ей сотовый — сам рассказывал — и названивал, все проверял, где она да с кем. Очень ее ревновал. Я его таким еще не видела. Говорят, звонил даже в пятиминутном перерыве между съемками, ну такой положенный перерыв, когда кассету меняют, так вот, он выбегал из студии и успокаивался только, когда голос ее слышал. А уж если не поговорит, дальше съемка не клеилась. Может, быть, она его и держала тем, что он страшно боялся ее потерять. Баловал ее — деньгами засыпал. Вообще там все было основательно — они квартиру купили, дачу, кстати, он тоже намеревался на ее имя приобрести, машину ей подарил, водил везде за собой. О жене совсем забыл. Не знаю… она, конечно, красивая. — Ты ее видела? — Пару раз, они по коридору шли вобнимочку: вроде бы ничего выдающегося: стройная, с ногами длинными, с грудью умеренного размера, и черты лица вроде бы сами по себе не потрясающие. Но все вместе – звезда! Походка, жесты, разговор, манеры, – умеет себя преподнести, одним словом. Я бы ее. Не раздумывая, ведущей пригласила. Яркая девица. Но Сашке Петрову, редактору его программы «Мнения», Андрей как-то признался, что его подкупило в ней простота, представляешь! Будто бы она любит его как человека, а не как телезвезду. — Банально! — фыркнула Алена. — Вот и я думала над этим. Разве жена Титова его как звезду любила? Да куча баб у нас тут в Останкино, готовы ему картошку с лисичками жарить просто потому, что он красивый мужик. Вот как удалось этой Наташе вдолбить ему, что она не видит в нем популярного ведущего? — Возможно, она демонстративно не цеплялась за него, не боялась потерять? Мужиков это притягивает. — Может, — пожала плечами Катерина. — А что жена? — Страдала, истерила, что ей еще оставалось. Она мужа неделями не видела. Мне ее даже жалко. Знаешь ведь, когда мужик тебя бросает — еще можно пережить, но когда об этом знают абсолютно все, тут можно умом двинуться. — Мне ли не знать. — Алена вспомнила сцену с Терещенко в редакции и заранее оправдала Валентину Титову, если та все-таки убила своего муженька. — Ты сейчас подумала о том своем кавалере, который за Инессой ухлестывал в ресторане? — ухмыльнулась Катерина. — Точно. — Алене совсем не хотелось раскрывать душу, хотя с ее стороны это было свинством. Катька же с ней предельно откровенна, а она, как последняя стерва, только выслушала и не раскололась о предмете своих душевных переживаний. — Как ты думаешь, Валентина могла желать смерти своему мужу? Подруга посмотрела на Алену как на сумасшедшую. Потом вздохнула, мол, чего с нее взять, и мягко улыбнулась, ну совсем как медсестра пациентке с какой-нибудь серьезной манией. — Я не думаю, что Андрея убили. Авария, несчастный случай — этим все сказано. — Тут Катерина подняла брови и покачала головой, — Боже мой, Соколова! Как же я сразу не догадалась! Ты опять пытаешься начать расследование? — Нет! — слишком поспешно воскликнула Алена и тут же пожалела о своей несдержанности. Катя только утвердилась в своем подозрении: — Ну, конечно! А говорила, что пишешь статью про Андрея. — Я и правда пишу. Уже написала, но так как его… в общем, мне нужен некий заключительный абзац вроде послесловия, понимаешь? — И в этом послесловии ты хочешь рассказать народу, кто убил Титова и за что?! Ерунда. Он погиб сам по себе. — А вот на Петровке в этом не уверены. Ко мне вчера следователь приходил, просил подписать бумагу о неразглашении в интересах следствия. Следствия, понимаешь! Значит, оно ведется. А следствие не станут вести просто так. Не так-то там все просто… — А нам ничего не сообщали… — вяло протянула Катерина, которую разговор о гибели Титова тут же погрузил в печаль. — Наверное, вы ничего не знаете, поэтому и не можете разгласить. — А вы что знаете? Алена заметила, что глаза подруги покраснели и она шмыгнула носом. — Ой, Катька! Прости меня, пожалуйста. Болтаю с тобой, как бревно бездушное. Совсем из головы вылетело, что ты с Андреем бок о бок два года проработала. — Да ладно. Бок о бок — это громко сказано. — Катерина моргнула и быстро смахнула слезинку пальцем. — Так ты думаешь, его кто-то убил? — Рано пока говорить, но мне кажется, что, если и подозревать кого, так это его жену. По-моему, вполне логично. Ну… есть еще одна, правда, совсем хилая версия… — Валентина?! Забудь. Она же тряпка! — А кто тогда? — Ну, знаешь ли! — возмутилась подруга. — Ты такие вопросы задаешь! Я не знаю. Во всяком случае, если убийца и существует, мне он о своих мотивах не докладывал. — Мне кажется, — осторожно начала Алена, — что тут виновата ревность. Такие убийства происходят исключительно из-за любовных интриг. Сейчас все начнут говорить, что Титова убрали либо из-за денег, либо из-за политики, либо потому, что он влез как журналист не в свое дело, так всегда бывает, а на самом деле никто даже не подумает, что какая-нибудь малозаметная дамочка приревновала его… — Ага, — перебила ее Катерина, — и, движимая необузданной ревностью, пробралась в гараж, заметь, обязательно под покровом ночи, и испортила тормоза! — Она усмехнулась. — Алена, я бы не удивилась, услышав такое от Марины, — та любительница дамских романов, но ты! Серьезная журналистка! У тебя-то с какой стати крышу снесло на такую чушь? Андрей в свое время затащил в постель чуть ли не половину женщин, проживающих в Москве и области, и никогда не брезговал молоденькими периферийными обожательницами. Так что в стране проживает чертова уйма баб, с которыми он спал. И все прекрасно знали, на что шли, — он ни от кого не скрывал, что у него очередное временное увлечение. Но он обладал просто-таки сногсшибательным обаянием. Скажу больше, предложил бы мне — и я бы пошла. А потом и не подумала бы ревновать, ведь все понятно. — А почему ты решила, что тормоза его машины испортили?