Куратор потерял дар речи: почему все молодые люди в наше время такие импульсивные? Разве вы не должны извиняться за то, что сделали что-то не так? — Думаешь, профессор Чэн — это просто ваза? Или думаешь, что он специально ею притворялся и никому ничего не говорил? — Куратор действительно не знал, что сказать: — Ты просто живешь в своем мире? Если ты хочешь бросить учебу, иди и сделай это, никто тебя не остановит. Куратор не стал отговаривать Цзян Сичжэ, никто не заставлял его бросать обучение. Именно этот парень сказал в Интернете, что университет не прав, и не хотел дальше учится. И хотя официальный блог университета ретвитнул его сообщение, никто не преследовал Цзян Сичжэ, чтобы заставить его бросить учебу. Если бы отношение университета не было таким жестким в Интернете, эти люди подняли бы хай к небесам. Но в реальности, Цзян Сичжэ следовало бы просто немного смягчить свое отношение и извиниться, и если бы он не захотел уходить, тогда бы все обошлось. В школах всегда одно и то же: ученики делают учителям пакости, совершают ошибку, извиняются, и на этом все заканчивается. Если учитель наказывает ученика, ученик может подстрекать сетевых пользователей к самосуду над учителем. Разве в теперешнее время не много таких постов? Цзян Сичжэ все-таки бросил учебу и не остался в университете, как надеялся Линь Хао. После того, как Чэн Суй узнал об этом, он не стал ничего делать и не собирался просить за Цзян Сичжэ. "Каждый человек — взрослый и должен отвечать за свой выбор". Так думал Чэн Суй. Бросил ли Цзян Сичжэ учебу или нет, Чэн Суй считал, что его нельзя в этом винить, даже не случись этого, этот парень все равно бы придирался к нему и говорил, что университет плох по любому поводу. Когда они учились в университете, у Чэн Суя и его сокурсников тоже было ощущение, что их университет не очень хороший. Однако они могли сказать, что это недостаточно хорошо для них самих, но не для других, и они могли обсуждать это только между собой. Кто будет настолько глуп, что станет кричать налево и направо, что в университет не стоит ходить, что нужно просто бросить учебу и тому подобное. Все это просто пустая болтовня. Да, студенты всегда получают все виды особого хорошего обращения. Но некоторые студенты используют его для того, чтобы говорить свысока о других и все критиковать. Например, жилье, сотня в месяц, где можно снять одноместную комнату за такие деньги, особенно в таком месте, как Столичная звезда? Но некоторые из студентов все равно этим возмущенны, говоря, что университет такой хороший, и они так много работали, чтобы попасть в него, но почему жилье такое плохое? Не то чтобы в общежитии не было одноместных комнат, но это также зависит от того, так ли много они платят за проживание. Когда Чэн Суй учился в университете, ему приходилось платить больше за жилье, чтобы получить лучшее место для жизни. Проживание в общежитии это тоже ваш выбор. Если у тебя больше денег, возможно, ты не захочешь жить в комнате с другими, а может наоборот, для кого-то это прекрасная возможность познакомишься с большим количеством людей. Пришло время быть ответственным. Декан факультета тоже так считает, поэтому он одобрил заявление Цзян Сичжэ. Если тот осмелился написать, он осмелится одобрить. Можно было бы замять этот инцидент, но Цзян Сичжэ пользовался Интернетом не первый день, но если бы у этого парня была ясная голова, он знал бы, что не может клеветать на других по своему желанию, и что не следует придираться к другим. Мало кому нравится такой идиот, как Цзян Сичжэ. Декан Чжан не испытывает никаких чувств к Цзян Сичжэ, и считает, что медицинская школа плохо подходит для такого студента. Университету такой студент не нужен, но есть необходимость сделать из него пример. Если вы выбросите таких студентов один или два раза, кто будет думать, что Северный Университет не посмеет сделать это снова? Когда Бо Цинфэн пришел, Чэн Суй рассказал ему все, что произошло. — Не нужно винить себя, он просто столкнулся с твердым камнем и не смог перебороть свою гордость. — Бо Цинфэн встречал много людей и уже видел такой тип, как Цзян Сичжэ. Люди, не испытавшие социальных побоев, считавшие себя великими, считавшие, что раз все в империи говорят, что они — цветок родины, то все должны их уговаривать и поддерживать. Под солнцем не бывает хороших вещей. Каждый вырастает и имеет свой собственный ум. Кроме того, в нашей стране так много цветов, и если один пропадет, то есть и другие. Если какой-то цветок загнил, конечно, его нужно прищипнуть как можно скорее, чтобы не навредить другим цветам. — Теперь он может либо снова сдать экзамен и поступить в другой университет, либо выйти на работу, которая, скорее всего, упрется в стену, — сказал Бо Цинфэн, — Если у него есть кто-то, кто его поддерживает, то он пойдет к нему, но он уже бесполезен. — Он и Линь Хао знакомы всего несколько дней. — Чэн Суй осторожно покачал головой, это точно не был человек с сильной поддержкой, это могло означать только то, что Цзян Сичжэ думал, что он и Линь Хао будут поддерживать друг друга, но не знал, что Линь Хао совершенно безразлична его судьба. Если бы это был Чэн Суй, он не был бы настолько глуп, чтобы делать такие вещи, он бы сначала оценил ситуацию. Это не имело ничего общего с мужеством, важно было знать последствия. — Они… Бо Цинфэн уже собирался открыть рот, чтобы сказать что-то еще, когда раздался звонок оптического компьютера Чэн Суя. Когда он взглянул, то увидел имя Цзян Шэнъюня. — Все еще используешь этот номер? — Бо Цинфэн был недоволен, он все еще общается с Цзян Шэнъюнем? — Для общения с семьей Чэн, с другими людьми, я в основном использую этот номер оптического компьютера, — сказал Чэн Суй, на вопрос о том, связывался ли с ним Цзян Шэнъюнь снова, он так и не ответил. Не было необходимости отвечать на этот звонок, и не было необходимости сообщать Цзян Шэнъюню, с кем он сейчас. Чэн Суй думал, что он все уже разъяснил, так что больше нет необходимости разговаривать с Цзян Шэнъюнем. — Не будешь отвечать? — Бо Цинфэн поднял брови: — Почему бы тебе не внести его в черный список? Таких людей, как он, у которых есть незаконнорожденные дети и которые все еще хотят назначать свидания другим омегам, действительно не следует слушать. — Если я добавлю его в черный список, не поменяет ли он номер, что бы снова названивать мне? Бесполезно блокировать номер, человек легко может использовать другой оптический компьютер для звонка. — Да, это очень злит, — Бо Цинфэн взял оптический компьютер Чэн Суя: — Может, я отвечу за тебя? Быстро скажи "да", если нет, он не посмеет ничего сделать. Бо Цинфэн жалобно посмотрел на Чэн Суя. Ты действительно хочешь, что бы я умер от ревности? Как может такой подонок, как Цзян Шэнъюнь, заставлять его так ревновать? Глава 17. Манипулятор — Сяо Суй, — сказал Цзян Шэнъюнь после того, как на его звонок ответили, но оказалось, что это был Бо Цинфэн. — Зачем ты называешь его Сяо Суй, ты считаешь его слугой твоей семьи, или ты считаешь его маленьким ребенком? — Бо Цинфэн недолюбливал Цзян Шэнъюня и намеренно придирался к нему. Если старейшины называли его так, или кто-то из знакомых, в этом не было ничего особенного. Но кто позволил Цзян Шэнъюню завести незаконнорожденного сына, да еще после того, как он это узнал, выдвигать Чэн Сую какие-то условия? Бо Цинфэн не думал, что у другой стороны не было других идей, семья Цзян была сплошным мусором. — Мистер Бо, это ведь не ваш оптический компьютер? — сказал Цзян Шэнъюнь. — Это оптический компьютер моего будущего партнера! — Бо Цинфэн подчеркнул: — Но такие люди, как ты, не должны понимать, что такое будущий партнер. Для тебя нет никакой разницы, дома – один омега, а на улице – еще один омега, и незаконнорожденные дети налево и направо. — Вы еще не получили сертификат, — возразил Цзян Шэнъюнь. — Я сказал, что все это будет в будущем, разве ты не понимаешь значения слов? — Бо Цинфэн фыркнул: — Что, ты здесь, чтобы извиниться и загладить свою вину перед Суй Суем, или ты думаешь, что он специально скрывал это от тебя, и хочешь заставить его обручиться с тобой? Бо Цинфэну было все равно, счастлив Цзян Шэнъюнь или нет, такой человек, как он, не был хорошим человеком. Тогда не было необходимости в хорошем отношении к другой стороне, если бы он был Цзян Шэнъюнем, то бы не стал снова связываться с Чэн Суем в это время. Нужно быть сдержанным, только тогда обе стороны смогут почувствовать себя лучше. Если бы он был таким, как Цзян Шэнъюнь, он бы только вызвал у другой стороны еще большее отвращение. — Контролируй своего маленького любовника, пусть он перестанет суетится, думая, что другие ни на что не способны, а он один способен, — Бо Цинфэн повернул голову и посмотрел на Чэн Суя: — Дорогой, как ты думаешь, я прав? — Да. — Чэн Суй поднимал свою чашку чая, когда его окликнул Бо Цинфэн, у него мурашки побежали по коже. — Слышал? — Бо Цинфэн снова посмотрел на экран: — Занимайся своими делами, не всегда связывайся с будущими партнерами других людей, это просто бывшие свидания вслепую, ты должен просто избегать таких людей, чтобы не вызвать недопонимание у своего молодого любовника снова. Бо Цинфэну было все равно, расстроит ли это Цзян Шэнъюня, это факт. Не говорите, что, мол, это заставит Цзян Шэнъюня снова критиковать Линь Хао, не говорите, что это плохо для Линь Хао. Линь Хао был для него никем, зачем ему об этом волноваться. Ну и что, что Линь Хао – омега, это не имеет никакого отношения к нему, Бо Цинфэну. Вот как думал Бо Цинфэн. Не нужно жалеть чужую омегу. Жалеть чужого омегу было бы плохо по отношению к своему собственному омеге. После этого Бо Цинфэн закончил звонок. — Нет необходимости обращать внимание на такого человека, он только и знает, как вызвать отвращение у других, — Бо Цинфэн сказал: — Семья Цзян, практикует воспитание в стиле выращивания Гу, воспитывая своих законных и незаконных детей вместе, позволяя им драться и ссориться, и в итоге побеждает сильнейший. Но я не знаю, насколько такие люди темны внутри, ведь такие, как Цзян Шэнъюнь, не гнушаются никаких уловок в личной жизни. Когда вы говорите об открытой и честной конкуренции, как вы можете быть такими открытыми и честными после длительного соперничества? — Это не имеет значения, — пожал плечами Чэн Суй, — ведь теперь это не имеет ко мне никакого отношения. Он не был тем Чэн Суем, который был в оригинале, и не мог жениться на Цзян Шэнъюне. Теперь именно Чэн Руохан собирался с ним обручится. И у Чэн Руохана была возможность выбрать, но он все равно согласился на помолвку. Несколько дней назад семья Чэн сообщила семье Цзян, что они изменили кандидата, и семья Цзян согласилась. Семье Цзян было явно неуместно думать о Чэн Суе в это время, но Чэн Руохан не думал, что семья Цзян все так оставит. Семья Цзян всегда была особенно бесстыдной, поэтому он пошел прямо к Цзян Шэнъюню и попросил его встретиться с ним на улице в небольшом парке. — Если ты больше не хочешь обручаться, просто скажи об этом прямо, я никак не могу заставить тебя обручиться со мной. — Именно это имел в виду Чэн Руохан: его баловали с детства, и человек, с которым должен был обручится Цзян Шэнъюнь, был не он сам, а Чэн Суй.