Врач кивнул, и собрав бумаги в папочку вышел, спросив перед уходом – не надо ли подать в кабинет чаю или кофе. Зинаида-старшая попросила чаю с лимоном на двоих, и дверь за хозяином кабинета закрылась. Женщина остались один на один. – Ну, что скажешь? – усмехнулась Зинаида-старшая – Откроешь мне тайну, почему назвалась моим именем? – Я так же могу сказать и про тебя – зачем ты назвалась моим именем! – усмехнулась Зинаида-младшая, и тут же добавила, глядя в помрачневшее лицо своего двойника – Помнишь Белорусский фронт? И молодого лейтенантика, которого ты увела к себе в комнату? Что ты тогда ему сказала? «Мне давно не было так хорошо! Хочешь, я тебя оставлю здесь подольше?» И что он ответил, помнишь? «Я что, мразь какая-то, прятаться за женской юбкой?! Ты меня сама станешь презирать! Нет, подруга моя, на фронт!» – Откуда?! – Зинаида-старшая закашлялась, ее слегка бледное лицо покраснело – Откуда ты знаешь?! Кто сказал? Он ведь погиб! – Погиб – грустно сказала Зина – Сгорел в танке. Всего два письма от него и получила. Красивый был…а в постели – просто жеребец! У меня все потом болело. Отвыкла от этого дела… Впрочем – особо и не привыкала, нам с тобой некогда было амурами заниматься, работы было – выше крыши. Зинаида-младшая встала, расстегнула халат, показала плоский, худой живот, на котором еще просматривались следы ранения: – Видишь? Хочешь сравнить с твоими шрамами? Уверяю – они один в один похожи. Теперь лицо Зинаиды-старшей стало бледным, как простыня, и Зине-младшей вдруг стало страшно – все-таки сто лет, вдруг сейчас рухнет, и помрет у ее ног?! Сердце-то не стальное! Износилось! Вообще удивительно, как это она дотянула до такого возраста. – Ты кто, девочка?! – хриплым, «прокуренным» голосом спросила старшая. – Я – это ты, Зина, только из другого мира и другого времени – спокойно, немного грустно ответила Зина-младшая – Из тысяча девятьсот семьдесят второго года. Хочешь услышать мою историю? Или тебе нужны еще какие-то подтверждения моему рассказу? Ну, например…что жила ты на улице Чернышевского, в трехкомнатной квартире, принадлежавшей твоему покойному мужу. Что водила бежевую волгу ГАЗ-24. И что разработала систему работы с долговременной памятью, применяя некоторые препараты – я могу назвать какие именно препараты, и какова дозировка. Я – это ты. Только пятьдесят лет назад. А то, что у меня якобы отсутствует память о прошлом – это все чушь. Маскировка. Если я расскажу о том, что прибыла из прошлого – меня точно признают больной, никто и никогда не поверит моим рассказам. Ну что еще тебе рассказать…как ты потеряла девственность? С хирургом полевого госпиталя, на подложенных под задницу ватниках. Тоже ведь никто не видел и никто не знает. Как ты перепугалась – кровотечение было таким сильным, что у тебя вся ладонь была в крови. А хирург перепугался и долго извинялся – он не думал, что ты…я – девственница. Что тебе добавить такого, о чем не мог знать никто? – Как звали собачку, что жила при госпитале? И как она выглядела? – выдохнула старшая Зинаида. – Жужа ее звали. Рыжая, только грудь белая. Ее один майор пнул, так ты его помоями из ведра облила, и сказала, что следующий раз пристрелишь. Это был тыловик, который приехал с грузом для госпиталя. Он все клеился к нашим медсестрам. А Жужа потом погибла при авианалете – она вырвалась у тебя из рук и бегала, облаивала самолеты. Бомба попала прямо в нее. Ты плакала, потому что эта собачка была твоим самым лучшим другом. С тех пор ты никогда не заводила собак – в память о Жуже. Я не заводила. Тяжело терять друзей. – Как звали…того хирурга? – глухим голосом спросила старшая. – Коля. Коля Чапкин. Он тоже погиб при налете – осколком ему снесло половину черепа. И ты плакала. Все-таки первый мужчина. Зина замолчала, и с минуту они сидели ничего не говоря. Затем старшая Зинаида спросила: – Как ты здесь оказалась? В нашем времени? Зина-младшая вздохнула, и начала свой рассказ. Рассказывала она минут пятнадцать – как ни старалась сократить повествование, но короче его сделать не удалось. Прервалась только один раз, когда санитарка принесла чай. Когда закончила, повисла пауза, которую через минуты три нарушила старшая. – Значит, ты – это я…забавно. И у тебя есть ребенок? Ты все-таки решилась… А я вот не решилась. Может потому, что у меня не было любимого мужчины? А может просто струсила… Помолчали. Затем старшая вздохнула, усмехнулась: – Похоже, что я должна тебе помочь. Или себе помочь? Забавно… – А о себе расскажешь? – вклинилась Зина-младшая. – А что обо мне? Живу все там же, на Чернышевского. Всю жизнь одна. Было пару мужчин…но не задержались. Со мной трудно, я ведь своенравная, ты знаешь. Да и не любила я их. Уж на то пошло – ту малость в сексе, что мне нужна, я и сама себе могла обеспечить, а терпеть каких-то чужих…нелюбимых мужчин? Зачем они мне нужны? Живу вот до сих пор, сама не знаю – зачем. Работала сколько могла, но потом сил стало не хватать, да и намекнули, вежливо так – пора бы и на покой, уступить место коллегам помоложе. Вот я и уступила. Пенсия у меня достаточная – я могу ездить по миру сколько хочу. Но честно сказать…и не хочу. Одной ездить скучно. Кроме пенсии имею и накопления, да драгоценности, которые были не растеряла. Теперь вот кому-то чужому достанутся после моей смерти… Машину водить перестала – реакция не та, боюсь. Впрочем, я из дому-то не так часто выхожу. Больше читаю, сижу в интернете – мозги-то у меня еще не высохли. Пишу научные статьи в наши и зарубежные медицинские журналы. Это тоже деньги. Изредка практикую – как психолог и психиатр одновременно. Например – кодирую от дурных привычек. Но это редко, и только для хороших знакомых. Надоело возиться с алкоголиками. Ну, вот и все, если вкратце. Моя жизнь не такая как у тебя…и честно сказать – я тебе завидую. Любимый мужчина, ребенок, все, как положено! Ты не одна, и это самое главное! Кстати, а каким образом ты вылечилась от рака, я так и не поняла. Почему ты в этом мире вдруг здоровеешь и молодеешь? – Карпов мне это объяснял, и я поняла так: перейдя в чужой мир, ты выходишь из-под действия временного потока. Временной поток твоего мира тебя не достает, а чужой – не касается. И в этом случае включается закон Гомеостаза – то есть объект, попавший в чужой мир приводится к равновесию. Равновесие, нижняя точка маятника для нашего организма – это его самое эффективное состояние. А когда наступает самое эффективное состояние? В молодости, конечно. Гомеостаз во-первых убирает все болезни, приводя организм в нижнюю точку падения маятника, во-вторых не позволяет стареть. Если верить Карпову – а он практически никогда не ошибается – существует шанс бессмертия. То есть – вечной молодости. Если Гомеостаз поддерживает организм в молодом состоянии практически без ограничения времени – то возможно, что человек в чужом мире будет жить вечно. – Агасфер… – пробормотала старшая. – А вот и чепуха! Причем тут Вечный Жид? Плохой пример. Его прокляли, и он вечно скитался, мучился жизнью. А тут – вечная молодость! Вечное здоровье! Как говорил Карпов – его практически нельзя убить, если только не стрелять в голову. Организм сам по себе мгновенно залечивает раны. Его нельзя убить ядом – он исторгает из себя все вредные вещества. Когда я прибыла в этот мир, то выглядела как узница Бухенвальда. Мне оставалось жить считанные дни. А теперь – посмотри на меня! Зина встала, сдернула с себя халат, повернулась вокруг оси. На ней были только трусики, из тех, что по ее поручению и на ее деньги купили в магазине. – Видишь? Худовата, да, но я теперь выгляжу лет на тридцать, хотя мне пятьдесят! И от рака остались только воспоминания! И шрамы – они рассасываются! Вот так, Зина. Кстати – а ты хочешь помолодеть? Хочешь вечно быть молодой? Старшая подняла брови, внимательно посмотрела в глаза своему клону. Губы ее поджались, глаза заблестели. Она помедлила, неуверенно спросила: – Ты имеешь в виду… – Да, черт подери! – Зинаида хохотнула – Отправим тебя в прошлое! Представляю, как обалдеет Карпов! А я останусь здесь вместе с Мишей! – Хмм…а ведь в этом что-то есть – со смешком сказала старшая – Мне уже терять нечего. Каждый день ложась вечером спать я сомневаюсь, что смогу утром проснуться. Возраст, понимаешь ли. Держусь на одном упрямстве. Ну и…гимнастика, прогулки, диета. Лекарства всякие. Самогипноз. В общем – стараюсь жить как можно дольше, не поддаюсь бабе с косой. Пока что получается. Но…сама понимаешь – достаточно, например, поскользнуться и сломать ногу, и вот я уже покойница. В таком возрасте кости срастаются очень неохотно, а неподвижный образ жизни убивает эффективнее пистолета. Не зря люди когда выходят на пенсию и перестают двигаться тут же начинают болеть и как следствие – сходят в могилу. Вот я и стараюсь себя не упустить. Итак, как же тебе помочь…хмм…знаешь, что – а вот как! Я придумала! * * * – Вот ведь как оно бывает! Просто как в сериале! – медсестра отхлебнула из кружки, глотнула, откусила кусок сливочной вафли. Прожевала, глубокомысленно помотала головой – Доктор говорит, что потеряв память Зина взяла имя своей тетки именно потому, что только ее и помнила. И верила, что именно она и есть Зинаида Михайловна Макеева! – Это как так?! – санитар Василий, мужчина лет сорока недоуменно посмотрел на собеседницу и задумчиво почесал лысеющий череп – А на самом деле она кто? – На самом деле племянница Зинаиды Михайловны, тоже Зинаида, и тоже Михайловна, только Васютина. Она жила где-то на севере, а когда заболела, поехала сюда, чтобы найти тетку – мать у нее умерла, а она была сестрой Зинаиды Михайловны. Отец их давно бросил. Ну вот…приехала в Саратов, лечиться, а тут ее болезнь-то и накрыла. И забыла Зина все, что знала до сих пор. Ее вначале отправили в онкологию, в областную больницу, а когда стала выздоравливать – в нашу клинику. И тут она встретила Зинаиду Михайловну, и узнала ее! – Постой…а как же она вспомнила, что мать умерла, и что ехала к тетке? Если совсем ничего не помнила? И что она Васютина? – Зинаида Михайловна светило мировой науки, даром что ей уже сто лет! Она ведь до сих пор больных принимает – кодирует от пьянки, и все такое. И вот она над ней поколдовала, и Зина все вспомнила! А потом Зинаида Михайловна забрала племянницу к себе домой. Сказала, что еще понаблюдает за ней, ну и поможет выправить документы. Оказывается – Зину еще и ограбили. В чем была, в том и осталась на улице. Нелюдь какая-то позарилась на вещи больной женщины! Ни документов, ни вещей! Хорошо, что тетку встретила, иначе как бы жила? Вот такая история. – Даа…история что надо… – протянул задумчиво санитар, и спохватился – плесни еще кипятку, что-то я распился чаю. В глотке пересохло от твоей истории. Чего-то только в жизни не бывает, и ведь не придумаешь такое! – Ой, Вась – да чего только не бывает! Помнишь чудика, которого в прошлом году на ноябрьские привезли? Ну того, с гвоздем во лбу? Это же надо додуматься – забить себе в голову гвоздь! И ведь самое интересное – живой! Другой человек упадет на ступеньку, тюкнется головой – и вот тебе покойник, или инвалид. А тут – гвоздяра двухсотка в башке, и ведь без последствий! Попробуй такое придумать, ведь не поверят! – Помню, ага…только он пьяный был, когда заколачивал, а пьяному море по колено. Бог пьяниц любит – хихикнул санитар. – Ага, ага…и приголубит! – скривилась медсестра – Поубивала бы пьяниц. Так надоели, черти! Насмотрелась… А бабу ту помнишь? Ну которая себе живот разрезала и кусками кишков кидалась? Выжила ведь! Я ее потом в городе встретила – идет, вся такая нарядная, и хрен подумаешь, что у нее шарики за ролики зашли, и она живот себе кухонным ножом вспорола. Муж с ней, ребенок – и как будто ничего не было. Так что насчет Зинки – да почему бы и нет? Раньше не помнила, потом вспомнила. Вот жалко, что Зинаида Михайловна Настю не застала. Может и ей бы память вернула… – А где она щас? Красивая девка была, ох…просто мороз по коже! Как глянет глазищами! А задница, а ноги…у нас все санитары бегали на нее глядеть. Ведь достанется кому-то такое сокровище… – Достанется – эхом ответила медсестра и предложила – Варенье будешь? Засахарилось немного, но к чаю самый раз. Я чай зеленый люблю, от него прока больше. Говорят – черный чай это пережженный зеленый. Так что… * * * – Держи – Зинаида Михайловна протянула Зине краснокожий паспорт – Теперь ты Зинаида Михайловна Макеева согласно паспорту, а не на словах. Честно сказать, мне это стоило больших усилий – сменить фамилию, да еще сделать так, чтобы в розыск не подавали. Пришлось закодировать двух ментов и трех сотрудников администрации. Зато теперь ты официально существуешь в этом мире. Еще – это завещание от нотариуса. В нем указано, что если я умру, или буду отсутствовать в течение полугода, ты становишься моей наследницей. Квартира давно приватизирована, деньги на счету есть, достаточная сумма, ну…и машина. Только вряд ли тебе эта рухлядь нужна. «Волги» сейчас не в цене. А вот гараж стоит денег, как минимум тысяч четыреста за него дадут, а то и поболе. Ну и мои драгоценности – тут уже набирается на кругленькую сумму. Как минимум с шестью нолями сумму. Там есть очень хорошие экземпляры изумрудов и бриллианты. Чего ты улыбаешься? Ах да…черт меня подери! Я опять забыла! Ты – это я! И все драгоценности точно такие же, как у тебя! Верно? – Верно – улыбнулась Зина – Ты не переживай, все будет в порядке. Главное – доживи до следующего июня, и будешь жить долго и счастливо, вечно молодой! Нет, я точно хотела бы увидеть физиономию Карпова, когда он тебя узреет! – Он какой, этот твой Карпов? – женщина с облегчением откинулась на спинку дорогого кожаного кресла – Расскажи мне о нем. Зина улыбнулась, прищурилась, глядя на свой клон: – Думаешь, сможешь с ним…ладно, не хмурься. Шучу. Он жену свою любит. Только о ней и думал. – И при этом спал с другой бабой? – хмыкнула Зинаида Михайловна. – Спал – пожала плечами Зина – Мужики, они такие…мужики. У них свои потребности. Впрочем – как и у нас, женщин. Но он хороший. Сильный – телом и духом, и добрый. Вроде и циничный, пафос терпеть не может, вышучивает, а если видит несправедливость – убить готов. Шутки любит солдафонские, иногда так завернет – хоть стой, хоть падай! Жалеет людей…и зверей. Кошек любит, и собак. Я тебе рассказывала – он поехал и убил маньяка, который мучил детей. Сказал – жить не сможет, зная, что тот существует на белом свете. Ну что еще…книжки хорошие пишет. Он знаешь как там поднялся – это просто…фантастика! Самый востребованный писатель в мире! По его романам Голливуд фильмы снимает! А еще он побил Мохаммеда Али. – Да ладно?! – искренне удивилась женщина – Шутишь?! – Ничего подобного – Зина подмигнула – Дважды ему морду начистил. Али русских оскорблял, так Миша вспылил и набуздал ему по мордасам. Да еще за это денег получил – огромные деньги. Сотни миллионов долларов. Я его прогнала, моего Мишу… Она пригорюнилась, вздохнула. – Зачем?! – Зинаида Михайловна недоверчиво помотала головой – Неужели не любила? А зачем тогда от него ребенка понесла? – Любила. Я и сейчас его люблю. Не хотела быть обузой. Старой матроной рядом с молоденьким жиголо – так мы бы с ним смотрелись, понимаешь? Мне пятьдесят лет. Выгляжу я хорошо, лет на десять еще хватит – с натяжкой. А потом что? А он молодой, красивый – Миша, когда я его видела в последний раз, выглядел лет на тридцать, не больше, а скорее даже на двадцать пять-двадцать семь. Понимаешь? – Кажется, понимаю… – кивнула женщина – Но теперь ты выглядишь не больше чем на тридцать, а то и меньше. Может, хочешь вернуться? – Нет. Что ушло – то ушло. У Миши теперь новая подруга, совсем другая жизнь. Зачем мне в нее лезть? Да и тем более – в моем мире я буду снова стареть, а он так и останется молодым. То есть практически ничего не изменится, за исключением того, что период, когда я буду молодой и красивой, растянется на гораздо большее время. Здесь же я всегда буду здоровой и молодой. – Господи, хоть бы дожить до июня! – пробормотала под нос Зинаида Михайловна – Я так хочу увидеть твоего Мишу! И…вернуться в семидесятые. Честно сказать – так надоела нынешняя жизнь! Вот так надоела! Хочу в благословенные семидесятые, в тишину и покой! Может и правда все изменится, как ты рассказала. Неужели Карпов сможет повернуть историю в другое русло?! – Сможет – уверенно заявила Зина – ОН – сможет. – А что с твоей попутчицей? Настя ее звать? Ты с ней пробовала связаться? – Пока нет. Успею еще. Мы же выяснили, что она сейчас телохранительницей у дочки местного богатея. Найдем, поговорим. Или она меня найдет. Настя…это такая девушка, я даже объяснить не могу. Карпов мне сказал, что ее приставили к нему как телохранительницу. Она разведчица, бывшая, так что если захочет – найдет. – Мама! Мама, кушать хочу! – Ах ты ж мой милый…сейчас мама что-нибудь приготовит! – Зина подхватила Мишу, вышедшего из своей комнаты, подбросила вверх – Полетаем! Уххх! Миша хихикнул, и Зина поставила его на пол. А потом оглянулась на Зинаиду Михайловну и тихо сказала: